натягивание чулок или штанов, – ворчал король. Окружающие вежливо хихикали, считая эти слова простым кокетством.
Два десятка разряженных в свою очередь придворных один за другим передавали особо приближенным детали королевского туалета, зорко следя, чтобы кто-то не пролез вперед и смотритель левой туфли короля ненароком не прихватил и правую, например, и страшно завидуя тем, чьи руки оказывались к телу его величества ближе, чем их собственные.
Вся церемония утреннего туалета и отхода ко сну короля была одним сплошным сеансом зависти. Не допущенные к драгоценному сосуду завидовали первому смотрителю королевского горшка, тот второму, второй третьему, а третий страшно завидовал тому, кто подавал его величеству левый чулок… Не завидовал никому только король. Может, и завидовал тем, кому не нужно ждать, пока очередной придворный натянет очередную штанину, но вида не подавал. Людовик с раннего детства привык к постоянному присутствию и суете многих людей вокруг себя, ведь стал королем в пять лет, наверное, он даже не замечал ненормальности всей этой суеты.
Наконец после торжественного священнодействия вокруг королевской тушки наряд его величества был закончен, и изрядно уставший Людовик получил возможность свободно вздохнуть и показаться придворным.
Придворные тоже устали ждать, они уже пересказали все новости и сплетни, которых было в последнее время не слишком много, все же король вел на редкость затворнический образ жизни, веселье переместилось в Париж, но улизнуть туда удавалось не всем, да и что за новости в Париже, это же не Версаль!
В раскрытой двери королевской спальни показался герцог Ришелье, неизменно поддерживавший короля в дни его траура. Это означало, что последует выход Людовика.
Дамы оживились: кто знает, когда и на кого упадет взгляд его величества в выборе новой фаворитки? Сестер Нейль больше не осталось, мадам Лорагэ, говорят, отправлена в отставку насовсем, стоило побеспокоиться…
Высокая, красивая брюнетка принцесса Роган, стоявшая в первом ряду встречавших короля придворных, присела в реверансе ниже обычного. Было страшно неудобно, но так лучше видна ее грудь, ради одного королевского взгляда в декольте платья принцесса согласна терпеть неудобство. Король глянул, но не слишком. Грудь принцессы осталась неоцененной.
Может, в следующий раз повезет больше? Не раздеваться же догола, как когда-то сделала госпожа де Тансен перед герцогом Орлеанским! Зато старания принцессы заметил ее бывший любовник Ришелье, он усмехнулся, откровенно заглядывая в вырез.
Убедившись, что его величество проследовал дальше, принцесса тихонько зашипела:
– Что вы там ищете, мсье?
– Пытаюсь вспомнить, что там было раньше…
Ришелье чувствовал себя в фаворе даже больше, чем раньше, он все сделал верно, и фаворитку выгораживал, и короля поддерживал, и мог позволить себе насмешку над претенденткой на королевское внимание. Принцесса Роган несколько ошиблась, пытаясь предпринять что-то самостоятельно, ей следовало бы заручиться поддержкой бывшего любовника. Осознав это, женщина даже закусила губу с досады!
А король уже шествовал дальше, милостиво кивая по пути тем, чьи лица ему были приятны либо более знакомы, чем окружающие. На этих утренних выходах так много чужих, что можно невзначай кивнуть кому- нибудь, вовсе того не заслуживающему, а потом двор будет неделю обсуждать, почему король оказался знак внимания столь малозначительной личности. Потому Людовик и старался приветствовать только хорошо знакомых.
Очередной день его величества начался как обычно. Он еще был невесел, но уже занимался делами и постепенно оживал. Дамы радовались, даже не надеясь занять место мадам Шатору, они жалели, что в Версале стало скучно, все же настроение короля очень влияло на настроение двора. Скорей бы уж закончился этот траур, пусть лучше его величество найдет новую любовницу и снова станет веселым и обаятельным.
Да здравствует королевская любовь! А уж гадать, кто же окажется новой фавориткой… это ли не занятное дело? Языки придворных дам и кавалеров заработали вовсю, их болтовня перекинулась в салоны Парижа. Сплетники и сплетницы почувствовали себя снова в боевой готовности.
– Ах, вы слышали, его величество дважды за вчерашний вечер взглянул на герцогиню Рошешуар! Нет, нет, этот взгляд вовсе не был скучающим и рассеянным… Ну, может, первый и был таковым, но второй…
– Полноте, о герцогине говорят, что она словно лошадь из малой королевской конюшни, всегда в запасе, но на ней никогда не ездят.
– Да, надеяться можно на что угодно, король держит ее под рукой, как когда-то держал Лорагэ, но не больше.
– Как можно сравнивать герцогиню Рошешуар с Лорагэ?! Той все-таки удавалось попасть в постель к королю.
– Скорее не в постель, а на диванчик или еще куда-нибудь…
Дамы хихикали, так и сяк прикидывая шансы разных претенденток. Речь о королеве не шла вообще, бедная Мария Лещинская больше как женщина не воспринималась.
Погода немного улучшилась, тяжелые тучи, обложившие с утра все небо так плотно, что никакой надежды на появление солнца не было, все же расступились, и лучи заиграли на глади многочисленных луж. Вернее, на ряби, потому что тучи сумел разогнать сильный пронизывающий ветер.
В такую погоду гулять все равно немыслимо, потому его величество решил пройтись по Зеркальной гостиной, чтобы хоть чуть размять ноги. В окна ярко светило солнце, отражаясь в многочисленных зеркалах противоположной стены, оно дробилось, множилось и освещало все в зале.
Но сделав всего несколько шагов, король вдруг застонал, как от зубной боли. Оказавшийся рядом камердинер дофина Бине де Марше обеспокоился:
– Сир, вам плохо?
Король прошипел сквозь зубы:
– Как она мне надоела! Пойдемте обратно, причем как можно скорее…
Проследив за взглядом Людовика, Бине понял, чего тот испугался: в другом конце Зеркальной гостиной короля поджидала герцогиня Рошешуар. Да, дама была излишне настойчивой, даже навязчивой. Делая вид, что отвлекает его величество серьезной беседой, Бине со смехом тихонько посочувствовал королю:
– Кажется, единственное место, где вы можете спрятаться, сир, это спальня.
– Туда она старается попасть всеми силами. И мне кажется, если сумеет этого добиться, то не выгонишь.
– Как бы не пришлось тогда самому сбегать из спальни…
Конечно, это была вольность, но Бине хорошо почувствовал момент, сейчас королю был нужен именно такой разговор, а рядом никого, кто мог бы защитить его величество от посягательств навязчивой дамы, не оказалось. Но и Бине не зря был рядом, у него имелось собственное задание, которому как нельзя лучше подошла сложившаяся неприятная ситуация.
– Неужели все женщины таковы?
– Нет, уверяю вас, сир. Я знаю, по крайней мере, одну, которая ведет себя совершенно иначе.
– Это только пока она не оказалась рядом со мной. У них всех навязчивая мысль затащить меня к себе в постель или попасть в мою. Хотя нет, я тоже знаю такую. Госпожа де Флаванкур так и не поддалась моему напору…
В голосе короля появилась грусть, потому что он вспомнил умерших сестер Нейль – Вентимир и Шатору и их сестру Флаванкур, которая единственная осталась непокоренной. Вот уж это Бине было вовсе ни к чему, он быстро возразил:
– О, уверяю вас, сир, перед Вашим очарованием не устоит никто, а госпоже де Флаванкур просто муж обещал свернуть шею, если она подчинится. Хотя другого любовника легко простил.
Это было не слишком приятным открытием, потому теперь уже король поспешил перевести разговор на другое:
