Мастер усмехнулся: свидание… что ж, прекрасно, лицо у мадам приятной овальной формы, такое и особых украшений не требует.
А вот от пудры и румян, и даже от мушек Жанна категорически отказалась. Во-первых, щеки пылали сами по себе уже сейчас, во-вторых, она терпеть не могла осыпающейся пудры, в-третьих, не представляла, как будет выглядеть, если краска размажется от неосторожного прикосновения к лицу. Нет, нет!
И снова изумленный Жюльен пожимал плечами: странная все же эта мадам Ле Норман. Она совершенно не похожа на многих других дам, но мила, мила… Да, парикмахер был вынужден признать, что мила прежде всего своей красотой, а не различными ухищрениями, и как опытный мастер Жюльен понимал, что это куда лучше.
Уважая волю мадам, он лишь чуть подправил ей брови и зачесал волосы. Интересно, к кому она собирается, пока муж в отъезде? Но любовные свидания не только в отсутствие супруга, но и тогда, когда тот сладко почивает в своей пустой супружеской постели, были столь привычны для Парижа, что никаких нареканий со стороны не вызывали. Жизнь без супружеской измены, причем с обеих сторон, никто себе не представлял. Разве что старый муж, сам не способный к изменам, мог возмущаться наставленными рогами, но это именно из-за невозможности ответить тем же.
Итак, мадам собиралась на свидание… По тому, с каким тщанием она это делала, Луиза поняла, что свидание необычное. Никто не принимал всерьез слова Жанны Антуанетты о том, что она изменит мужу только с королем, потому кандидатура последнего даже в голову горничной не приходила. Бедная Луиза гадала, кто же смог соблазнить мадам Ле Норман.
– Мадам, мне ехать с вами?
– Да, Луиза, но ты должна поклясться, что никто, ни один человек не узнает, куда мы поедем и как долго я там пробуду.
– Клянусь, мадам.
Ровно в десять за мадам Ле Норман приехал ничем не приметный экипаж. Снаружи это была обычная карета, каких много ездит по улицам Парижа. Зато внутри карета оказалась обита роскошно, также роскошно украшена.
– Чье это? – шепотом поинтересовалась Луиза, помогая хозяйке устроиться на мягких подушках.
Жанна лишь приложила палец к губам, жестом показав, чтобы горничная получше задернула шторки на окнах.
Немного погодя экипаж явно выехал из города, а еще немного погодя не утерпевшая и все же выглянувшая в щель между занавесками Луиза тихонько ахнула:
– Версаль, мадам!
Жанна кивнула.
– Неужели?..
Ответом снова был кивок.
Претендентка
Людовик почему-то волновался перед встречей с прекрасной незнакомкой, о которой ему столько успел рассказать Бине. У нее необычного цвета глаза, не серые, не синие и не зеленые, они словно меняют цвет от освещения и от душевного состояния хозяйки… Дама прекрасно образована и способна поддержать разговор на любую тему, включая философию и экономику…
– Она скучна?!
– Нет, нет, что вы, сир! Она прекрасная актриса, играла в пьесах Вольтера, который был от такого исполнения в восторге. Хороший, богатый оттенками голос, душевные интонации…
– Вы совершенно меня заинтриговали, Бине.
Король появился в небольшой квартирке камердинера дофина раньше, чем было оговорено, Жанна еще не приехала.
– Ах, ваше величество, мадам еще нет, она будет, как мы договорились, позже. За ней уже послана карета.
– Я помню, но просто подожду в ваших комнатах, если вы не против. Боюсь, что в моих собственных мне просто не дадут покоя.
Действительно, король после сложной церемонии уже официально отошел ко сну и вынужден был либо бездумно лежать в постели, либо, как раньше происходило чаще всего, одеваться снова при помощи уже слуг и исчезать через потайную дверь, чтобы очутиться в спальне любовницы.
Бине назначил встречу с претенденткой несколько позже, чтобы короля не сумели подловить наверняка. Но Людовик не вытерпел и, едва отослав придворных, снимавших с него чулки и все остальное согласно этикету, тут же засобирался снова.
Теперь он вынужден был стоять у окна, прислушиваясь к подъезжающим экипажам. Бине видел нетерпение его величества и страшно переживал, чтобы ничего не случилось с Жанной, чтобы она опоздала и вела себя достойно. Он не стал говорить королю, что экипаж подъедет с другой стороны, чтобы успеть хоть шепнуть женщине о том, что король уже ждет.
Так и произошло, стоило Жанне скользнуть в прихожую Бине, как тот бросился навстречу:
– Его величество уже здесь.
Жанна прижала руки к груди, силясь перевести дыхание. Наступала решающая минута, которая должна определить всю ее дальнейшую жизнь. Предсказание Лебон сбывалось, сегодня она будет любовницей короля, а вот будет ли завтра – зависело от нее самой.
Сбросив плащ на руки Луизе и наспех поправив кружева на рукавах, Жанна облизала губы и решительно шагнула к двери, ведущей в спальню Бине. Тот склонился перед кузиной, мысленно поражаясь ее самообладанию. Было прекрасно видно, что мадам близка к обмороку, но изо всех сил держит себя в руках.
Дверь почти неслышно распахнулась, Людовик обернулся от окна и замер. Дама сделала вперед всего лишь шаг, чтобы дверь могли закрыть, и присела в глубоком реверансе. Король видел в своей жизни очень много разных женщин и спал уже со многими, ему ничего не стоило с первого взгляда определить внешние достоинства дамы. Хотя Бине больше упирал на внутренние, Людовик усмехнулся: если душа и ум лучше внешности, то перед ним и впрямь шедевр, достойный Версаля.
Стройная фигурка очень грациозно склонилась в реверансе, ровно настолько, чтобы не нарушить этикет, но не настолько, чтобы вывалить для обозрения все прелести декольте, как это старательно делали перед королем многие дамы Версаля. И вдруг…
Жанне показались бесконечными мгновения, тянувшиеся, пока Людовик разглядывал ее, склоненную в реверансе. Король подошел ближе:
– Мадам… вы бывали в Сенарском лесу?
В голосе сомнение, коснувшиеся рукава пальцы его величества давали сигнал, что она может выпрямиться. Вовремя, потому что ноги у Жанны просто дрожали.
– Да, сир.
У нее действительно совершенно непонятного цвета глаза, большие, лучистые, они завораживали. Людовик был в восторге: перед ним стояла нимфа Сенарского леса!
Проводив даму к креслу и усадив в него, его величество устроился в соседнем настолько близко, что чувствовал запах ее волос и тела. От дамы пахло розами, совершенно определенно только ими. Очарование только возрастало…
Бине не ошибся, сама Жанна действительно была близка к обмороку или к истерике. Войдя в комнату и увидев у окна короля, она почувствовала, что готова либо броситься к нему на шею, либо просто расплакаться. Как же он красив! Людовик действительно в расцвете мужских сил был хорош – рослый, сильный, с крупными, красивыми чертами лица, хорошей кожей, которую не сумели испортить даже частые винные излияния и распутный образ жизни, а также абсолютное отсутствие привычки мыться, он мог произвести впечатление на любую даму. А уж стоило ему посмотреть своим долгим, зовущим взглядом, которым так славился его величество, как сопротивление оказывалось невозможно. И все-таки она сопротивлялась! Словно чувствуя, что если сдастся вот так, без боя или просто рухнет без чувств, то встреча будет последней, Жанна собрала всю волю в кулак и сопротивлялась собственному неимоверному влечению к королю, как к мужчине.
