– Но зачем?!
– Надо было дать им убить тебя давным-давно?
– Кто ты?
– Потом скажу. Если выживем.
Взгляд тверже стали, фиг что скажет даже под пытками, если сама не пожелает. Так мог смотреть Вятич, встречаешься с ним глазами и понимаешь, что никакая дыба, никакие иголки под ногти не помогут. Что-то я стала слишком часто вспоминать своего мужа, этого нельзя делать, это расслабляет.
– Мы уезжаем через семь дней.
– Слава господу. Мне здесь уже надоело, драконов нет, одни дураки и убийцы.
– Знаешь, что она сказала… что те, кто заказал мое убийство, уезжают через два дня, то есть послезавтра.
Подруга усмехнулась:
– Хочешь выследить? Из Каракорума каждый день убывают сотни человек, если не тысячи. Лучше подумай, как поедем мы сами.
– А что тут думать? С караваном.
– Настя, купцы не дураки, они туда, где будут воевать, не едут, ни один караван не идет на запад.
Сильвия после той стычки стала вдруг такой рассудительной, словно подменили. Но мне было очень приятно, что кто-то вдруг стал заботиться обо мне, не надзирать, как это делал Карим, а заботиться.
Да, подруга права, караваны в сторону Джунгарских ворот этой весной не шли, видно, понимали, что могут достаться не тем, у купцов на неприятности нюх… Ладно, пойдем без каравана, только бы подальше отсюда.
– Давай через Китай на Кашгар, а там выберемся.
Мне бы поинтересоваться, с чего вдруг Сильвия стала такой сообразительной в плане географии и происходящих событий, но я сообразила это только много позже.
Два человека снова стояли на коленях перед алтарем, шепча молитвы и между фразами беседуя.
– Хатун оставила женщин еще на неделю.
– Куда они сейчас могут уехать, дорога на запад закрыта, там Гуюк с войском.
– Не знаю.
– Хорошо, проследим.
– Будьте осторожны, они убили четверых разбойников.
– Кого вы называете разбойниками, нападавших с бамбуковыми палочками? Им бы рис таким оружием есть, а не против мечей идти.
– Мечи применены не были, а вот бамбуковый шест оружие страшное. Будьте осторожны.
– Хорошо.
Я раздумывала, звать ли с собой Назара.
– О чем думаешь?
– Говорить ли Назару, что мы уезжаем?
– Нет! Многие будут знать, а с нами опасно. Пусть живет.
Нормально! Утешила, называется. Со мной рядом жить опасно.
Нервы на пределе, Сильвия заставила меня сидеть в юрте целый день, причем в кольчуге и чуть ли не в шлеме. И спать в кольчуге. Хоть бы уж скорей эти уехали, потому что и по весне в кольчуге жарко.
Кинжал в изголовье, меч рядом… на теле кольчуга… мама, я хочу домой! Я действительно хотела. Мне было наплевать на Гуюка, на Батыя, на Огуль-Гаймиш и разумную Сорхахтани. Я хотела в Новгород к Феде и Вятичу, хотела обнять своих дорогих мужчин, зарыться лицом в светлые волосы сына, почувствовать сильные руки мужа. Хватит вмешиваться в историю, свою и чужую, сколько я ни пыталась ее изменить, ничего ведь не выходило, и Рязань пала, и Козельск сожгли, и Батый на Руси хозяйничал… и Гуюка спасти тоже не удастся, в этом я была убеждена, слишком многим он мешал. Но туда ему и дорога, он гад еще тот, это я по предыдущей войне с ним помнила.
Мы лежали в темноте, и по дыханию Сильвии я слышала, что она не спит.
– Сильвия, я вот думаю, какой же узел тут затянулся, в какой мы переплет попали! Огуль-Гаймиш против Сорхахтани, они обе, но врозь против Гуюка… Гуюк против Бату… Гуюк мешает всем – Батыю, Сорхахтани, собственной жене, сыновьям, всем… Точно пауки в банке.
– Да ну их!
– Сильвия, а я ведь замужем… и у меня сын есть…
– Я знаю.
– Откуда?
– Ты на детей смотришь, как мать, а не как девушка.
– Да-а? Есть разница?
– Конечно.
– Сынишка уже большой совсем стал, а мать где-то мотается с риском для жизни.
– Кто тебя заставил?
– А никто, сама по дури полезла. Как ты за драконами.
Сильвия вздохнула:
– Ты думаешь, драконов больше нет?
– Думаю, нет. А если и существуют, то к чему их уничтожать, последних-то? Поехали лучше со мной в Новгород, я тебя с сыном и мужем познакомлю. У меня, знаешь, какой муж хороший…
Подруга почему-то смутилась:
– Ладно, доехать сначала нужно.
– Доедем, не сдаваться же этим гадам самых разных мастей?
Стоило заснуть, и мне приснился Федя. Сын, наоборот, поднимался после сна. Разбудил его дядька Карислав, которого недавно приставили приглядывать за ребенком. Карислав учил Федю не только нормальному поведению в обществе, но и потихоньку военному делу, то есть из лука стрелять, ножи метать, деревянным мечом биться, а еще учил звериным и птичьим повадкам, то есть всему, чему должен учить отец. Но Вятич не мог, а я считала, что учить сына ратным умениям матери просто неприлично.
Я словно наяву увидела Федю, а вот Вятича рядом не было… как жаль! Не выдержав, протянула к сыну руки и закричала:
– Федя!
Федька повернулся в мою сторону, поискал глазами, явно не замечая и… меня толкнула в бок Сильвия:
– Настя, ты чего кричишь во сне?
– Прости… а что я кричала?
– Федя.
– Это имя сына.
– Ладно, спи.
Но заснуть до самого утра уже не удалось. Я размышляла, но теперь уже не о семье, опасно, столько времени не позволяла себе вспоминать, а тут вот сплоховала. Нельзя думать ни о Феде, ни о Вятиче, ни вообще о возвращении домой, как бог даст, так и будет.
Теперь я мыслила исключительно общечеловеческими и крупномасштабными категориями, так легче. До астрономических масштабов не дошло, но на евразийские меня хватило.
Где лучше и что лучше, здесь или там? Но это там касалось исключительно тринадцатого века. С двадцать первым я ничего не сравнивала, нет смысла.
Здесь право сильного цвело махровым цветом, жизнь человека не стоила и ломаного гроша, ее нужно было все время защищать…
Столкновение Востока и Запада? Да нет, пока не дошло, просто Восток показал Западу свою военную мощь, и тот самый Запад, чьи римские легионы когда-то с легкостью (ну, пусть не с легкостью, но уверенно) обращали в бегство противников, но который теперь не мог противопоставить Орде такую силу, использовал другую. Правильно сказал когда-то Карим: тигр хоть и прячется в зарослях, но нападает открыто, и на его зубах нет яда, а маленькая змейка и не прячется, а не убережешься.
