международной обстановке дипломатические шифры, а польским службам — актуальные разведывательные материалы о позициях и конкретных намерениях не только страны «Сезама», но и основных западных государств, включая США, по отношению к Польше.
Тогда, в начале 1982 года, в условиях военного положения, я почувствовал все исключительное значение для разведывательных служб безагентурных операций ТФП, которые предоставляют в их распоряжение возможности самого надежного контроля за деятельностью иностранных разведок.
Заканчивая на этом рассмотрение операций безагентурного проникновения, вспоминая всю гамму моих тогдашних переживаний, на память почему-то приходят прежде всего те события, которые возникали случайно, создавая порою критические ситуации, как это было в операции «Амбар» со счетчиком. В этой связи мне припомнились рассуждения различных авторов о случайностях в нашей жизни. Пожалуй, все они сходились во мнении, что случайности делают жизнь интереснее, дают больше свободы, чем постоянное и безнадежное подчинение необходимости.
Американский ученый Норберт Винер как-то заметил, что, будь во Вселенной все жестко детерминировано (предпослано, задано), мир развалился бы от перегрузок, как мост, в котором все детали плотно пригнаны друг к другу, то есть без тех зазоров, необходимых для температурного расширения металлов и прочих неизбежных вещей.
Вот так же при безагентурных операциях ТФП не только невозможно, но крайне вредно, опасно стремиться все жестко заранее предопределить. Нужно оставлять «зазоры», рассчитанные на случайности, которые исполнители должны быть готовы преодолевать своей волей и изобретательными находками.
Перед тем как закончить тему об операциях ТФП, хочу поделиться парой анекдотических случайностей из практики работы спецбригады, о которых мне поведали в свободное время между ночными походами за сокровищами «Сезама». Оба случая связаны с забывчивостью.
Однажды, когда в одной из бывших социалистических стран наши местные коллеги проводили операцию в одном из посольств стран НАТО, правда, второстепенной, спецбригада вернулась и отправилась на отдых, два ее сотрудника вдруг хватились: у них отсутствовал один из инструментов. Лихорадочно перебирая в памяти все их манипуляции с этим инструментом, они вспомнили, как, закончив операцию с ним, положили его на сейф в ЗБ объекта. Тут же решили, ничего не говоря об этом своему начальству, на следующую ночь, поскольку это происходило в праздничные дни, отправиться в посольство и забрать свой инструмент. Проникнув по проложенному пути в ЗБ, они с облегчением обнаружили забытую вещь, по- прежнему спокойно лежащую на сейфе.
Если бы один из виновников такой вопиющей недисциплинированности не проговорился позже, никто бы не узнал об этом случае.
Им повезло, что обрабатываемое ими посольство также, судя по всему, крайне легкомысленно относилось к охране своих секретов.
Второй случай еще более невообразим, ибо также наши бывшие коллеги забыли в иностранном посольстве человека — участника бригады по операции ТФП.
Когда завершилась операция в одном из европейских посольств, бригада тщательно устранила все возможные следы своего пребывания в его ЗБ, закрыла все замки и затворы, вернулась на свою базу, и сотрудники отправились на заслуженный отдых.
Только на следующее утро в бригаде хватились одного из своих «взломщиков» замков. Вскоре, однако, появился он сам и рассказал то, что с ним произошло.
Когда он, изрядно потрудившись над замками, освободился и бригада приступила к обработке содержимого сейфов, он вышел из ЗБ в соседнюю комнату и устроился на находившемся там диване отдохнуть. Как видно, он крепко заснул, а когда под утро проснулся, то с ужасом обнаружил, что ЗБ закрыта и он остался один в чужом посольстве. О нем забыли!
Что делать? Скоро начнется рабочий день и посольские работники обнаружат его. В мучительных размышлениях о том, что произойдет и каковы могут быть последствия, он стал ожидать этот страшный момент. Но и в таком безвыходном положении его спасла находчивость.
Когда в посольство стали приходить сотрудники, он, услышав приближающиеся шаги, быстро укрылся в туалете. Выждав там некоторое время, он вышел и, приняв вид одного из посетителей посольства, вышел из объекта, оставшись незамеченным.
Оба эти примера не особенно хорошо характеризуют состояние дисциплины и аккуратность действий специалистов бывших наших братских спецслужб при самостоятельном проведении сложных операций.
К моему глубокому удовлетворению, я мог быть уверенным, что подобные случайности, зависевшие целиком от уровня оперативной подготовки специалистов ТФП, для польских спецслужб были бы немыслимы. Их специалисты в этой области действовали безукоризненно, о чем свидетельствует многолетняя работа и многие десятки успешно проведенных ими операций без серьезных срывов или провалов.
По завершении затянувшегося рассказа о тайных разведывательных операциях специальных служб невольно возникает вопрос о гласности и осведомленности об этой деятельности широкой общественности. О некоторых аспектах такой гласности хочу высказать свои мысли.
Гласность не синоним лжи и извращений!
В моей повседневной деятельности во внешней разведке меня больше всего возмущали два человеческих качества: вопервых, подхалимство и, во-вторых, лень, паразитирование одних на достижениях других.
Обычно эти два недостатка у людей, с которыми приходилось соприкасаться во время совместной работы, довольно быстро давали о себе знать.
Сложнее было разобраться в наличии у работавших рядом сотрудников таких скрытых личностных недостатков, как неискренность, переходящая в обман, себялюбие и повышенное честолюбие, жадность. Все эти черты характера, присущие в разной степени многим, воспринимались, как неизбежное явление, результат предшествующего воспитания, которое только в случае перехода известных границ требовало «хирургического» вмешательства. А до этих границ с ними можно было бороться средствами воспитания и другими мерами воздействия. Вот только с подхалимами и лентяями я не находил действенных мер.
Итак, это были два моих непримиримых противника в области работы с кадрами. До поры.
Когда я впервые столкнулся с предательством в разведке, в конце 30-х годов, по оперативным сообщениям, проходившим через мои руки, я еще не чувствовал всей глубины человеческой подлости в таком акте.
Но вот в сентябре 1945 года на моих глазах в Канаде совершил измену Родине, только что добившейся победы над фашизмом и японскими милитаристами, шифровальщик ГРУ Игорь Гузенко, боявшийся отправки на фронт.
Это был для меня первый жгуче поучительный пример того, что на свете есть самое отвратительное, ничем не оправдываемое и подлейшее из подлейших качеств у отдельных людей — предательство, измена всему, чем человек может гордиться в своей жизни.
В дальнейшей своей разведывательной карьере я убедился, что в разведке, как на войне, когда обостряются все условия жизни и поведения человека, когда над ним постоянно висит опасность для жизни или благополучия, явления измены более часты, чем в обычной жизни.
Испытал я в дальнейшем горечь измены «Вика», предавшего в руки американской контрразведки разведчика-нелегала Абеля, измену сотрудника нелегальной разведки «Гарта», который понес заслуженное наказание, измену поляка Голеневского, повлекшую провал разведчика-нелегала «Бена» и его сотрудников Крогеров (см. дело «Снайпера»). Был свидетелем за мою полувековую работу во внешней разведке других предательств и измен. Но оказывается, помимо явных предательств и тайных измен, проявляющихся в разведке в виде секретного сотрудничества «кротов», есть еще вид измены, мало исследованный в нашей профессиональной среде, когда отдельные представители внешней разведки, оставаясь формально лояльными своей службе, не связывая себя какими-либо конкретными узами с противником, становятся ее врагами, изощренными, порою прямо озверевшими, фанатично мстящими ей, одновременно скрывая свои действия под маской объективности.
Это своего рода перевертыши. Но если политические перевертыши, которых в наше смутное время появилось немало, не скрывают своего злобного отвержения всего прошлого, к которому они были не просто причастны, а активно и сознательно творили его, то наш разведывательный перевертыш стремится
