- Сую, - согласился Серафим.
- Вот и в кошелек шнобель засунь, засранец, быстро узнаешь, что такое бабки и каково их иметь.
- Убедил, Лысый, убедил, падла, - сдался Серафим. - Что доказать-то хотел?
- А то, что у меня денег столько, стукач поганый, сколько надо.
- О'кей.
- И ни один ебарь мне не указ. Ясно?!
- Я же сказал: ясно. Ясно, Лысый. Не пыли.
- Вот так, - успокоился Лысый. - Поэтому буду пылить и материться столько, сколько надо.
- Согласен. А как насчет трех 'мерседесов'?
- За Машку?
- Да.
- Хрен тебе узлом, - ответил Лысый, - а не три 'мерседеса'.
- Как хочешь…
- Два 'мерседеса', - вдруг заявил Лысый. - И ни покрышкой больше.
- Два 'мерзавца' за Машу Типовашееву? Да у тебя крыша поехала. - Серафим взглянул на любовницу.
Маша лежала в приятной постэротической истоме, мутно смотрела в потолок и еле заметно шевелила конечностями. Право, более обворожительную телку трудно было вообразить. Три 'мерседеса', не меньше.
- Два 'мерзавца' и два запасных колеса, - повелся Лысый.
- Два 'мерзавца', двигатель, шасси и корпус третьего 'мерседеса', - уступил Серафим.
- Два 'мерзавца', двигатель, шасси и три покрышки нулёвые… - Лысый умолк. - Слышь, засеря, - опомнился он, - а чего это ты вообще надумал сбагрить Машу Типовашееву?
Серафима заклинило. Он понял, что Лысый что-то просёк. Он знал: стоит авторитету унюхать, что Маша больше ему не катит, как он моментально заподозрит кидалово и не выкатит за мисс края дырявой покрышки - сделка накроется. Но… Пока оба приценивались, Серафим внезапно ощутил приближение нового коитуса, у него словно открылось второе дыхание. С утроенным аппетитом он залез на Машу Типовашееву. Рыночная стоимость мисс края резко подскочила, впрочем, как и твердый, будто рычаг переключения скоростей, шершавый шомпол Серафима.
- Лысый… Лысый… - томно шептал растаявший в женских объятиях убийца.
Телефон выпал из его руки и загремел на пол.
- А? - настрожился Лысый.
Но Серафим его больше не слышал. Зато Лысый на несколько напряженных минут весь обратился в слух.
- Четыре 'мерса'… - стонал Серафим. - Пять… Шесть!.. Семь!!.
- А!! - отвечала Маша.
- Восемь!!! - продолжал пихать Серафим.
- А!!! - закричала Маша.
- Девять!!!!
- Десять!!!!
- А!!!!!
…Всё кончилось на цифре тридцать семь.
Маша потеряла память. Серафим подобрал с пола мобильник и сообщил бывшему шефу, что девушка больше не продается.
- Что… Что ты со мной делаешь? - задыхаясь, пропел Лысый.
- Ты плачешь, что ли?
- Да,- ответил авторитет.- Ну почему ты со мной так жестоко поступаешь, гаденыш? Что я тебе сделал? В чем моя вина? - В трубке густо засопели.
Затем в трубке раздался оглушительный взрыв.
- Лысый! - позвал Серафим.
Ответа не было.
- Лысый! Застрелился, что ли?
- Нет, - ответил авторитет. - Высморкался.
- Я чё, должен слушать, как ты сморкаешься?!
- Прости.
- Да пошёл ты!
- Погоди! - в отчаянии воскликнул авторитет. - Не вешай трубку! Еще пару минут!
Тщетно. Серафим оборвал связь, потому как прибалдевшая Маша, облизывая всё и вся на своём пути, заползла к нему на грудь. Убийце было не до извращенцев.
- С кем ты разговаривал? - спросила девушка.
- С одним хряком, - отмахнулся Серафим. - Ничего сексуального, деловой базар.
- Твой хряк голубой?
- Хуже. Мой хряк Лысый.
- Как! - Маша замерла и в упор уставилась на собственную коленку. - Вот так?!
- Хуже. - Серафим поцеловал её в колено. - Как крутое яйцо.
- Серафим, мне так страшно, так страшно…
- Успокойся. Пока ты со мной, тебе ничего не угрожает.
- Правда? - Маша все еще не могла оторвать завороженного взгляда от собственной коленки. - Неужели на твоем Лысом не растет ничего хорошего?
- Растёт, почему нет? Только все хорошее сразу же сбривается.
- Мне так глючно, так глючно… А зачем?
- Ну это сейчас модно: поверх крыши ни фига хорошего, всё хорошее - ниже пояса.
- Я пытаюсь тебя понять. Но у меня ничего не получается.
- А ты не пытайся.
- Ладно.
- Когда ты была его любовницей…
- Я была его любовницей?
- А как же?
- Какой сюр! Боже, какой сюр… Может, я шлюха?
- Да нет, какая из тебя шлюха? Ты просто подарок, а не шлюха. Давай-ка спать. Что-то я подустал. Слышь, чё базарю? Ляг, не висни на моей шее. Утром договорим…
И любовники, усталые, но удовлетворенные ударили по массе.
Засада
Если для 'Каннибала' Эммануэль купила здание киноцентра 'Слава' в центре города и полностью перекроила его под кабак, то для досуга и отдыха она приобрела небольшой дворец в тихом, спокойном месте далеко за пределами городской суеты, кровавых разборок и бесконечных свар. Здесь она дышала чистым воздухом, а когда наступала темная-темная ночь, незаметно выходила в парк, садилась возле своего пруда с книжкой в руках и пыталась читать. Но по ночам не больно-то почитаешь. Поэтому Эммануэль лишь тупо листала страницы, выкуривала пару косяков и, одурев от марихуаны, возвращалась во дворец ни слова нечитавши, дабы потешить похотливую плоть юным любовником Антуаном или решить кое-какие темные проблемы (в иные дни ей доводилось подписывать столько бумаг, сколько не подписывает ни один министр).
Дворец сей, внешне сдержанный и холодный, мало чем выделялся на фоне русских дворцов середины
