– Баба Оля запасы бисера пожертвовала, – рассказала Герда. – С революции, видно, собирала. Говорит, я как передача «А ну-ка, девушки».
Саша засмеялась и стала перебирать уже готовые браслеты. На каждом – другой рисунок.
– Вот эта фенечка называется «Охота на кошек», – вдруг сказала Герда.
– Почему? – спросила Саша.
– Была такая герла, «кошка», – стала рассказывать Герда. – Мы с ней как-то в Питере от ментов убегали, а потом она фенечку сплела и мне подарила.
Герда выбирала подходящие бусины из россыпи бисера и поддевала их тонкой леской в нужном порядке.
– А эта? – взяла Саша следующую феньку.
Герда глянула мельком:
– А эта называется «Мороженое в дождь». Когда я в прошлый раз в политех пролетела, мне Хуан мороженое купил, в утешение...
– И пошел дождь? – попробовала угадать Саша.
– Да нет, жара стояла страшная... Это феня-мечта.
– Хуан клёвый, – помолчав, сказала Саша.
Герда снисходительно промолчала.
Саша видела, как баба Оля дала Солнцу кружку с каким-то отваром. Солнце послушно выпил снадобье бабы Оли, она обеими руками нагнула голову Солнца и поцеловала его в лоб.
Солнце пришел к Саше и Герде.
– Как твой дом? – тоном светской беседы спросила Саша Солнце.
Герда быстро глянула на Сашу, прикусив губу, словно та совершила ужасную бестактность.
– Я устал... – вдруг просто сказал Солнце и сел прямо на землю, рядом с девочками.
– Хочешь, пойдем на море, – предложила Саша.
– Пойдем! – оживилась и Герда, складывая свое рукоделие. – Малому и Скелету компанию составим.
– А Хуан где? – спросил Солнце.
– Да нажрался опять чего-то. Всё на себе экспериментирует. У Малого из сумки вытащил запасы. А Малой, ты же знаешь, все, что плохо лежит, собирает. Хуан залез на маяк, орал оттуда: «Вижу дверь в иные миры!», потом еще по-испански что-то. Потом курил вроде. А теперь затих.
Солнце с тревогой глянул в сторону маяка:
– Давно он там?
– С утра сидит, – пожала плечами Герда, – а так – с час, наверное, его не слышно.
Ни слова не говоря, Солнце вскочил и бросился к маяку.
Саша и Герда переглянулись и побежали следом.
– Блин, дура я, – причитала на ходу Герда, – следить за ним надо было!
– А что случилось-то? – не понимала Саша.
Лицо Хуана искажено судорогой. Глаза открыты, но не выражают ничего. Тело неестественно вывернуто.
Распахивается дверь на площадку маяка, выскакивает Солнце. За ним – Герда. Увидев Хуана, она истошно завопила:
– Передозняк!
– Вниз его! Быстро! – скомандовал Солнце.
Из последних сил Солнце, Герда и Саша вытащили безжизненного Хуана с маяка во двор.
– Герда, воды! Бегом! – отдавал приказания Солнце. – Саша, ложку и лейку!
Герда и Саша молча бросились врассыпную.
– Не вздумай! Дыши! – умолял Хуана Солнце.
– Баба Оля ушла куда-то! – плача подбежала Саша. – Я не знаю, где у нее что!
– Найди! – заорал на нее Солнце.
Саша испугалась, попятилась.
Рыдая, прибежала Герда с ведром воды. Солнце хлестал Хуана по щекам:
– Не смей, дурак! Очнись!
– Не надо! Ты убьешь его! – плакала Герда.
Примчалась и Саша, где-то разыскавшая все, что нужно.
И вот она уже держит голову Хуана, Солнце мастерски ложкой прижимает ему язык, вводит в горло лейку, заливает воду.
Герда тащит таз.
Хуан задергал ногами, закашлял, его переворачивают лицом вниз, придерживают над тазом. Раздались характерные звуки принудительного очищения организма.
Хуан пришел в себя, заплакал, заговорил, мешая русские и испанские слова:
– Не надо! Бросьте меня! Я уже не живу! Мне не надо жить!
– Дурак! – закричал на него Солнце. – Да ты хоть понимаешь, какая она клёвая, эта сраная жизнь! – И, махнув рукой, Солнце ушел, хлопнув калиткой.
Саша глянула ему вслед, но не решилась оставить Хуана.
Бледный, с иконописным выражением лица, впервые с ясными глазами, Хуан лежал, свернувшись калачиком, в одном пончо, с торчащими из-под него тощими голыми ногами. Малой, вернувшийся с моря, возмущался внизу, сортируя по размеру собранные Скелетом мидии:
– Нет, вы мне скажите: можно вас оставить хоть на минуту?! Только ушел...
– Ну, чё ты орешь, – утихомиривает его дрожащий, с синими губами, Скелет. – Он, может, спит там...
– Конечно, он теперь может спать! – тут же сбавив тон, ворчит Малой. – А все пускай переживают: как он там, что он? – Он покосился на дрожащего Скелета: – Ты-то хоть не простудился у меня?
Саша вкарабкалась по хлипкой лестнице на крышу, стараясь не расплескать большую чашку с чаем из трав бабы Оли, протянула ее Хуану.
А Хуан смотрел на Герду, которая, ворча, стирала во дворе штаны и рубаху Хуана.
– Все, подруга, дожила, мужику штаны стираешь! – сама себе под нос бормотала Герда. – Своими, блин, руками!
Хуан приподнялся, взял у Саши чашку, благодарно улыбнулся:
– Скажи, Принцесса... Как ты думаешь... – с трудом подбирал он русские слова. – Когда любишь девочку одну, как знать, она меня может любить или нет?
Саша понимающе улыбнулась:
– А зачем тебе знать? Люби и все.
– Ты так думаешь? – обрадовался Хуан.
– Уверена, – кивнула Саша.
Хуан помолчал, потом доверительно глянул на Сашу:
– На стадионе, в Сантьяго, хунта мою сестру расстреляла. Я видел... Она была очень похожа на Герду...
Саша подавленно молчала. Хуан закрыл глаза.
Саша вышла за калитку. Солнце сидел на пригорке, смотрел на море. Саша присела рядом. Солнце обернулся к Саше, улыбнулся, притянул ее к себе:
– Пойдешь со мной?
– Пойду, – не спрашивая, куда, просто сказала Саша.
Быстро темнело. Они дошли до пирса, у которого болтались на привязи несколько разномастных лодок и катеров. Вот и еще один прогулочный катерок пришвартовался к причалу. Его владелец – пузатый жизнерадостный дядька в тельняшке и «капитанской» белой фуражке – вышел на берег с громкоговорителем и принялся зазывать клиентов:
– Товарищи отдыхающие! Приглашаем вас на увлекательные морские прогулки по воде! Вы увидите незабываемые виды Балаклавского залива! Или, как говорили греки, Лимне Сюмбалон, гавань символов! Мы
