сильного мужского тела? Теперь уже не важно, любовную схватку нельзя отменить, время нельзя заставить течь вспять.
Долли расстроенно посмотрела на спящего Ральфа и, едва касаясь, провела ладонью по коротко стриженным волосам. Какие восхитительные мгновения он ей подарил! Но теперь надо поставить точку, иначе вновь попадешь в зависимость. Долли слишком хорошо знала, что это значит — зависеть от другого человека. Он обращается с тобой, как с красивой куклой, потом находит новые развлечения, а ты, забытая и ненужная, пылишься в углу.
Надежды на счастливое будущее пусть остаются подросткам, еще верящим, что жизнь состоит из одних радостей. С возрастом начинаешь понимать, что пасмурных дней намного больше, чем солнечных. И даже если правы те, кто говорит, что судьба идет полосами, печальный черный цвет неудач почему-то всегда преобладает над белым.
Долли покачала головой: винить кого-либо бесполезно, что случилось — то случилось. Отличное объяснение: между мужчиной и женщиной довольно часто происходит нечто подобное. Она горько усмехнулась: да, хороший секс, обоюдное удовольствие — и все. Ральф ведь сразу предупредил, что не стоит давать друг другу обещаний и клятв, это очень мудро с его стороны: заранее обезопасить себя от любых возможных неприятностей.
Но Долли и не собиралась ничего требовать, наоборот, она постарается сделать вид, что ничего необычного не произошло. Первое утро после ночи любви всегда пугает: как тот, кто сжимал тебя в объятиях, посмотрит, что скажет. Долли уже давно взяла за правило: просыпаться в одиночестве. Потому что увидеть в глазах мужчины отвращение, или неловкость, или сожаление — всегда ужасно.
Она тихонько встала и, захватив плед, на цыпочках пробралась в гостиную, плотно закрыв за собой дверь. Тори встретила ее обиженным урчанием, но, поняв, что хозяйка вернулась к ней, тут же забралась на диван и, свернувшись клубочком, уютно засопела.
— Нам с тобой и вдвоем неплохо, правда, крошка? — шепотом спросила Долли, поглаживая собаку по шелковистой шерстке. — Не будем грустить. Еще два дня, и жизнь вернется на наезженную колею.
Яркие солнечные лучи разбудили Ральфа.
— Просыпайся, девочка! — сказал он, потягиваясь, и обернулся.
Кровать слева от него была пуста, куда-то исчезли теплый плед и подушка. Ничего не понимая, Ральф вскочил и не одеваясь быстро прошел в гостиную.
— Почему ты перебралась сюда? — громко спросил он.
Долли что-то пробормотала, не открывая глаз, зато Тори, охранявшая хозяйку от новых посягательств, оскалилась и приняла угрожающую позу.
— Ладно, пародия на собаку, я не собираюсь с тобой драться.
Ральф пожал плечами и отправился в ванную. Холодный душ взбодрил, настроение было радостное, а во всем теле ощущалась необычайная легкость. Причесываясь перед зеркалом, он заметил на спине тонкие, едва различимые царапины. Следы любви, отметинки наслаждения, оставленные острыми ноготками Долли. Но почему она предпочла неудобный диван широкой и мягкой кровати? Надеясь во всем разобраться потом, Ральф из спальни заказал завтрак на двоих и, набросив халат, вернулся в гостиную.
Когда портье, получив щедрые чаевые, скрылся за дверью, Ральф предпринял еще одну попытку разбудить Долли, несмотря на яростное сопротивление Тори.
— Вставай, принцесса! — Он легонько потряс ее за плечо. — Твой верный паж нальет тебе кофе.
Долли, придерживая на груди плед, села и обвела комнату взглядом. Ральфа она словно бы нарочно не замечала, взгляд скользнул по нему, как по неодушевленному предмету.
— Почему ты убежала от меня? Неужели я так сильно храпел? — спросил он с улыбкой.
— Мистер Вильямс, я была бы вам чрезвычайно благодарна, если бы вы дали мне одеться.
Ральф с удивлением посмотрел на бесстрастное лицо Долли с немного припухшими губами, которые, казалось, так и просили о поцелуе. Похоже, она не шутила, но что такого произошло, почему эта женщина, недавно стонавшая в его объятиях, теперь так холодна, будто он мальчишка, застигнутый за подглядыванием.
— Что с тобой? — Ральф еще надеялся, что она просто притворяется, изображая неприступность и равнодушие. — Не выспалась, девочка?
— Для вас я мисс Мак-Кристал.
Долли чувствовала, что заходит слишком далеко, но необходимо было все расставить на свои места, пусть даже через острую боль, пронзившую сердце. Если не отсечь все попытки сразу, то мучение станет долгим и нестерпимым. Ральф должен понять, что все кончено. Они оба уступили слабости, но страсть совсем не тот фундамент, на котором можно возвести прочное здание.
— Объясни же мне… — Ральф замолчал и отвернулся, желая скрыть растерянность. — Нам было так хорошо…
— Обладая определенными навыками и опытом этого не сложно добиться с кем угодно, — холодно ответила Долли. — Хотя вам, конечно, есть чем гордиться.
Она ожидала какой угодно реакции, пусть даже пощечины. Но Ральф вдруг резким движением сорвал плед и отшвырнул его в сторону. В следующее мгновение Долли уже не могла пошевелиться, сжатая в его мускулистых руках. Не обращая внимания на возмущенные возгласы, Ральф перебросил ее через колено так, что лицом она уткнулась в подушку.
— Маленькая ведьма! — тяжело дыша, сказал он. — Ты хотела узнать, как поступают настоящие ковбои? Сейчас я тебе это покажу!
Он довольно сильно хлопнул Долли ладонью по ягодицам, потом еще раз. Она пыталась вырваться, но ничего не получалось.
— Я тебя отшлепаю, как капризного ребенка. — Его голос срывался то ли от ярости, то ли от страсти. — Я взрослый мужчина, принцесса, и не позволю над собой издеваться.
— Отпусти меня! Ты пожалеешь!
Ральф, продолжая удерживать Долли, сбросил халат и, встав на колени, овладел ею. Это произошло так быстро, что в первое мгновение она ничего не поняла. А потом уже было слишком поздно, потому что сокрушительные толчки и жар, опалявший изнутри, как будто заполнили все вокруг. Долли прикусила губу, чтобы сдержать стон. Теперь Ральфу не нужно было силой удерживать ее, и он обхватил ладонями упругие груди, лаская затвердевшие от возбуждения соски, а губами прижимаясь к завиткам волос на затылке.
Бешенство, с каким он проник в нее, злость и желание наказать за обидные слова только подогревали страсть Ральфа. Он перестал ощущать себя, перестал понимать, где находится и, закрыв глаза, отдавался целиком этому ритмичному движению, которое дарило несказанное блаженство. Он чувствовал трепет женского тела, прикосновение горячей влажной кожи, и это еще больше возбуждало его.
А когда Долли резко вскрикнула и замерла, он тоже не выдержал и хрипло застонал. Это было как взрыв, как ослепительная вспышка, озарившая сознание. Они, обессиленные, упали на диван. Ральф покрыл нежными поцелуями лицо Долли, одновременно и высказывая благодарность за упоительный восторг обладания, и прося прошения за столь грубый натиск.
— Я слышала, в Техасе за изнасилование сажают на электрический стул, — проговорила она сурово, но, увидев, как нахмурился Ральф, рассмеялась. — Не бойся, я не стану заявлять на тебя в полицию.
— И на том спасибо. — Он вздохнул с притворным облегчением. — Но я бы в любом случае был оправдан: ты сама довела меня до такого состояния.
— Прости. — Она потерлась щекой о плечо Ральфа. — Я решила, что лучше все закончить так, чем потом долго объясняться.
— Чего ты боишься? Я прекрасно понимаю, что ты взрослая самостоятельная женщина, и не собираюсь врываться в твою жизнь как смерч, чтобы все разрушить.
Долли подумала, что именно этих слов она и ожидала. Конечно, чужая жизнь никому не нужна и не интересна. Ральф совершенно прав: если двум людям хорошо вместе, то какая разница, сколько это продлится и чем закончится. О любви ведь не было сказано ни слова… Так зачем терзаться сомнениями, когда можно наслаждаться близостью, дарить друг другу радость и не задумываться о будущем.
Потому что его заранее можно предсказать, и для этого не обязательно обращаться к гадалке. Через два дня операция завершится, Долли и Ральф вернутся к обычной работе, к скучным будням, заполненным делами и мелкими проблемами. И эта связь распадется сама собой: они устроят прощальный ужин, лягут в
