том же самом месте, где она в воскресенье говорила с Джимми.
Ею внезапно овладел ужас.
— Вот оно, уже в дверях! — Она вздрогнула и непроизвольно отвернулась, как будто собиралась сбежать.
— Подожди, Поллианна, — начал Джон Пендлтон, — я именно тебя хотел видеть. Ты не прочь, если мы зайдем туда? — спросил он, поворачивая к летнему домику. — Я хочу поговорить с тобой об одной вещи.
— Ну что ж, конечно! — отвечала она с напускной веселостью. Поллианна чувствовала, что она начинает краснеть. Удивительно, что он выбрал для разговора тот самый домик, с которым связывался у нее образ Джимми. «Ну почему, почему именно тут?» — задавала она себе мучительный вопрос.
— Прекрасный вечер, не правда ли? — улыбаясь, обратилась Поллианна к Джону Пендлтону.
Он не отвечал. Расположившись в старом шезлонге, он ждал, когда Поллианна сядет напротив, чтобы начать разговор. Она уже ненавидела себя за то, что дала Джимми обещание, связанное с возможным замужеством.
Пендлтон ни разу не посмотрел ей в глаза, потому что был погружен в свои мысли. Наконец он обратился к ней.
— Поллианна!
— Да, мистер Пендлтон.
— Ты помнишь, каким я был, когда мы впервые повстречались?
— Ну да.
— Какой-то человеконенавистник, не правда ли?
На душе у нее было ужасно, но она все-таки засмеялась.
— Вы мне и тогда нравились, сэр, — ответила Поллианна и вдруг с ужасом подумала, какой смысл он мог вложить в ее слова. Она хотела что-то уточнить, исправить, но понимала, что поздно. Теперь она должна была выслушать свой приговор.
— Благословенно твое чистое сердце! Ты сама не знаешь, что сотворила со мной твоя детская вера.
Поллианна было запротестовала — она не заслуживает таких похвал. Но он настаивал на своем.
— Это все ты — и больше никто, — повторял гость, а потом добавил: — А ты помнишь, как я тебе однажды сказал: «дом становится домом благодаря присутствию ребенка и хозяйки»?
— Да, вы, кажется, говорили что-то такое. Но бывают исключения из правил. Ваш дом все равно хороший и настоящий.
— Но ты знаешь, что я хотел создать дом в полном смысле слова. И знаешь, что стало с моими надеждами. Но я не виню твою мать. С тем человеком, каким я в ту пору был, она не была бы счастлива… Но вот что удивительно? Что ее дочурка своей маленькой рукой привела меня на тропинку нового счастья!
Поллианна чувствовала, что ее начинает колотить озноб. — Но, я… я…
Однако мистер Пендлтон весело улыбнулся и жестом как будто отвел ее протесты.
— Да, Поллианна, это произошло еще тогда, давно… Твоя утешительная игра.
— Ох! — вырвался у Поллианны выдох облегчения.
— И вот с тех пор я все время менял свои привычки, характер, пока не стал совсем другим человеком. Но в одном отношении я никак не могу перемениться. — Он сделал паузу, с грустью посмотрел на нее. — Я по-прежнему не считаю домом жилище без ребенка и хозяйки.
— Ну ребенок, положим, уже есть, хотя он давно уже не ребенок, — попыталась отшутиться Поллианна. — Вы понимаете, что я говорю о Джимми.
Мистер Пендлтон довольно усмехнулся:
— Ну это можно было не уточнять. Да, он уже не ребенок, и поэтому мне тем более хочется иметь в доме хозяйку. — Голос его слегка дрогнул. — Так вот, Поллианна, если бы ты была на моем месте и тебе предстояло бы своротить этот тяжелый камень — я имею в виду предложение руки и сердца — с чего бы ты начала?
Поллианна чувствовала, что она вот-вот сорвется с места и выбежит в открытую дверь.
— Ой, я бы ничего этого не делала на вашем месте… Вы и так можете быть счастливым.
— Ты хочешь, видно, этим сказать, что вряд ли я могу быть нужен женщине.
— Совсем нет! Но только если девушка, которая вам понравилась, не любит вас, то уж лучше быть одному.
— Ну если она меня не любит, Поллианна, то зачем я буду ее тревожить?
— Нет, она даже может любить вас, но…
— И потом, Поллианна, та, о ком я говорю, вовсе не девушка, а зрелая женщина, тоже немало пережившая, как и я.
— О! Ну тогда идите напролом! — воскликнула Поллианна. Она испытывала просто неописуемый восторг.
— Но ведь и зрелой женщине не так просто переменить свой уклад. И вот тут я рассчитываю на твою помощь. Видишь ли, речь идет о нашей доброй знакомой.
— Что ж, надо все разузнать. А может быть, она и сама давно уже вас любит? Но кто она?
— Разве же ты не догадываешься? Я говорю о миссис Кэрью.
— О! — воскликнула Поллианна. — Ведь это великолепно. Вот это радость так радость!
Спустя время Поллианна отправила Джимми письмо на адрес Кэрью. Это были сплошные недомолвки и восклицания, но он все сумел прочесть между строк.
Он нисколечки меня не любит, Джимми. Но у него на уме кое-кто еще. Я пока не должна называть ее, но это не Поллианна.
Джимми страшно боялся не успеть на семичасовой поезд. Но он на него успел.
31. БОЛЬШИЕ ОЖИДАНИЯ
Когда приготовление ко сну завершилось, и Поллианна уже погасила свет, что-то вдруг подсказало ей остаться еще на время у тети Полли. Она вдруг встала на колени перед тетиной кроватью.
— Тетя Полли, я так счастлива, что мне надо обязательно с кем-то этим поделиться. Можно, я скажу тебе?
— Да, пожалуй. Это хорошая новость для меня?
— И для тебя тоже. Во всяком случае, ты порадуешься за меня. Конечно, Джимми сам тебе в свое время все скажет. Но я бы хотела первая!
— Джимми! — У миссис Чилтон вытянулось лицо.
— Да, когда он придет просить твоего согласия на мое замужество. Ах, я должна тебе сказать о том, как я счастлива!
— Замужество? Поллианна! — Миссис Чилтон приподнялась в постели. — Я никогда не думала, что у тебя что-то серьезное с Джимми Бином!
Поллианна почти испугалась тетиного тона и невольно отпрянула от нее:
— Но тетя! Я думала, что тебе нравится Джимми.
— Ну все хорошо на своем месте. А он в моем доме в качестве мужа моей племянницы — нет, это ты уволь!
— Тетя Полли!
— И не надо великих потрясений. Хорошо, что я все вовремя узнала и смогу предотвратить, пока дело не зашло слишком далеко.
— Но тетя Полли, дело зашло именно слишком далеко. Мы любим друг друга.
