— Тогда тебе придется немного погоревать, потому что никогда в жизни я не соглашусь на твой брак с Джимми Бином.
— Тетя, но ведь мы обе помним его еще маленьким мальчиком.
— Ну да, оборванцем, который сбежал из сиротского приюта. Мы не знаем ни его семьи, ни его родословной.
— Я ведь выхожу замуж не за семью и не за родословную.
Тетя Полли со стоном привалилась к подушкам:
— Поллианна, ты меня мучишь. Я из-за тебя слягу. У меня сердце колотится как сумасшедшее. Я теперь всю ночь глаз не сомкну. Хоть бы ты догадалась подождать до утра с этим разговором.
Поллианна сразу поднялась с колен.
— Да, ты правильно сказала. Давай подождем до утра. Может быть, утром ты посмотришь на все другими глазами. — В ее голосе звучала надежда.
Но утром ничего не переменилось. Она вознегодовала еще сильнее. Напрасно Поллианна пыталась то упрашивать, то спорить. Напрасно она давала понять, что угроза нависла над ее счастьем. Тетя Полли оставалась неумолима. Она опасалась дурной наследственности и полагала, что нельзя выходить замуж за человека, не зная его происхождения. Кроме того, миссис Чилтон уповала на чувство долга и взывала к благодарности. Наконец, она сказала, что Поллианна так же разбивает ей сердце, как разбила его ее мать, когда выбрала себе столь неудачную партию.
В десять часов появился Джимми, нарядный и счастливый, как положено влюбленному.
Но Поллианна встретила его горестными рыданиями и пыталась удержать, чтобы он не проходил в дом. Внезапно побледнев, он обнял ее за плечи и потребовал объяснения.
— Поллианна, скажи, что все это значит?
— Ах, Джимми, зачем ты пришел. Я собиралась тебе написать.
— Так ты мне и написала. Я получил письмо и сразу помчался на вокзал.
— Нет, нет! Тогда я еще не знала, что не могу.
— Не можешь? Поллианна! — В его глазах растерянность смешалась с яростью. — Что, за это время кто-то еще объявился, готовый сделать тебе предложение?
— Нет, нет, Джимми! Не надо так на меня смотреть! Я этого просто не вынесу.
— Так что ты не можешь?
— Я не могу выйти за тебя замуж.
— Поллианна, скажи, ты любишь меня?
— Да, я очень тебя люблю.
— Ну значит, ты должна пойти за меня замуж, — торжественно произнес Джимми, обнимая девушку.
— Нет, ты не понял. Этого не хочет тетя, — призналась Поллианна.
— Тетя Полли?
— Да, она не отпускает меня от себя.
— Хо! — Джимми затрясся от смеха. — Мы живо ее убедим. Она не хочет терять тебя, а мы ей напомним, что она не только не потеряет тебя, а еще получит в придачу племянника.
Но Поллианна не улыбалась. Она только сокрушенно мотала головой:
— Ты снова не понял. Она не хочет тебя для меня.
Джимми выпустил ее из объятий.
— Что ж, я не осуждаю ее за это. Я, конечно, не подарок. Но я мог бы сделать тебя счастливой.
— Не надо сейчас идти к ней. Прошу тебя!
— Ну а если мы поженимся без ее согласия? Может быть, со временем она поймет и примирится.
— Нет, я не смогу пойти на такое после ее слов. Она для меня столько сделала. А теперь она от меня зависит. Понимаешь, она была в порядке, даже играла со мной в игру. А теперь она в ярости и просит меня не разбивать ей сердце. Говорит, что в свое время мама разбила ей сердце своим замужеством. Тетя Полли не любила моего отца. И все же она столько для меня сделала, что я не могу нарушить ее запрет. Потом вдруг ее осенила новая мысль:
— Джимми, если бы ты мог рассказать тете Полли что-то о своей родне, об отце, которого ты все же помнишь немного.
— Ты думаешь, этого достаточно? — обрадовался Джимми.
— Да, — она легонько притронулась к его руке. — Понимаешь, мне это совсем не нужно. Кроме того, я убеждена, что и твой отец, и родные твоей матери были благородные люди, потому что ты сам очень славный и благородный. Но тетя… Джимми, не смотри так на меня!
Но Джимми вдруг повернулся и выбежал вон из дома.
Из поместья Харрингтон Джимми примчался домой и разыскал Джона Пендлтона. Он нашел его в большой библиотеке с окнами, увитыми карминным плющом, где, как Поллианна думала в детстве, он «прятал скелет».
— Дядя Джон, где тот пакет, который дал мне отец? — потребовал Джимми.
— Объясни сначала, в чем дело, — мистер Пендлтон еще не видел юношу таким взволнованным.
— Сегодня пакет должен быть вскрыт.
— Но как же поставленные твоим отцом условия?
— Я готов ими пренебречь. Бог меня простит. Ты мне позволишь?
— Ну если ты на этом настаиваешь, мой мальчик, то да. Но все же… — Он медлил.
— Дядя Джон, ты, наверно, догадываешься, что я люблю Поллианну. Я попросил ее стать моей женой, и она мне не отказала… — Пендлтон-старший восторженно воскликнул, но Джимми оборвал его: — Но все же теперь она говорит нет. Она прислушивается к миссис Чилтон, а та не желает видеть меня мужем Поллианны. Она презирает меня.
— Презирает тебя? — с гневом переспросил Пендлтон-старший.
— Я догадался почему после того, как Поллианна попросила, чтобы я рассказал тете о папе и о других моих родственниках.
— Тьфу! Я думал, что она стала с годами более разумной. Впрочем, узнаю Харрингтонов. У них всегда был этот пунктик — фамильная честь и все прочее. Ну так ты можешь ей что-то сказать?
— Могу ли я? Я мог бы сказать, что лучше моего отца никого нет на свете. Но потом я вспомнил про пакет. Вдруг он содержит что-то компрометирующее его память? Ведь он поэтому и отложил разоблачение тайны до моего тридцатилетия, что более юному мужчине трудно будет понять и простить. Но я готов к тому, чтобы узнать эту тайну.
— Но Джимми, не делай заранее трагедий. А если в пакете как раз что-то приятное для тебя?
— Может быть, но в это верится с трудом. Там что-то, от чего он хотел уберечь меня до тридцати лет. Но я ни в чем не упрекну отца. Я прошу тебя теперь, отопри, пожалуйста, сейф.
Пендлтон больше не возражал.
Через несколько минут конверт был уже в руках у Джимми.
— Я хочу, чтобы вначале ты прочел письмо, а потом рассказал мне, — попросил Джимми.
— Хорошо! — ответил мистер Пендлтон и стал разрезать конверт ножом из слоновой кости. Там было несколько бумаг, обвязанных бечевкой, и еще отдельно было вложено письмо. Пока мистер Пендлтон читал его, Джимми неотрывно следил за выражением его лица. Он увидел на нем удивление, радость и что-то еще, чему не мог подобрать названия.
— Дядя Джон, так что там? — спросил он наконец.
— Можешь прочесть сам! — И он вложил письмо в протянутую уже за ним руку.
Бумаги, приложенные к письму, подтверждают, что мой сын действительно является Джеймсом Кентом, сыном Джона Кента, мужа Дорис Уэтербай, дочери Уильяма Уэтербая из Бостона. Настоящим письмом я объясняю моему мальчику, почему я похитил его у семьи его матери и скрывался вместе с ним в течение ряда лет. Если мой сын по исполнении ему тридцати лет вскроет пакет и прочтет это письмо, то пусть он простит меня, прибегнувшего к столь крайним мерам в страхе, что его у меня отнимут навсегда. В случае его ранней смерти прошу посторонних людей, вскрывших это письмо, оповестить родных его матери и передать им вложенные в пакет бумаги.
