Бойцовский клуб (пер. В. Завгородний)

решит спустить воду в унитазе, бачок просто взорвётся. При ста пятидесяти фунтах на квадратный дюйм, если кто-нибудь решит принять душ, давление воды сорвёт насадку душа, и она превратится в смертоносный снаряд.

Тайлер говорит это только чтобы меня подбодрить. На самом деле, мне нравится мой босс. Кроме того, я ведь просветлён теперь. Ну, знаешь, как Будда. Пауки, хризантемы. Алмазная Сутра и «Blue Cliff Record». Хари Рама, ну знаешь, Кришна Кришна. Ну, типа — просветлён.

Хоть сунь перья в жопу, а соловьем не станешь, говорит Тайлер.

Когда жир сепарируется, легкие вещества будут всплывать на поверхность кипящей воды.

Так значит, говорю я, я засовываю перья в жопу?

Как будто Тайлер с сигаретными ожогами на руках — это высшее существо. Мистер и миссис Подтирки Для Жопы.

Я придаю лицу невозмутимое выражение и становлюсь ещё одной идущей на бойню индусской коровой с инструкции в самолете.

Уменьшить газ под кастрюлей.

Я помешиваю кипящую воду.

Все больше и больше жира всплывает на поверхность и покрывает ее радужной плёнкой. Большой ложкой нужно снять этот слой и собрать его отдельно.

Как там Марла? — спрашиваю я.

Тайлер говорит: по крайней мере, Марла пытается достичь дна.

Я помешиваю кипящую воду.

Продолжай снимать верхний слой до тех пор, пока лёгкие вещества не перестанут всплывать. Вот они, собранные с поверхности. Хорошие чистые лёгкие жиры.

Тайлер говорит, что я сейчас и близко не подошел ко дну. И пока я не достигну дна, я не могу быть спасен. Иисус сделал это путем распятия. Мне нужно не просто отказаться от денег и собственности и знаний. Это не поездка на уикенд. Я должен отказаться от самосовершенствования, я должен стремиться к разрушению. Я больше не могу притворяться, что это безопасно. Это не семинар.

Если у тебя сдадут нервы до того, как ты достигнешь дна, говорит Тайлер, ты никогда ничего не добьёшься.

Только после гибели мы можем возродиться.

Только после того, как ты потеряешь всё, что у тебя есть, говорит Тайлер, ты будешь свободен делать всё, что ты хочешь.

То, что я чувствую — это всего лишь начальное просветление.

И — продолжай помешивать, говорит Тайлер.

Когда жир перестанет всплывать, вылей кипяток. Вымой кастрюлю и наполни чистой водой.

Я спрашиваю: а я — достаточно близко от дна?

Там, где ты сейчас, говорит Тайлер, ты не можешь даже представить, на что будет похоже дно.

Повторить процесс со снятым жиром. Вытопить жир в воде. Снять и продолжать снимать.

В жире, который мы используем, много соли, говорит Тайлер. При избытке соли твоё мыло не будет застывать.

Кипятить и снимать.

Кипятить и снимать.

Марла вернулась.

В ту секунду, когда Марла открывает дверь, Тайлер исчезает, растворяется, выбегает из комнаты, пропадает из виду.

Тайлер поднялся наверх или Тайлер спустился в подвал.

Пшик.

Марла входит в заднюю дверь с канистрой щёлочи в хлопьях.

В магазине есть туалетная бумага из стопроцентно-переработанного сырья, говорит Марла. Наверное, самая худшая работа на свете — это перерабатывать туалетную бумагу.

Я беру канистру щёлочи и ставлю её на стол. Я ничего не говорю.

Я могу остаться сегодня на ночь? — спрашивает Марла.

Я не отвечаю. Я считаю в уме: пять гласных, семь, пять.

Тигр улыбнётся,
Гадюка скажет «люблю» —
Ложь рождает зло.

Марла говорит: что ты готовишь?

Я — Точка Кипения Джека.

Я говорю: уходи, просто уходи, просто уходи прочь. Ладно? Ты уже получила достаточное количество моей жизни сегодня.

Марла вцепляется в мою рубашку и задерживает на секунду, которой ей хватает, чтобы поцеловать меня в щёку.

Позвони мне, пожалуйста, говорит она. Пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Я говорю, да, да, да, да, да.

В мгновение, когда Марла выходит из двери, Тайлер снова появляется в комнате.

Как волшебный фокус. Мои родители его показывали пять лет.

Я кипячу и снимаю, пока Тайлер освобождает морозилку. Пар клубится в воздухе, и с потолка кухни капает вода. Сорокаваттная лампочка спрятана в холодильнике, что-то яркое, чего мне не видно за пустыми бутылками из-под кетчупа и баночками маринада, соленьев или майонеза. Маленький огонек из холодильника очерчивает светлым профиль Тайлера.

Кипятить и снимать. Кипятить и снимать. Слить снятый жир в открытые картонки из-под молока.

На придвинутом к открытому холодильнику стуле Тайлер наблюдает за остывающим жиром. В жаре кухни облака холодного тумана опускаются из морозилки и клубятся вокруг ног Тайлера.

Я заполняю молочные картонки жиром, а Тайлер ставит их в морозильник.

Я опускаюсь на колени возле Тайлера перед холодильником. Тайлер берёт мои руки и показывает их мне. Линия жизни. Линия любви. Бугры Венеры и Марса.

Холодный туман клубится вокруг нас, тусклый огонек освещает наши лица.

Я хочу, чтобы ты оказал мне ещё одну услугу, говорит Тайлер.

Это про Марлу, не так ли?

Никогда не говори с ней обо мне. Вообще не говори обо мне за моей спиной. Обещаешь? — говорит Тайлер.

Обещаю.

Тайлер говорит: если ты когда-нибудь заговоришь обо мне с кем-нибудь, ты больше никогда меня не увидишь.

Я обещаю.

Обещаешь?

Да обещаю.

Тайлер говорит: запомни, ты пообещал три раза.

Слой чего-то прозрачного и чистого собирается на поверхности жира в холодильнике.

Жир, говорю я, он разделяется.

Не волнуйся, говорит Тайлер. Чистый слой — это глицерин. Можно будет перемешать потом, когда дойдет до мыла. Или — снять глицерин.

Тайлер облизывает губы и кладёт мою руку ладонью себе на колено, на фланелевую полу купального халата.

Ты можешь смешать глицерин с азотной кислотой и получить нитроглицерин, говорит Тайлер.

Я издаю вздох удивления и говорю: нитроглицерин.

Тайлер облизывает губы, влажные и блестящие, и целует тыльную сторону моей ладони.

Ты можешь смешать нитроглицерин с нитратом натрия и опилками, чтобы получить динамит, говорит Тайлер.

След поцелуя блестит на тыльной стороне моей белой руки.