Тавров набычился и, судя по его виду, собрался рассказать о разнице между классными криминалистами и невежественными судьями, но я поспешил завершить разговор.
– Большое спасибо, господин Причард, за вашу помощь! – произнес я, решительно поднимаясь из кресла. – Мы выяснили все, что хотели, и не смеем больше занимать ваше время.
– И что же мы выяснили? – с досадой вопросил я, когда мы покинули квартиру Причарда.
– Что могли, то и выяснили, – пожал плечами Тавров.
– По-моему, главное, что мы выяснили: с нами не собираются откровенничать, – заметил я. – Лично для меня самые интересные вопросы остались без ответа. Во-первых: с какой стати меня пожелали подключить к делу? За какие такие заслуги? Во-вторых…
– Видимо, клиент наслышан о твоем раскрытии серии убийств в деле о поддельном полотне Жерома, – перебил меня Тавров. – Ты тогда прекрасно справился с делом, и с учетом того, что организатор аферы был твоим другом, ты продемонстрировал редкостную объективность.
– Если бы «главный фигурант» не стал бы одной из первых жертв этого дела, хрен бы я стал напрягаться! – сумрачно сообщил я.
– Неважно! – отмахнулся Тавров. – Это уже детали. Кстати, а что там «во-вторых»?
– Во-вторых, весьма настораживает некий офис Госдепартамента США, через который шла информация по делу, – вздохнул я. – Очень не хотелось бы оказаться втянутым в делишки «рыцарей плаща и кинжала» в качестве «мальчика для битья». А Причард ушел от обсуждения этой темы. И вообще, он не рассказал по существу ничего, кроме того, что при желании можно нарыть за полдня в Интернете.
– А нам-то что? – пожал плечами Тавров. – Я лично особенно и не рассчитывал на показания Причарда. Что он мог или хотел рассказать, он рассказал. Теперь обратимся к другим источникам. Насчет Госдепартамента ты прав: очень странный канал связи для ученых историков. Я попрошу Цветкова узнать все, что можно, об этом загадочном «офисе 269» Государственного департамента США: все-таки Цветков отставной офицер ГРУ, у него остались связи в военной разведке. Вообще-то, я не думаю, что здесь есть какая-то «политическая подстава»: к делу я был подключен по рекомендации моего хорошего знакомого, который обязательно почуял бы «второе дно» дела, если бы таковое имелось.
– А меня? – с подозрением поинтересовался я. – Кто меня подключил к делу?
– Это действительно пока не совсем ясно, – согласился Тавров. – Но возможно, что в скором времени прояснится. Я уже привел в действие свои связи от нашего МВД до Интерпола, и очень скоро начнет поступать информация.
Цветков знал меня по делу о пиратском ятагане, поэтому через два дня он позвонил мне напрямую и сказал:
– Слава, привет! Я не могу дозвониться до Валеры, он почему-то недоступен. Но он сказал, что ты в курсе дела. Короче, речь идет об офисе 269 Государственного департамента США. Структурно Госдепартамент действительно поделен на бюро и офисы, но никакого офиса 269 там нет и не было.
– Да, но куда в таком случае попадал адресованный офису 269 пакет? – удивился я.
– Скорее всего, это просто почтовый ящик, используемый для корреспонденции, – пояснил Цветков. – Просто почтовый ящик для пересылки в США корреспонденции из любой точки мира, где есть американское посольство или консульство. Скорее всего, сидит там человечек, который разбирает корреспонденцию и переправляет ее дальше по одному ему ведомым признакам, скажем, используя в качестве идентификаторов имена отправителей или получателей. Таким почтовым каналом для обеспечения конфиденциальности, быстроты и надежности доставки обычно пользуются частные организации, работающие на правительство США. Как правило, они не занимаются шпионажем как таковым. Удобство заключается в том, что, во-первых, отправитель и получатель обезличены, а во-вторых, используется дипломатический канал доставки информации, обеспечивающий высокую степень конфиденциальности.
– Это все понятно, – разочарованно отозвался я. – Штука в том, что и отправители, и получатель нам известны. Но вот на кого работал получатель – это хотелось бы узнать!
– К сожалению, здесь я ничем не могу помочь, – вздохнул Цветков. – Сами понимаете, давать распоряжения внешней разведке я не имею возможности.
Я позвонил Таврову, но он был недоступен, и я поехал в офис, поскольку знал, что в конце дня он там обязательно должен появиться.
Когда я приехал в офис, Тавров уже сидел в своем кабинете. Очень удивился, узнав о своей мобильной недоступности, полез в карман за трубой и недовольно крякнул, увидев, что телефон отключен.
– Сам отключаться начал! – пожаловался Тавров. – Бывает, раза по три в день! И чего с ним делать?
– Новый купить, – посоветовал я.
– Да привык я к нему, – с досадой отозвался Тавров, бросая трубу на стол. – А новый еще осваивать надо. Так что – ну его к лешему! Кому надо, тот дозвонится.
– А вот Цветков не дозвонился! – мстительно сообщил я.
– Ну, так он же тебе позвонил, а ты в этом деле равноправный партнер, – парировал Тавров. – Давай выкладывай, что там Цветков нарыл.
Я вкратце сообщил Таврову о том, что представляет собой так называемый «офис 269».
– Ожидаемо, – прокомментировал Тавров. Он проверил содержимое своего почтового ящика, пока я пил кофе, и с довольным видом сообщил:
– А вот мне прислали очень интересную информацию. Не знаю, насколько она важна, но вопрос к мистеру Причарду уже появился.
– Что за информация? – нетерпеливо спросил я.
Тавров выдержал паузу, не торопясь, отхлебнул кофе из кружки и только после этого сказал:
– Этот румынский коллега Причарда, некий Георгеску… помнишь?
– Разумеется!
– Так вот… Незадолго до смерти он приезжал в Москву и пробыл здесь шесть дней. Затем вернулся в Бухарест и через шесть дней был найден мертвым. Я уже организовал запрос румынской полиции по линии Интерпола о деталях смерти Георгеску, результатах вскрытия и все такое……
– Может быть, он прилетал в Москву на встречу с Причардом? – предположил я. – Но почему Причард скрыл от нас этот факт?
– Думаю, что нам следует задать ему этот вопрос, – решительно заявил Тавров, берясь за телефон. – Теперь мы можем обвинить его в сокрытии информации и пригрозить пожаловаться нашему клиенту. Похоже, что Причард получал и, судя по всему, продолжает получать неплохие деньги за свои исторические изыскания в Москве. Он явно не захочет терять свою кормушку и, я думаю, на этот раз будет полностью откровенным.
– Этого не может быть! – категорически заявил Причард. – Если бы Георгеску приехал в Москву, он обязательно поставил бы меня в известность. Ну, не любовница же у него здесь, в самом деле!
– Тем не менее это так, – твердо заявил Тавров. – Вот данные пограничного пункта аэропорта Шереметьево. Седьмого сентября господин Ион Георгеску прилетел в Шереметьево в полдень рейсом Аэрофлота и тринадцатого сентября также рейсом Аэрофлота из Шереметьево в восемь часов сорок минут вечера улетел обратно в Бухарест. А девятнадцатого сентября он был найден у себя дома с признаками насильственной смерти. Что скажете?
– Ничего, – пожал плечами Причард. – Для меня это неожиданность.
– Полагаю, для вас действительно будет неожиданностью, когда вам придется свернуть свои исследования и уехать из Москвы, – сумрачно сообщил Тавров. – Мы можем пожаловаться вашему работодателю на отсутствие с вашей стороны желания сотрудничать, и он после этого, скорее всего, прекратит сотрудничество с вами. Если же это не подействует, то вам просто аннулируют визу. Поверьте, я располагаю достаточными связями для этого, и вам придется покинуть Россию. А вашему работодателю вы нужны именно как специалист по России, так что…
Стрела попала в цель.
– Уверяю вас, господа, что мне абсолютно неизвестен факт приезда в Москву Георгеску! – растерянно
