венгерскими солдатами. Пользуясь отличным знанием местности и горных троп, Тозо, обманув дозорных, скрытно вывел часть отряда в тыл Паштровичам. Основные силы вышли днем позже, идя по следам разведывательного отряда. Застигнутые врасплох, Паштровичи попытались разгромить венгерских рыцарей у горы Голый Верх, но потерпели поражение: в решающий момент им в спину ударил основной отряд. Почти полторы тысячи Паштровичей стали жертвами карательной экспедиции венгерского короля.
Тозо с отчаянной храбростью в первых рядах венгров прорывался к подножию горы Голый Верх – туда, где в пещере за часовней хранилась вожделенная реликвия. Однако, ворвавшись в часовню одним из первых, обыскав алтарь часовни и находившуюся за ней пещеру, Тозо, к своему огромному разочарованию, не обнаружил ларца. Никаких следов ларца и никаких признаков тайника, где его можно было бы спрятать! Разъяренный Тозо выбежал из пещеры в часовню. У алтаря умирал в луже крови монах, зарубленный кем- то из венгров.
– Где ларец? – спросил его Тозо по-черногорски: за долгое время пребывания у Паштровичей он неплохо выучил их язык.
– Спроси у Анны! – хрипло выдохнул монах. – А здесь его нет и не было. Ты ошибся, латинянин!
И монах испустил дух с саркастической усмешкой на залитых кровью устах. Тозо в ярости выбежал из часовни. Тайна ларца была так близко и вдруг выскользнула буквально из рук! Недалеко от часовни в окружении венгерских воинов отчаянно билась кучка черногорцев. Могучие уроженцы гор были на голову выше низкорослых венгров, но и среди них выделялся особенно крупным телосложением богатырь, сносивший ударом длинного тяжелого меча врагов, словно траву косой. Тозо сразу понял, кто это: черногорец был очень похож на Николу, которого Тозо увидел двадцать лет назад. Несомненно, это сын Николы и Анны. Надежда снова вспыхнула в душе Тозо, и он бросился в гущу сражения. Однако пробиться к сражающимся не было никакой возможности. Тозо увидел лежащее на земле тяжелое рыцарское копье, подобрал его и принялся лихорадочно взбираться на склон горы. Тем временем черногорцев прижали к скале: их осталось только трое – израненных, истекающих кровью, но продолжавших яростно отбиваться от наседающего врага. Тозо оценил расстояние и с силой метнул копье тупым концом вперед. Расчет оказался верным: копье ударило точно в затылок самому рослому из черногорцев, и тот рухнул на землю.
Через пять минут все было кончено. Тозо спустился со скалы и из-под изрубленных тел вытащил потерявшего сознание от удара в голову сына Николы. Он озабоченно нащупал пульс на шее великана: есть! Жив!
Подъехал граф Циллеи, вытирая платком кровь с меча. Он подумал, что Тозо обыскивает мертвеца с целью найти хоть какие-то ценности, и усмехнулся:
– Оставь его, брат Джованни! Эти горные дикари бедны как церковные мыши.
– Нет, граф, мне нужно не содержимое его кошелька, даже если бы таковой у него имелся, – отозвался Тозо. – Этот человек жив и является моим пленником.
– Вот как? – удивился граф. – Тогда вам придется везти его с собой. Впрочем, одного из моих оруженосцев убили, и вы можете взять его лошадь. Сочтемся в Триесте.
Граф не дарил лошадь Тозо, а продавал. Но Тозо обрадовался: до Триеста путь неблизкий, а конь нужен здесь и сейчас.
– Нам пора, – озабоченно сказал граф. – Сегодня ночью к берегу подойдут корабли, чтобы забрать нас. Утром они уйдут в любом случае – с нами или без нас. Надо торопиться!
Тозо велел двум солдатам усадить бесчувственного сына Николы в седло, крепко к нему привязав могучее тело черногорца. Теперь сын Николы не свалится с лошади, а когда очнется, то не сможет сбежать. С шеи все еще находившегося без сознания парня свисал деревянный крестик на шелковом шнурке. Тозо снял его и осмотрел. Обычный деревянный нательный крест. Великоват, конечно, но для гиганта-черногорца – в самый раз. Крест был бы неотличим от тех деревянных крестов, которые часто носят на себе бедняки- христиане, если бы не шелковый шнурок и выступающие шляпки серебряных гвоздиков, вбитых в крест. Тозо надел крест себе на шею. В тот момент это было просто инстинктивное движение – чтобы крест случайно не потерялся.
С заходом солнца отряд выехал на берег моря в том самом месте, где тридцать три года назад чудесным образом спаслись Тозо и Анна Дандоло. Садящееся за море светило окрасило горизонт в кровавый цвет, словно оповещая всех о бойне у горы Голый Верх.
На берегу никого не было, лишь у спуска к пляжу на фоне багрового заката чернела фигура женщины. Тозо сразу понял, кто это, и, пришпорив коня, поскакал вперед, крикнув:
– Не трогать женщину! Она моя!
Тозо подъехал к Анне и сказал:
– Я привез твоего сына. Он жив, хотя пока без сознания.
И в доказательство своих слов показал крестик.
Проезжавший мимо граф со смехом крикнул Тозо:
– Брат Джованни! Можешь забрать себе и эту старуху, и все, что ты найдешь в лачугах по соседству. Я дарю тебе этот берег!
Венгерская солдатня одобрительным хохотом отозвалась на шутку предводителя. Тозо дождался, пока последний солдат пройдет мимо, и сказал Анне:
– Забирай сына и уходи. Только отдай мне ларец со святыней. Я пришел за ним. Настал срок обретения, и я избран, чтобы открыть святыню христианскому миру.
Анна улыбнулась, но ответила не сразу. Тозо даже испугался, что ее снова поразило безумие, как тогда, сразу после кораблекрушения. Но она ответила ему на венецианском языке, и Тозо понял, что она давно все вспомнила и сохранила разум.
– Ты ошибся, Джованни. Срок еще не настал. Я и сама не знаю, где сейчас спасший мне жизнь ларец со святыней. Но я знаю точно: святыня будет явлена. Но не тебе и не сейчас. Спасибо тебе за спасение сына. Я не держу на тебя зла, ведь ты более несчастен, чем я. Буду молиться за спасение твоей души. А ты вымаливай у Господа прощение за тех, кого ты сегодня обрек на смерть. Прощай!
Тозо, поколебавшись, принялся снимать деревянный крестик с шеи, но Анна жестом остановила его:
– Пусть останется у тебя.
И Тозо послушно спрятал крест за пазуху.
– Торопись! – озабоченно посоветовал он Анне. – Вам надо уйти, пока граф не выставил посты.
Тозо долго смотрел им вслед, пока Анна, ведущая под уздцы лошадь со своим сыном, не скрылась за ближайшим утесом. Затем, вздохнув, спустился на берег.
Солдаты обшарили и подожгли дома, находившиеся на большом острове и берегу. Их обитатели заранее ушли в горы, прихватив свой незамысловатый скарб и скот. Толстым каменным стенам домов огонь не мог причинить вреда. Скоро жители вернутся и снова поставят на каменные стены каркас из жердей, на который уложат упавшую с прогоревших крыш черепицу. Так было не раз и еще не раз будет.
Граф приказал выставить стражу и развести костры на большом и малом островах, чтобы обозначить в темноте подход к берегу для кораблей.
Солнце село, и навалилась темнота. Тозо опустошенно смотрел на огонь костра и думал: как так могло получиться, что он возвращается ни с чем? Усталость давала знать, и Тозо незаметно для себя погрузился в сон, распластавшись на еще теплой гальке. И вдруг он увидел идущую по пляжу женщину. Женщина приблизилась к костру. Это была Анна. Тозо оглянулся: на берегу горели костры, но никого не было. Тозо вдруг прошиб пот: неужели венгры уплыли, оставив его здесь?!
– Не бойся, – усмехнулась Анна. – Ты просто спишь. А я пришла к тебе во сне, чтобы закончить начатый разговор.
Тозо проснулся от толчка в плечо и вскочил, машинально хватаясь за висящий на поясе кинжал.
– Осторожнее, брат Джованни! – раздался голос графа Циллеи. – Ну и крепко же вы спите. Пора на борт, все уже погрузились.
Действительно, недалеко от берега на волнах покачивался крутобортый неф, освещенный светом факелов. Тозо сел в лодку вместе с графом и его оруженосцами. Гребцы налегли на весла. Полоса берега, местами освещенного угасающими кострами, удалялась. Сияющий звездами небосвод был снизу словно отгрызен неровным силуэтом черных гор. Куда теперь?
