– А ваш предок Тузов, который посвятил свою жизнь поискам сокровищ? Неужели не осталось никакой информации: нашел он что-нибудь или нет? – допытывался я.
– Он бесследно исчез и унес тайну с собой в могилу, – сокрушенно вздохнул Липатов и с досадой добавил: – И что бы ему не снять копию с карты и оставить ее в семье?! Возможно, благодаря этому мы сейчас имели бы ключ к разгадке тайны исчезнувшей константинопольской части Животворящего Креста! Я уверен, что эти две тайны тесно связаны.
– Возможно, – согласился я и взглянул на часы. Однако! Я засиделся в гостях и все еще не перешел к тому, ради чего я сюда пришел. – Владимир Николаевич, а не пора ли нам приступить к нашим антресольным изысканиям?
– Ах да! – спохватился Липатов. – Извините, увлекся. Если вы готовы, то идемте за стремянкой.
Стремянка хранилась в конце коридора в чуланчике. Точнее, мне сначала это место показалось чуланчиком. Но, увидев в стене чуланчика дверь с замками и засовом, я понял, что это выход на «черную лестницу», отгороженный от остальной части длинного коридора перегородкой.
Мы поставили стремянку в проходе к кухне, и я помог Липатову взобраться на самый ее верх. Затем в течение часа я добросовестно принимал передаваемые мне мешки со старым тряпьем, дырявыми эмалированными кастрюлями, старыми смесителями и прочей рухлядью, неизвестно зачем хранимой людьми в своих квартирах. Еще столько же времени ушло, чтобы все это отправить обратно. Логичнее было бы выбросить, но оттаскивание на помойку потребовало бы гораздо большего времени. Наконец, за дверцами антресоли скрылся последний мешок, и обескураженный Липатов устало уселся на верхней ступеньке стремянки.
– Все! Больше не знаю, где искать, – обреченно сообщил он и попросил: – Помогите мне, пожалуйста, спуститься.
Я протянул руку, но в это момент стремянка пошатнулась. Задние ее «ноги» качнулись и сомкнулись с передними. Подчиняясь законам физики, стремянка вместе с оцепеневшим от ужаса Липатовым начала падать на меня. Я инстинктивно отпрыгнул в сторону.
Стремянка ударилась о шкаф с одеждой и замерла под углом сорок пять градусов. Липатов лежал на ней, вцепившись в алюминиевые профили конструкции так, что мне еле удалось отцепить его руки и помочь встать на пол.
– С вами все в порядке? – обеспокоенно осведомился я. Липатов пребывал в странном оцепенении, задумчиво глядя куда-то вверх.
– Рюкзак, – сказал он.
– Что? – не понял я.
– Рюкзак, – повторил Липатов, указывая на шкаф. Действительно, на шкафу лежали два чемодана и рюкзак. Черный рюкзак с молнией. С таким часто ходят молодые люди. И не очень молодые, но не любящие носить что-либо в руках.
– Да, рюкзак, – согласился я. – Вы его проверили?
– Нет еще, как и эти чемоданы. Но дело не в этом. Это – не дядин рюкзак. У него никогда не было ничего подобного. И не могло быть.
– Вы уверены? – спросил я.
– Дядя всегда ходил в английском костюме, а в холодную погоду – в кашемировом пальто. Вы можете себе представить человека в дорогом костюме или кашемировом пальто с таким рюкзаком на спине? – спросил Липатов.
Да, представить такое было затруднительно. Куда мог ходить академик с таким рюкзаком? Явно не на заседания Академии наук. Разве что на рынок за картошкой.
– А что, если кто-нибудь дал этот рюкзак вашему дяде на сохранение? – предположил я.
– Мой дядя никогда не взял бы. Мало ли что может там оказаться? – возразил Липатов. – Мы живем в непростое время, а мой дядя был очень осторожным человеком. Вспомните: даже Волкову он не отдал крест для экспертизы, а лишь позволил в его присутствии отрезать образец.
– И тем не менее он впустил в квартиру грабителя, – в свою очередь, напомнил я.
Липатов внимательно посмотрел на меня и задумчиво произнес:
– Да, это действительно загадка.
– Надо посмотреть содержимое рюкзака. Вдруг разгадка таится там? – предложил я.
Липатов не стал возражать. Он расстегнул рюкзак и запустил туда руку. Внезапно его глаза округлились, и он поспешно выдернул руку из рюкзака, словно его укусила змея.
– Что это?! – в растерянности воскликнул он, в ужасе глядя на премет, который сжимал в руке.
Это была не змея. Это был пистолет с длинным цилиндром глушителя на стволе. Я осторожно, кончиками пальцев придерживая за глушитель и рукоятку, взял пистолет у Липатова и внимательно осмотрел его. Сам пистолет я опознал мгновенно: «ТТ-33», то есть «Тульский Токарева образца 1933 года». Глушитель, как и пистолет, имел вороненое покрытие и производил впечатление заводского изготовления, а не самоделки. Но я, хотя имел инженерное образование и интересовался стрелковым оружием, никогда не слышал, чтобы для «ТТ» выпускались глушители.
– Этого не может быть! – вскричал Липатов.
– Да, я тоже никогда не видел пистолет «ТТ» с глушителем, – согласился я.
– При чем здесь пистолет! – с досадой воскликнул Липатов. – Вы сюда взгляните!
И он сунул мне под нос общегражданский паспорт гражданина Российской Федерации. Паспорт как паспорт. На имя Липатова Владимира Николаевича. Только фотография не Липатова, а того самого неудачливого грабителя, похитившего крестик и спустя минуту после этого сбитого машиной.
– Так вот чье это хозяйство! – присвистнул я. – Однако он пришел в гости к вашему дяде настроенным весьма решительно – с фальшивым паспортом на ваше имя и пистолетом с глушителем.
– Это не просто фальшивый паспорт, – сказал Липатов. Он полез в карман своего пиджака, висящего на стене, достал оттуда паспорт и протянул мне:
– Сравните!
Я положил пистолет на полку и пролистал оба паспорта. Они были абсолютно идентичны: фамилия, имя и отчество владельца, дата выдачи и отдел внутренних дел, выдавший документ. И адрес на штампе регистрации был тот же. Только фотографии разных людей.
– Зачем ему это понадобилось? – недоуменно вопросил Липатов. – Ведь дядя знал меня в лицо. Тогда зачем?
Я уже догадывался, зачем. Билет на самолет или поезд можно купить только при предъявлении паспорта. И сесть в самолет или поезд можно только с паспортом человека, на чье имя куплен билет.
– Что там еще в рюкзаке? – спросил я Липатова. В рюкзаке еще оказались четыре ключа от дверных замков на брелоке, бумажник с двумя тысячами рублей сотенными и пятисотками, светодиодный фонарик на батарейках и острый, как бритва, охотничий нож в кожаных ножнах.
Я примерил ключи к дверным замкам. Один из них подошел к нижнему замку, другой – к верхнему. Сначала я подумал, что остальные два – от черного хода, но они не подошли: видимо, эти ключи были от квартиры грабителя. Теперь все становилось на свои места: полагая, что хозяина нет дома, вор открыл дверь своими ключами и внезапно наткнулся на академика Липатова. Липатов на глазах у преступника скончался от обширного инфаркта. Видимо, соседка услышала шум или крик. Грабитель успел схватить крестик, видимо, просто лежавший на письменном столе, и кинулся прочь.
Нет сомнений: второпях покидая квартиру и опасаясь немедленного ареста, грабитель бросил рюкзак на шкаф, рассчитывая вернуться за ним позже. И вернулся бы, если бы сам остался жив.
Я поделился мыслями с Липатовым.
– Скорее всего, так оно и было, – согласился он. – Но что нам теперь делать со всем этим добром? В милицию нести бессмысленно: ведь дело закрыто.
– Можно это все передать Таврову, а уж он поймет, что делать дальше, – предложил я.
– Ну, хоть так, – безрадостно согласился Липатов.
Мы сложили найденные предметы обратно в рюкзак. Я позвонил Таврову и коротко обрисовал ему ситуацию. Не скажу, что Тавров обрадовался услышанному, но тем не менее предложил мне немедленно привезти к нему найденные предметы.
Естественно, я выполнил указание нашего великого сыщика. Тавров долго изучал содержимое рюкзака,
