рассказать все без утайки Валерию Ивановичу, чтобы он мог понять, что делать в такой ситуации. Его первая консультация бесплатна, а что касается тайны… Если бы Валерий Иванович не умел хранить чужие тайны, он уже давно остался бы без клиентуры. Так, Валерий Иванович?
Тавров кивнул и, взглянув на часы, решительно произнес:
– Прошу вас думать быстрее, Владимир Николаевич! У меня мало времени, через полчаса я должен подъехать к клиенту. Если вы решитесь на откровенную беседу, то я перенесу встречу с клиентом на завтра: благо в данном случае время терпит. Если нет, так нет. Итак?
Липатов пожевал губами вдруг неожиданно спросил:
– Если я правильно расслышал, ваша фамилия Тавров?
– Вы правильно расслышали, – подтвердил Тавров.
– Дело в том, что буквально в тот же день, когда я приехал в Москву хоронить дядю, соседка по лестничной клетке порекомендовала мне обратиться к частному детективу. Дескать, милиция закрыла дело, а в смерти дяди, вроде бы и естественной, не все ясно. И она сказала, что ей очень помог частный детектив Тавров, который сам хоть и бывший работник милиции, но умный и честный человек. По словам соседки, детектив Тавров не только за умеренную плату помог ее дочери, попавшей в безвыходную ситуацию, но и так повернул дело, что теперь соседка ездит на своей собственной машине. Это о вас?
– Машина? – удивился Тавров и нахмурил лоб, припоминая. Вспомнив, он рассмеялся: – Да, помню! Фамилия соседки Арсеньева, не так ли?
– Точно так, – подтвердил Липатов.
– Что за дело, Валерий Иванович? Почему я не помню? – ревниво удивился я.
– Да там все быстро разрешилось! Однажды ко мне обратилась за помощью молодая женщина. С некоторых пор ей стали присылать штрафы за превышение скорости. Она очень удивилась: пара квитанций была датирована теми днями, когда она точно не пользовалась машиной. Но в ГИБДД ей показали записи с видеокамеры, где была зафиксирована модель той же марки, «Киа Спектра», и с тем же госномером, что и у нее. Очевидно, что это машина-двойник, но от ГИБДД помощи ждать не приходилось: формально это же машина госпожи Арсеньевой. И госпожа Арсеньева обратилась ко мне. Проблему мы решили за три дня.
– Неужели? – не сдержал изумления Липатов.
– Обалдеть! – более образно высказался я. – И как же вы это сумели сделать, Валерий Иванович?
– Я просмотрел записи видеокамер и обнаружил, что машина-двойник регулярно появляется на участке от 94-го до 85-го километра МКАД. Похоже, что человек, пользующийся машиной-двойником, живет в районе Ярославского шоссе, а затовариваться ездит в район 84-го километра МКАД, где расположены три крупнейших магазина: «Ашан», «Декатлон» и «Леруа Мерлин». Я попросил Арсеньеву взять отпуск, выделил ей человека, и они три дня проверяли стоянку возле этих торговых комплексов. На третий день им удалось на парковке магазина «Ашан» обнаружить машину-двойника: точно такая же модель «Киа Спектра» темно- синего цвета с теми же госномерами, что и у госпожи Арсеньевой. Мой человек немедленно позвонил мне, доложил обстановку и спросил: что делать?
– И что же вы ему посоветовали? – произнес я, предвкушая неординарное решение.
– Я посоветовал госпоже Арсеньевой вызвать эвакуатор службы «Дорожные ангелы», чтобы он увез машину в автосервис. Через полчаса появился эвакуатор. У госпожи Арсеньевой проверили техпаспорт, все соответствовало. Разумеется, идентефикационные номера двигателя и шасси проверять не стали, хотя, как впоследствии выяснилось, они были мастерски перебиты на прописанные в техпаспорте. Как потом рассказывал мой агент, в разгар мероприятия появился владелец машины-двойника. Надо было видеть его лицо!
Я представил лицо бедняги-жулика и расхохотался. Липатов улыбнулся, с трудом сдержав смех.
– Теперь мама госпожи Арсеньевой ездит на второй машине по доверенности, а сумма моего гонорара была существенно меньше стоимости даже подержанной «Киа Спектры», – закончил Тавров.
– Да, я вижу, что вы профессионал высокого класса, – оценил Липатов. – Я с радостью прибегну к вашей помощи. С деньгами у меня проблем нет: я выставил на продажу свою квартиру в Петербурге – решил перебраться жить в Москву.
Липатов решился. Он сжал губы в тонкую полоску, резко встал со скамейки.
– Едемте ко мне! – предложил он. – Там я все вам расскажу и покажу. Разговор будет долгий. Я расскажу, а Валерий Иванович даст квалифицированный совет, как мне быть. Вас, Мечислав Мстиславович, я попрошу составить нам компанию: вы случайно оказались втянуты в это дело, спасли нашу семейную реликвию, и будет весьма несправедливо, если вы не узнаете истории креста.
Глава 2
Мы приехали на знакомую улицу, вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Липатов открыл дверь ключом и пропустил нас вперед.
Профессорская квартира вполне отвечала расхожим представлениям о профессорских квартирах советских времен: большая, с высокими потолками, тремя просторными комнатами и чуланом. Обстановка соответствовала: тяжелая добротная мебель, из которой самым новым изделием был торшер со столиком по моде начала шестидесятых годов прошлого века. Во всех комнатах большую часть мебели составляли книжные шкафы: высокие, под самый потолок, словно привезенные из старой библиотеки. Они были заполнены не только старинными книгами, но и разными другими предметами – от сувениров и просто безделушек до антикварной посуды.
– Обстановка в доме практически не менялась с тысяча девятьсот сорок шестого года, когда в эту квартиру въехала семья моего деда, академика Владимира Аполлинарьевича Липатова, – с едва скрываемой гордостью сообщил Владимир Николаевич. – По необходимости прибавлялись лишь сугубо специфические вещи вроде телевизора, радиолы или компьютера.
– Ваш дядя тоже был академиком? – спросил Тавров, изучая содержимое книжных шкафов в кабинете.
– Не совсем… Он был членом-корреспондентом РАН, – ответил Липатов. – Но поскольку мало кто понимает разницу, соседи всегда уважительно величали дядю «академиком».
– А вы сами тоже наукой занимаетесь? – поинтересовался я.
– Да, я кандидат наук, доцент кафедры археологии Санкт-Петербургского государственного университета, читаю студентам курсы «Историография археологии» и «Археологическое музееведение».
– То есть получается, что вы археолог, который больше работает в кабинете, а не в поле? – удивился я.
– Такова специфика моей специальности, – улыбнулся Липатов. – Ведь важно не только откопать из земли какой-либо предмет. Важно класифицировать его, сохранить для потомков. И очень важно, чтобы археологические коллекции не воспринимались как набор исторических артефактов, а были систематизированы во всей своей взаимосвязи. Ведь собственно предмет музееведения вообще – это свойства музейных предметов отражать действительность, дающие возможность осваивать наследие предшествующих эпох, настоящее и будущее, главным образом через музеи. Однако поскольку сущностные свойства музейных предметов отражать действительность реализуются не только через музеи, а также через собрания коллекций, выставки…
– А ваш дядя тоже занимался кабинетной работой? – поспешил перебить Тавров зануду-историка, оседлавшего было свой любимый конек. – Работал с архивами?
– Он был профессором филологического факультета Московского государственного университета, отделения западноевропейских языков и литератур, – ответил Липатов. – Но в определенных исторических вопросах он превосходил даже общепризнанных авторитетов. Дядю отличала истинная энциклопедичность образования и широта кругозора. Только такие люди способны делать открытия на стыках наук.
– И он сделал много открытий? – спросил Тавров.
– Да, хотя далеко не все они признаны, – со вздохом ответил Липатов. – А многие из них дядя даже не считал нужным публиковать.
– Это почему же? – удивился я.
– Тут своя специфика, – замялся Липатов. – Дело в том, что дядя большую часть времени уделял исследованию нашей семейной тайны: исторической загадки, связанной с этим самым крестом. Разговор долгий, так что… может быть, чаю?
