смотреть на экране карточные партии, детские потасовки и прибытие поездов — все те повседневные вещи, которые можно наблюдать, высунувшись в окно у себя дома, да еще со звуком. Поэтому теперь на белом экране показываются истории. Ну как тебе растолковать? Вообрази, что один из этих аппаратов снимает театральный спектакль, только тот больше не привязан к сцене, расположенной перед креслами зрителей, теперь в качестве декораций можно выбирать, скажем, пейзаж в любой части света. А если к этому добавить, что режиссер имеет в своем распоряжении не несколько разрисованных задников, а целый набор приспособлений, которые могут заставить героя исчезнуть прямо у нас на глазах, ты поймешь, что кинематограф превратился в самое популярное развлечение, даже более популярное, нежели мюзик-холлы. Да, нынче куда более сложный аппарат, чем тот, что был у братьев Люмьер, дарит людям грезы, наполняет их жизнь волшебством, и вокруг всего этого существует мощная индустрия, здесь крутятся огромные деньги.
Но я делюсь с тобой впечатлениями отнюдь не ради чистого удовольствия. Дело в том, что нередко истории, попадающие на экран, заимствуются из книг. Вот тебе и сюрприз, Берти: в 1960 году режиссер по имени Джордж Пэл превратил твой роман «Машина времени» в фильм. Да, именно так — и твои слова превратились в картинки. С книгами Жюля Верна это случилось, разумеется, еще раньше, что не омрачило мою радость. Как передать тебе, что я испытал, наблюдая, как на экране происходят описанные тобой события? Там был изобретатель, которого назвали твоим именем, его играл актер с решительным и мечтательным выражением лица; там была нежная Уина, и роль эту исполняла красивейшая французская актриса, чье лицо излучало гипнотическое спокойствие; там были морлоки — такие страшные, каких я и представить себе не мог; и огромный Сфинкс; и верный и практичный Филби; и миссис Уотчет в безупречно белых фартуке и наколке. И пока одна сцена сменяла другую, я трепетал от волнения, сидя в своем кресле, ведь я прекрасно сознавал, что ничего этого не было бы, если бы ты не сочинил именно такую историю, если бы все эти яркие образы каким-то образом не зародились у тебя в голове. Признаюсь, в конце концов я даже отвлекся от фильма и принялся наблюдать за реакцией зрителей, сидевших на соседних местах. Думаю, ты поступил бы точно так же, Берти. Насколько мне известно, ты не раз мечтал о такой привилегии, и я отлично помню, какая тоска на тебя накатывала, когда кто-то из читателей рассказывал об удовольствии, доставленном ему твоим романом, а сам ты был лишен возможности проследить, что за чувство пробудил в нем тот или иной эпизод и в нужный ли момент он плакал либо смеялся, — для этого тебе пришлось бы спрятаться в библиотеке, как обычному вору. Но будь спокоен: публика реагировала так, как бы тебе того хотелось. Хотя надо отдать должное и мистеру Пэлу — он тонко почувствовал и передал сам дух романа. Правда, не скрою, кое-что изменил, чтобы приблизить историю к современности. Да и как же иначе? Ведь фильм снимался через шестьдесят пять лет после выхода в свет романа, и часть того, что для тебя было будущим, для них — прошлое. Вспомни, к примеру: ты с безусловным опасением относился к тому, как человек способен использовать науку, однако тебе и в голову не приходила мысль о войне, которая охватит всю планету. Но такая война была, а потом и еще одна, как я тебе уже рассказывал. Так вот, у Пэла твой изобретатель не только проходит через Первую и Вторую мировые войны, но и предсказывает, что в 1966 году случится Третья, правда, его мрачный прогноз, к счастью, не сбылся.
Не боюсь повторить: трудно описать чувства, испытанные мной в зале кинотеатра, — я был буквально околдован увиденным. И ведь все это исходило от тебя, но в то же время стало новым для меня. За исключением одной вещи — машины времени. Твоей машины, Берти. Вообрази мое изумление, когда она появилась на экране. Сперва я не поверил своим глазам, но нет, она мне не пригрезилась. Это была действительно твоя машина — красивая, блестящая, мягкими формами напоминающая музыкальный инструмент, изготовленный великим мастером; весь облик ее поражал благородством, которое отнюдь не свойственно машинам той эпохи, куда меня занесло. Но как она к ним попала и где находится сейчас, через двадцать лет после того, как ее покинул актер, игравший тебя, Род Тейлор?
Несколько недель я просидел в библиотеке, роясь в газетах, и наконец напал на след машины. Как я узнал, Джейн не захотела расстаться с ней и привезла в Лондон, в дом адвоката Эванса, который, надо думать, с унылой покорностью отнесся к вторжению нелепого и явно бесполезного сооружения, которое в довершение всего вечно напоминал Джейн о пропавшем без вести первом муже. Мне легко представить, как он бессонными ночами бродил вокруг машины, нажимал чисто декоративные кнопки, опять и опять убеждаясь, что от всего этого нет никакого толка, и задаваясь вопросом, зачем машина времени, как ее называет жена, была вообще изготовлена. Он понимал, что не получит от Джейн никаких объяснений, поскольку с машиной наверняка была связана какая-то тайна ее интимной жизни, о которой адвокату не полагалось знать. Когда Джордж Пэл начал готовиться к съемкам, он столкнулся с проблемой: его не удовлетворял ни один из эскизов машины времени, подготовленных помощниками. На всех рисунках она выглядела некрасивой и слишком сложной, а на каком-то даже напоминала электрический стул. В воображении Пэла машина, в которой ее изобретатель преодолевал временные просторы, была элегантных и благородных очертаний. Поэтому он воспринял как настоящее чудо, когда некая Сельма Эванс, находившаяся на грани разорения, после того как промотала небольшое состояние, оставленное ей родителями, предложила Пэлу купить у нее странный агрегат, с которого ее мать каждое воскресенье стирала пыль. Это был неспешный ритуал, почти священнодействие, и от него у маленькой Сельмы мурашки пробегали по коже, как и у адвоката Эванса. Пэл пришел в полный восторг — именно это он и искал. Машина была прекрасной и внушительной, она чем-то походила на быстрые санки, на которых он катался в детстве. Пэл помнил, как ледяной ветер хлестал в лицо, когда он мчался с горки, и со временем этот ветер стал ассоциироваться у него с чем-то волшебным, и ему казалось, что такой же ветер будет хлестать в лицо, если сесть в машину и помчаться сквозь время. Но окончательно его убедила табличка, прикрепленная к панели управления: она извещала, что машина изготовлена Г.-Дж. Уэллсом. Неужели это и вправду дело рук самого писателя? А если да, то зачем машина ему понадобилась? Но эту загадку никому и никогда не суждено разрешить, так как Уэллс исчез в 1896 году, когда уже становился знаменитым. Кто знает, сколько еще чудесных романов он мог бы создать? Пэл не сомневался: с какой бы целью ни была сделана машина, теперь она должна попасть в его фильм. По настоянию режиссера студия приобрела ее у Сельмы. И таким образом машина обрела то легкомысленное бессмертие, которое способен даровать только кинематограф.
Десять лет спустя на студии был устроен аукцион, где был выставлен на продажу реквизит, использованный во многих снятых здесь фильмах. Машина времени тоже ждала своего покупателя. Ее продали за десять тысяч долларов, и новый владелец возил ее по Соединенным Штатам и демонстрировал публике, пока не выжал из этого предприятия всю возможную прибыль. Потом он сплавил машину антиквару из графства Оранж. Там в 1974 году ее случайно обнаружил Джин Уоррен, работавший вместе с Пэлом над фильмом. Она была задвинута в дальний угол лавки, проржавевшая и покалеченная, отсутствовало кресло, уже проданное кому-то раньше. Уоррен приобрел ее за сущие гроши и начал с большой любовью и самоотверженностью восстанавливать эту игрушку, которая так много значила для всех, кто участвовал в съемках фильма: покрасил рычаги, заменил сломанные детали и даже по памяти изготовил новое кресло. После чего машина могла продолжать свою жизнь: ее показывали на всякого рода действах, связанных с научной фантастикой, иногда в нее даже забирался какой-нибудь изображавший тебя актер. Да и сам Пэл появился на обложке журнала «StarLog»: он сидел в машине и улыбался, как мальчишка, несущийся на санках с ледяной горы. В тот год Пэл послал друзьям на Рождество поздравительные открытки с Санта- Клаусом, оседлавшим машину времени. Как ты сам видишь, я проследил за ее приключениями с нежностью отца, который наблюдал за похождениями сбившегося с пути сынка, зная, что рано или поздно тот вернется домой.
Двенадцатого апреля 1984 года я отправился на свидание в универмаг «Олсен». Женщина уже была там, смущенная и испуганная, я взял ее за руку и шепнул на ухо: «Я верю тебе, потому что и сам могу перемещаться во времени». После чего она словно растаяла в воздухе, оставив репортеров с носом. Мы покинули универмаг через запасной выход, воспользовавшись суматохой, вызванной ее исчезновением. Выйдя на улицу, мы сели в машину, которую я заранее нанял, и направились в город Бат, графство Сомерсет, где я за несколько недель до того приобрел очаровательный георгианский домик, в котором собирался жить с ней — подальше от Лондона, от многочисленных путешественников по времени, которые, возможно, разыскивали ее по приказу правительства, велевшего казнить эту женщину, чтобы таким образом искоренить источник зла.
Поначалу я не был уверен, что поступил правильно. Имел ли я право помогать ей исчезнуть из
