– Ты левее посмотри.
Что-то в голосе Костыля заставило главного «спортсмена» последовать совету. Граф застыл.
На опушке стоял кенгуру. На шее австралийского животного висело ружьё. Создавалось впечатление, что кенгуру вполне осмысленно держал его в лапах. Морда зверя выражала самую непоколебимую решительность.
– Это… Босс… – запинаясь, проговорил Жила. – Такой точно завалит и не моргнёт.
Хотя со стороны казалось, что Гуру Кен имеет тонны опыта в обращении с оружием, это было не так. Австралиец случайно спустил курок, и ружьё бабахнуло. Кенгуру впал в ступор, но бандиты этого не заметили. Наоборот, они решили, что зверь сделал предупреждающий выстрел и теперь замер подобно бесстрашному шерифу из вестерна.
Костыль уже пялился вправо, тыкая пальцем и беззвучно открывая рот.
Из зарослей орехового кустарника выступили петух, ёж, скунс, лиса, медведь и волк.
– Обложили, звери, – процедил сквозь зубы Костыль.
– Форменный зоопарк!.. Всё, с меня хватит! – чуть не плача, завопил Граф, выкидывая ТТ в озеро. – Я сдаюсь. Вызовите мне психбригаду.
Конечно, будь на месте Гуру Кена человек, бритоголовые повоевали бы, но облик боевого кенгуру, тем более здесь, на Тамбовщине, вверг их в шок. Бандиты подняли руки в знак полной капитуляции.
Прохор сам испытал серьёзнейшее удивление – животные оказали ему слаженную поддержку, а одно из них ещё и вооружилось. Справившись с чувствами, лесник спросил побеждённых:
– Дорогу отсюда знаете?
Головорезы закивали.
– Тогда счастливого пути домой. И из леса побыстрее бегите, а то я за свою команду не ручаюсь.
Толкаясь и норовя спрятаться друг за друга, Граф, Жила и Костыль потрусили по дороге прочь от странной компании.
– Ишь как споро бегут, – проговорил Михайло Ломоносыч.
– Спортсмены, – глубокомысленно изрёк Серёга.
Когда бандиты скрылись из виду, скунс и ёж бросились к Ман-Кею, а Прохор кликнул журналиста.
Павел Гришечкин вылез из кустов.
– Ну что, мил-человек, всё заснял?
– До последнего жеста! – похвастался корреспондент, любовно гладя фотоаппарат.
– Вот то-то же, – усмехнулся лесник. – Тут тебе и сенсация, и аномальный репортаж, и отчёт о победе над криминальными элементами.
– Точно.
А звери обступили шимпанзе, растолкали его. Эм Си заворочался, открыл глаза и вымолвил почти без акцента:
– Йо мойо…
Подошли люди.
– Паразиты, – обругал бритоголовых Прохор. – Моей же верёвкой скотинку связали.
– Какая же это скотинка? – обиделся за обезьяну Гришечкин. – Это же знаменитый на всю округу магазинный вор.
Лесник осмотрел вывихнутую ногу угонщика, уверенно взялся за неё, хитро повернул и чуть дёрнул. Сустав встал на место. Афроангличанин просиял.
– Эх, – вздохнула лиса, глядя на порванную лодку. – Как хочется сесть в такую, только целую, и уплыть далеко-далеко…
– Ты чего, Лисёна? – уставился на рыжую волк. – Белены объелась? Какое «далеко-далеко»? Это же озеро!
– Да ну тебя, Серёга! – Лиса сморщила носик. – Не романтик ты, а бирюк страшномордый.
Пока лесник развязывал Ман-Кея, корреспондент залез в свой рюкзачок, извлёк оттуда апельсин, протянул его шимпанзе:
– Держи, продавщица Антонина велела передать.
Эм Си с радостью схватил подарок.
Звери потянулись к лесу. Первыми ушли медведь, волк и лиса. За ними потопали остальные.
Гуру Кен оставил Прохору конфискованное у браконьеров ружьё.
– Да уж, – протянул лесник. – Сроду такого не видал. Кому расскажешь – засмеют. Сказка, мол.
Эпилог,
который вполне мог бы стать прологом новой сказки
Редколесье разительно отличалось от бора. На смену длинным мачтам сосен и почти голой, устланной сухими иголками земле пришли невысокие свежие берёзки, заросли кустов и густые травы.
Эм Си вспоминал прощальный концерт и непрерывно читал в уме свой новый рэп, который позавчера вечером радовал лесную тамбовскую публику:
Не один Ман-Кей с теплом вспоминал прощание. Петер вновь и вновь возвращался к прекрасным минутам, когда он пел в сопровождении сводного птичьего хора.
Шимпанзе, кенгуру, петух и скунс приготовились отбыть на родину. Они погрузились в корзину, крепко привязанную к большому шару.
Делегация провожающих – медведь, волк, лиса и ёж – толпилась рядом.
Было солнечно. На счастье зверей, безалаберный сторож спал. Из вагончика-бытовки доносился неслабый храп. Самое время умыкнуть шар! Эм Си зажёг горелку, и через несколько минут разноцветная огромная колба наполнилась тёплым газом. Шар удерживал лишь один крепкий канат. Можно было стартовать.
Ветер, к счастью, дул на запад.
– Ну, ребята, прощайте, – сказал Серёга. – С вами было весело, даже моя неизбывная хандра прошла.
На кривой морде серого хищника расцвела улыбка.
– Вона как, братцы… Уезжаете, – со вздохом промолвил Колючий. – Вспоминайте наш лес. Ну и возвращайтесь.
Лисёна хитро прищурилась:
– Хотела я с вас чего-нибудь поиметь, да не срослось. Совсем квалификацию растеряла. И знаешь, Петруша, выдайся возможность – не смогла бы я тебя съесть! Как родной ты мне стал. Тайну вашу сохраню, не волнуйтесь.
– Хех, тайну! – усмехнулся Михайло Ломоносыч. – Кто её не знает-то?
– А что, все уже в курсе? – Жалобный лисий взгляд заскользил по мордашкам друзей.
– Угу, – подтвердил Гуру Кен.
– Тогда расскажите, что за тайна-то? – взмолилась Лисёна. – А то ведь я ухватила только то, что гости что-то скрывают…
– Правда?! – Циркачи не поверили ушам.
Петер проговорил:
– Ты всё это время иметь угрожать нам на ровный место?
– Ну да. Такова нелёгкая доля профессиональной шантажистки. – Лиса принялась застенчиво водить лапкой по пыли.
– Мы не послы, – сказал скунс. – Надо было внимательнее слушать рэп Эм Си.
– Ох, да кто ж разберёт, чего он там лопочет, – сокрушённо заявила Лисёна.
– Ладушки, послы из погорелого цирка, – с напускной суровостью начал Михайло. – Вы молодцы. Будете
