Он спустился на первый этаж, вышел во двор, разбудил сторожа:
– Милейший, у вас есть метла?
Сторож проковылял в каморку под лестницей и вернулся с метлой.
– Спасибо.
Тилль вырвал ее из рук сторожа, шепнул короткое заклинание, оседлал и с бешеной скоростью улетел.
Мужик растерянно потер глаза.
– Надо же такому привидеться…
На пути Всезнайгель дважды встречал ведьм.
«Куда летят? Не к нам ли?» – думал он.
За час перед рассветом Тилль приземлился у своего дома. Позвонил.
Слуга отпер дверь.
– Привет, Хайнц, – поздоровался мудрец. – Согрейте воды и приготовьте инструменты.
В кабинете на столе, на старинных чертежах, лежала сова. Кровь разлилась по бумаге темным пятном. Из ее бока торчала арбалетная стрела. Птица была еще жива, но потеряла много крови.
– Эх, душенька моя, как же ты так? – прошептал мудрец, касаясь ладонью перьев.
Сова открыла глаза. Тилль привычно заглянул в глубину зрачков и погрузился в сознание птицы. Успокоил ее, но понял: спасать поздно.
– Прости, подруга, – мысленно сказал Всезнайгель. – Я заберу то, что дал в свое время.
Сознание совы представлялось светящимся зеленым шаром, внутри которого находился Тилль. Сияние медленно гасло. Над головой мудреца ярко мерцала изумрудная звездочка.
На самом деле звездочек было две. Они словно слились, вросли друг в друга. Одна была заметно тусклее.
Тилль взялся за более яркую, потянул. Она легко отлепилась. Когда звездочки перестали касаться друг друга, зеленое сияние окончательно померкло. Всезнайгель остался в темноте, прижимая добытое к груди.
– Ничего не нужно, Хайнц. Поздно, – сказал мудрец.
Слуга, в этот момент мывший инструменты, вздрогнул от неожиданности. Оглянулся на кухонную дверь. Потом на скорбном лице Хайнца отразилось понимание.
Всезнайгель ощутил себя в кабинете, у стола, постоял над умершей совой. Открыл глаза, поморгал. Теперь они были не карие, а изумрудно-зеленые.
Вынув стрелу из тела птицы, он убедился: это снаряд особого королевского полка. Спустился к слуге в кухню.
– Хайнц, похороните сову, пожалуйста. А я лечу обратно.
Тут в дверь постучали.
Хозяин открыл сам. На пороге стоял Хельмут Шпикунднюхель.
– Вы читать умеете? – холодно спросил мудрец, кивая на табличку «Придворный колдун господин Всезнайгель. Посмевший стучать будет по зубам получать».
– Умею, но ваших шуточек не люблю, – не менее холодно ответил командир особого полка.
– Тогда скажите, сколько раз вы стукнули?
– Трижды, но оставим…
– Пока оставим, – сказал мудрец. – Просто запомните это число, Шпикунднюхель. Я вас слушаю.
– Предложите войти?
– Нет, я спешу.
Всезнайгель вышел на крыльцо и закрыл за собой дверь. Взял метлу, стоявшую у стенки. Глава особого полка осклабился:
– Подмести надумали? Или вымести сор из избы?
– А что мне выметать? Вас же я не пустил, – улыбнулся Тилль.
– Шутки в сторону. Вы – заговорщик. Я это знаю. Откажитесь от своих планов.
– От каких именно?
– Захватить Наменлос.
– Кто вам сказал, что я хочу его захватить? – изумился мудрец.
– Не отпирайтесь, вы что-то затеяли…
– Я затеял проводить Николаса до границы и вернуться обратно.
– Значит, вы решили свергнуть короля Генриха, – Шпикунднюхель потряс указательным пальцем перед носом Всезнайгеля.
– С чего вы взяли?!
– Знаете, хватит ломать комедию, я вас насквозь вижу!
– Насквозь? Ну и как там у меня нынче выглядит печень? Не увеличилась? А то слегка побаливает в последние деньки…
– Еще раз говорю: хватит идиотских шуток, колдун! – закричал главный сыщик. – Ваши мерзостные планы провалятся! Я не позволю захватить Вальденрайх!
– Хельмут, никто не собирается захватывать Вальденрайх. Король в безопасности. Идите домой и поспите, у вас ужасный вид.
– Не заговаривайте мне зубы, господин колдун, – морщась, произнес Шпикунднюхель. – Зачем вы приказали ведьмам-шабашницам лететь за собой?
– Ведьмам?.. Значит, Николас в опасности!
Всезнайгель сел на метлу и улетел не прощаясь.
– Стойте! – крикнул ему вслед Шпикунднюхель. – Именем короля, вы арестованы!
Но волшебника и след простыл.
Хельмут постоял, грозя пальцем небу. Потом развернулся и зашагал к себе в полк, размышляя, что из сказанного Тиллем было правдой, а что ложью.
Хуже всего, что разговор развивался совсем не так, как планировал Шпикунднюхель.
«Проклятый Всезнайгель! С ним никогда нормально не поработаешь… Ничего, прижмем еще, по-другому побеседуем», – Хельмут на ходу потирал руки.
У первого же перекрестка произошел конфуз. Глава сыска настолько углубился в раздумья, что не заметил доски, медленно «выплывавшей» из-за угла. Доска высовывалась на уровне лица Шпикунднюхеля – ее нес на плече работяга-строитель. Лицо встретилось с доской.
Если человека шутливо щелкнуть по кончику носа, то бедняге станет не очень комфортно. Возможно, потекут слезы. Что поделать – рефлекс. А если долбануть доской, эффект будет на порядки мощнее.
Шпикунднюхель получил легкий нокдаун. Ухнувшись на мостовую, он кувырком перекатился через голову, вскочил на ноги. Годы тренировок…
– Ны кно накой? – накинулся он на работягу, зажимая нос пальцами.
– Простите, господин, я случайно… Мне крыльцо достроить велели вон то.
И правда, крыльцо ближайшего дома было разобрано.
– Пшел вон! – шикнул Хельмут, рабочий побежал прочь.
Шпикунднюхель осмотрел сюртук. Пыль! Придется переодеться.
Заскочив домой, Хельмут сбросил испачканную одежду, надел новые штаны, потянулся к спинке стула, на котором висел вчерашний камзол, и застыл.
На плече камзола блестела тонкая золотая нить. Точнее, не нить, а волос.
Золотой.
Хельмут аккуратно взял его пальцами. Так и есть – золото!
– Ага, – командир особого полка опустился на стул. – Здесь никого не было. Значит, я принес этот волос сам. Прямо на камзоле. Где я был? На службе. И в доме Всезнайгеля, в комнате Николаса. Там я сидел в кресле с высокой спинкой… Конечно, есть вероятность, что волос попал на камзол, когда я шел по улице. Но это вряд ли. Все, господин придворный колдун, попались!
Шпикунднюхелева уверенность в себе достигала поистине гигантских размеров. И пускай Всезнайгель сейчас свободно летит к своему подельнику Николасу. Опытный командир особого полка предпочитал не суетиться, а упорно, последовательно, неуклонно добиваться намеченного.
