Тилль Всезнайгель был столь же дотошен, сколь и его противник. Щуря от встречного ветра и без того узкие глаза, колдун просчитывал последствия сегодняшней беседы со Шпикунднюхелем. Но мудрец не знал о случайном открытии Хельмута и думал следующее: «Стало быть, глава сыска уверен в существовании некоего заговора… Вот уж где паранойя не знает границ! Он продолжит тихое наблюдение, а основные силы сконцентрирует в столице, на случай нападения. Странная логика, конечно. Зачем заговорщикам уезжать из Стольноштадта, а потом поворачивать оглобли и идти на него открытой войной?»
Всезнайгель попробовал поставить себя на место Хельмута. Может, командир особого полка считает, что «изменник-Николас» хочет выманить из столицы верные королю силы для решающего боя?
Не исключено. Вытащить особый полк в поле для масштабного магического удара! Хельмут должен рассуждать примерно так: «Они держат меня за дурачка. Я брошусь за ними, они втянут меня в сражение, а главари малым числом захватят Генриха. Следовательно, нужно сидеть и готовиться к уличным боям. Колдунам вести уличные бои еще несподручнее, чем моим солдатам».
Всезнайгель усмехнулся. Несколько лет назад он собственноручно снабдил особый полк специальными медальонами, способными поглощать магические удары. Очень действенная штучка этот медальон, но с пределом емкости: пять-семь атак выдержит, а потом сгорит вместе с тем, кто его носит. Для противостояния нескольких солдат одному колдуну достаточно. Для ведения уличного боя, когда сами маги будут делать множество ошибок, достаточно. Для нападения из засады достаточно. А выйди в поле против нескольких колдунов, оперирующих большими энергиями, – смерти подобно…
«Пусть Шпикунднюхель сидит в столице, – резюмировал Тилль. – Однако новость о летящих за нами ведьмах – это серьезно. Это вовсе не совпадение. Недаром вокруг Николаса крутился ворон Страхолюдлих… Жаль, не стало совы… Ох, Хельмут, ты мне за сову еще ответишь… Только бы успеть к Николасу!»
Между тем Николасу не требовалось помощи.
Проснувшись, он выглянул из окна. Утренняя улица была пуста, только какой-то мужик чинил тележное колесо. Ничего подозрительного.
Коля поправил занавеску, повернулся, посмотрел на спящую Катринель. Золотые волосы рассыпались по подушке, и голова девушки стала похожа на солнце с длинными лучами-копнами волос.
– Красивая, – вздохнул Лавочкин. – Надо написать ей серенаду, обещал же…
Он взял лист бумаги и писчие принадлежности, расположился за столиком. Замер в ожидании вдохновения… И понял, что оно сегодня не явится. Наверное, санитарный день.
– Ну, тогда почитаю бумаги, которые прислал король, – решил Коля.
В конверте обнаружился приказ о назначении Николаса Могучего послом в Наменлос, верительные грамоты и особо ценная вещь – маленькая книжица «Кто есть кто и что почем в королевстве Наменлос. Пособие дипломата». В числе авторов солдат увидел фамилию Шпикунднюхеля.
«Славненько. Начнем с тамошнего короля», – решил солдат.
Первая статья была о монархе. Коля прочел заголовок: «Его величество король Томас фон Бесфамиллюр Наменлосский». Под этой гордой надписью нарисовали портрет монарха. На Лавочкина глядело открытое, круглое лицо пятидесятилетнего мужчины. Широко расставленные большие глаза, оттопыренные уши, кудрявые рыжие волосы. Король был выбрит, цирюльник сохранил только крохотную бородку треугольничком. Крупный рот с пухлыми губами застыл в дежурной улыбке.
Больше всего солдата удивил совсем не аристократический нос монарха, искривленный, скорее всего, сломанный. По мере чтения биографии Лавочкин узнал, что в молодости Томас Бесфамиллюр был отчаянным поединщиком, победителем восьми королевских турниров, зачинщиком многих драк. С такими хобби немудрено заполучить свернутый нос.
К тридцати пяти будущий король утихомирился, стал респектабельным, а спустя год унаследовал страну от умершего отца.
Правил жестко, но справедливо. Магов не любил. Любил армию и речной флот. Мог часами пускать модели парусников в местной реке. Впрочем, у каждого свои причуды…
У короля был единственный наследник, принц Петер восемнадцати лет. Авторы книги не без иронии отмечали, что паренек – давний тайный поклонник принцессы Катринель. Даже портрет в спальне повесил. Будущие монархи такие романтики!
По сдержанно-насмешливому тону монографии Лавочкин почувствовал: правители Вальденрайха и Наменлоса друг друга недолюбливают. Вспомнились сведения из другой книжки. Про границу и два спорных шага.
Проснулась Катринель, увидела Колю, читающего у свечи.
– А где Тилль? – спросила принцесса.
– Молчите, – шепотом ответил солдат. – Вдруг нас подслушивают?
Девушка поморщилась. Коля пояснил:
– Всезнайгель куда-то отлучился. Велел ждать, сколько придется… А сейчас, я полагаю, мне лучше отвернуться.
Встав, одевшись и умывшись, Катринель подсела к парню:
– Что читаешь?
– «Кто есть кто и что почем в королевстве Наменлос». Скучно, но на всякий случай решил проштудировать. Тем более, тут нет других книг. Хочешь есть?
– Да.
Коля исполнил на флейте необходимую мелодию.
– Трудно будет расставаться с этим кухонно-музыкальным инструментом, – сказал он.
– Легко пришло – легко уйдет. Если Тилль велел избавиться, значит, так тому и быть.
– Вот именно, – парень стукнул кулаком по колену. – Все надо делать, как решит Тилль. Я-то думал, что хоть здесь избавлюсь от армейской муштры.
– Он же не заставляет тебя маршировать, – Катринель улыбнулась.
– Зато мастак приказывать. Знаешь, когда записывают в дипломаты, не спросив твоего мнения, это хуже сорокакилометрового марш-броска в полной экипировке.
– Прости, звучит грозно, но не понятно.
Девушка принялась за курочку.
– Ножик дать?
– Нет. Если уж изображать из себя варвара, то до конца.
Посмотрев на зарумянившиеся щеки Катринель, Коля понял, что не стоит ее смущать, и вернулся к книге.
Соглядатаи, посланные наблюдать за поездкой Николаса, всю ночь дежурили в коридоре и на улице. Они контролировали дверь и окно комнаты, снятой их подопечными. Сначала бойцы не придали значения отлучке Всезнайгеля. Ну, вышел человек, и ладно. Потом шпики заволновались. А вдруг Николасу тоже удалось как-нибудь улизнуть? Разобрал, например, стену или пол…
За дверь и окно бойцы Шпикунднюхеля были спокойны. Они дежурили «змейкой», то есть менялись каждый час: один прямо в коридоре спал, двое бдели на посту, потом спавший заступал на место бодрствовавшего, и так по кругу. Отдых, конечно, не курортный, но тренированным бойцам хватало.
Сидевший под дверью решил, что пора наконец выяснить ситуацию.
Шпик встал и уверенно постучал в дверь.
– Кто там? – крикнул Коля, жестом показывая Катринель – мол, надень шапку-невидимку.
– Особый королевский полк. Откройте, пожалуйста. Нужно задать вопрос.
– Задавайте так.
– Где господин придворный колдун?
– Господин придворный колдун отбыл по срочному делу и не потрудился назвать время своего возвращения. Мы, то есть я, сижу, жду.
– Будьте добры, откройте дверь. Мне надо убедиться, что вы – это вы.
Лавочкин пожал плечами: почему бы и нет?
Открыл.
Шпик окинул комнату наметанным взглядом.
– Все-все-все… – Лавочкин вытолкал его и запер дверь.
Шпик растолкал спящего коллегу и принялся обрисовывать ситуацию:
