Анна Гринина забеспокоилась:
— Боже, как же так! А мы получили письмо... Нас зовут в Крым. Там мой кузен. Он уверен, что в Крыму нам будет спокойно, безопасно...
— Мадам, простите великодушно, но я в том не уверен, — сказал как можно мягче Жорж. — Армия барона Врангеля обречена. Сила и правда за теми, кто совершил революцию.
«Чего доброго, этот француз еще отговорит ее от поездки в Крым», — думал Леопольд. Он понял, что в Париже без денег, которыми мог бы сорить направо-налево, ему делать нечего. Париж поворачивался к нему спиной. А возможностей иметь деньги, много денег, он не находил. Анна отказывалась от зарубежных гастролей, да и в Париже танцевала очень редко. Ему прожужжали уши, что Ялта — это дореволюционный Петербург в миниатюре. Светское общество, приемы, выезды, даже балы. И еще ночная жизнь в уютных русских ресторанчиках и тавернах с цыганками, с душещипательными романсами, с черной икоркой и лососинкой... Да, в Крыму можно было жить, а не прозябать. Красным его не взять. Железный полуостров ощетинился французскими дальнобойными орудиями, английскими военными кораблями... Красные будут биты, проиграют гражданскую войну, и армия Врангеля вступит в Москву, в Петроград... Будущее представлялось возбужденному мозгу Леопольда в радужных красках. А тут какой-то французишка пытается отговорить жену брата от поездки... Леопольду хотелось сказать грубость, унизить этого «экспортера революции», но тут всеобщее внимание привлек появившийся на террасе Костик. Мальчик стал выше ростом, вытянулся. На правом глазу все еще белела повязка. Костик внимательно смотрел на гостей. Он почувствовал, что мать чем-то расстроена. Это его обеспокоило. Анна Орестовна улыбнулась уголками губ и сказала:
— Вот и наш Костик. А это, Костик, наши французские друзья. Они были в Питере. И в Одессе, и в Севастополе...
Мальчик поклонился гостям, подошел к матери и тихо сказал:
— Мамочка, если они были в России, то пусть послушают нашу песню.
Вскоре гости уже сидели в комнате, слушали, как Костик поет.
Павел и Тимка отправились в гости к Дине.
Они позвонили, дверь открыла Дина и тотчас с тревогой спросила у Павла:
— Ты уже в военной форме?
— А что? Разве она мне не идет? — уклоняясь от прямого ответа, пошутил Павел. — Иван не звонил?
— Жду...
Телефон не замедлил «подать голос».
— Он, — сказала Дина и сняла трубку. — Ваня, здравствуй. У нас Павел и Тимка. Что? У меня все хорошо. Только вот от наших... из Парижа пришло письмо. Собираются ехать в Крым. Что? Передаю.
Дина передала трубку Павлу.
— Привет, Ваня. Да, завтра буду в Москве. Обязательно встретимся. А ты? А-а-а, ты остаешься в Москве. В Крым? Не знаю, что им там делать. Хорошо, поговорю. Слушаюсь, товарищ начальство. До встречи. Передаю Дине. И еще учти, на очереди сам Тимофей Иванович.
— Ваня, что прислать с Павлом? — кричала в трубку Дина. — Себя? А кто с Тимофеем Ивановичем останется? Хорошо, передам ему твой большевистский привет. Непременно. Да, делает успехи. Вот он вырывает трубку.
Тимка сказал Пчелинцеву, словно выдохнул:
— Я тоже хочу на войну!
Он терпеливо слушал, что ему говорили с другого конца провода, потом положил трубку и недовольно произнес:
— Говорит, сейчас везде война. Везде, везде, а сам, знаю, едет на фронт.
— Куда? — удивилась Дина, подозрительно взглянув на Павла.
Тимка лукаво подмигнул Павлу, сказал:
— Мужской секрет.
Павел серьезно сказал Дине:
— Послушай, что мне сказал Иван. Советует сообщить Грининым, чтобы они не предпринимали попыток пробираться в Крым. Ты знаешь, какая там обстановка? В Крыму собралось все белогвардейское отребье. Вооружаются до зубов, готовятся нанести удар. Белые генералы оптом и в розницу запродались иностранному капиталу. Вся страна поднимается на Врангеля. И сей муж, который стоит перед тобой в воинских доспехах, как ты, наверно, уже догадалась, тоже получил назначение на Южный фронт. Ну, приедут твои в Крым, а дальше что?
— Они, видимо, получили приглашение от кузена Александра ...капитана Агапова. Ты ведь его, кажется, знаешь?
— Ваш Агапов для меня прежде всего дезертир из Красной Армии. Значит, он теперь служит Врангелю? Что в такой ситуации придется делать Грининым? О Леопольде я не говорю. А поэт, а балерина? Думаю, что им стоит хорошенько подумать, прежде чем решиться принять приглашение этого кузена.
— Может, Иван свяжется с Бланше, через него выяснит настроение наших?
— Бланше? Что ж, это идея! Да, надо сказать Ивану, чтобы он нашел возможность связаться с Бланше.
Агенты Покровского, действовавшие в Париже, приступили к выполнению задания, полученного из Крыма. Дом, в котором проживала семья русских эмигрантов Грининых, был взят под наблюдение. Самым подходящим «объектом» оказался Леопольд — скучающий светский лев, прожигатель жизни. К нему подослали опытного агента, который работал и на французскую разведку. Он «отвечал» за Бланше. Первое задание агент уже провел: француз-коммунист и его невеста были сфотографированы в доме Грининых. «Если не успели пожениться, то сделают это на том свете!» — мрачно пошутил агент.
Фотоснимки были проявлены. На всех Жорж Бланше в кругу семьи Грининых. Рядом фото Пикара в его бытность в Севастополе. Сличали внимательно.
— Он! — заключили коротко. — Бланше и Пикар — одно лицо. Срочно сообщите и просите дальнейших указаний.
Портативный телеграфный аппарат отстукал шифровку. Донесение из Парижа было спешно вручено лично генералу Покровскому. Что ж, его подозрения подтвердились.
Этот француз, который его перехитрил в Севастополе, готовит новый подвох в Крыму. Все очень просто. Француз-коммунист вербует в семье русских эмигрантов своих людей для работы в Крыму. Популярность балерины Грининой, ее авторитет в обществе будут использованы как нельзя лучше в борьбе с белой контрразведкой. Кто способствует проникновению красных агентов в Крым? Выходит, Агапов. По недомыслию или же по злому умыслу?
Было над чем задуматься генералу Покровскому. Он не замечал, что говорил сам с собой, мучительно размышляя о том, какую роль играет в этой скверной истории капитан Агапов. Неужели он ведет тонкую игру? Неужели этот капитан — мастер ловушек? Каких? Для кого? Кто же вы, капитан Агапов, после... бегства из Красной Армии? На кого работаете? Надо же, втерся в доверие к самому барону! Тут что-то не то... Однако почему же тогда сразу опознал того француза? Принес в жертву? Ради чего, ради кого? Нет, это непохоже на стиль разведчика. А кузина? На кого работает его кузина? Нет, надо к барону. Немедленно к барону. Немедленно к барону! Выложить все свои сомнения, подозрения. Чем скорее, тем лучше.
Покровский нажал кнопку, и перед ним тут же предстал подполковник Полищук.
— Птица, которую вы выпустили в Севастополе, — строго напомнил ему генерал, — села в Париже. За вами должок, господин подполковник. Имеете шанс рассчитаться с тем французом. Сообщите в Париж, чтоб дали более подробные сведения о связях этого Бланше-Пикара с семьей балерины Грининой, главным образом с нею самой. Что это — работа, подрывная работа против... нас или просто амурная история? А этого... Пикара...
Покровский сделал выразительное движение рукой, словно нажимая на курок.
