присоединиться. «Марсельеза» мощно звучала на разных языках.
— Товарищи, другари, камарады! — взволнованно обратился к интернационалистам Иван Пчелинцев, когда последние аккорды стихли. — Сегодня большой, знаменательный день. — И, сделав паузу, сказал: — Камарад Жорж Бланше! Парижская коммуна продержалась сколько дней?
На лице француза появилась широкая улыбка. Он радостно воскликнул:
— О! Теперь понял. Теперь мой голова хорошо понял, очень хорошо понял! Семьдесят два дня, камарады.
— А русской революции уже семьдесят три! — воскликнул Пчелинцев. — Нашей революции, Октябрьской революции уже семьдесят три дня, товарищи!
— Ура! — крикнули интернационалисты.
Все радостно обнимались, кричали, смеялись.
Иван Пчелинцев — негласный старшина в коммуне — обвел всех взглядом, проникновенно произнес:
— Большое русское спасибо, дорогие друзья, за сердечные слова, тебе, Христо, за то, что ты обратил наше внимание: Октябрьская революция живет уже семьдесят три дня. Напишите об этом, друзья! Напишите о нашем празднике. Каждый из вас, дорогие друзья, своими глазами видит, как трудно приходится нашей революции. Враги прочили нам считанные часы, дни, неделю существования, потом увеличили срок до месяца. Они были уверены, что уничтожат нас, сметут, как в свое время парижских коммунаров. Миру, который наши враги залили потоками вражеской лжи и клеветы, нелегко понять, что происходит на самом деле в России. Вот почему мы так ценим вашу работу, ваш голос, голос друзей новой России. Пусть это будет несколько строчек, пусть они публикуются далеко не во всех газетах, но ваши слова ценятся на вес золота. Это слова правды о нашей партии, о нашем вожде, о классе, совершившем великую резолюцию. Да, товарищи, нашей революции уже семьдесят три дня. Впереди еще много трудностей. Враги готовятся дать нам бой, наступают труднейшие для революции дни. Но мы верим, что наша революция выстоит. Она непобедима! Она вечна, как мир!
Откуда-то появился плакат со словами: «Париж-72, Питер-73...»
И вдруг на улице загремели выстрелы.
Журналисты бросились к окнам. Мимо дома бежали какие-то люди, стреляя из револьверов...
К одному из окон в доме напротив прильнуло лицо мальчика. Это был Костик Гринин. Выстрелы не прекращались. Послышалось дребезжанье разбитого стекла.
Христо Балев первым выбежал в коридор, остальные бросились за ним.
В то раннее утро люди Арца, предводительствуемые капитаном Яблонским, провели задуманную провокационную операцию: напали на тех, кто собрался у старого букиниста. После выстрела Яблонского Леопольд успел захлопнуть дверь. Все в панике ринулись к потайной лестнице.
Анна Гринина видела из окна, как на улице после выстрела упал лицом в снег человек, в котором она узнала баса из Мариинки. Она кинулась в детскую комнату. В этот момент пуля террористов угодила в окно... Анна Гринина, увидев на лице сына кровь, в ужасе бросилась к нему. А через секунду в комнату вбежал Агапов, сжимая в руке пистолет...
На улице Иван Пчелинцев заметил человека, стреляющего с крыши. Пчелинцев, не раздумывая, навел на него наган, и тот упал, скатился на край крыши...
Балев вбежал в подъезд дома Грининых, чуть не сшиб с ног насмерть перепуганного Леопольда. Оба остановились как вкопанные и, тяжело дыша, впились друг в друга глазами. Леопольд перевел взгляд на наган Балева и упавшим голосом спросил:
— За что вы... нас? Что вам надо? Кто вы такой?
— Медленно говори, медленно, — попросил Балев.
Сбегающий с лестницы Агапов натолкнулся на Балева и Леопольда. Агапов решил, что он должен спасти Леопольда, и вот-вот должен грянуть выстрел. Вбежал Павел и крикнул:
— Стой! Стой! Не стреляйте!
Агапов, обернувшись к Павлу, презрительно бросил:
— Что вам здесь надо, убийцы?
— Это вы не по адресу, капитан Агапов. Вот они, убийцы. — Павел кивнул на раненого Яблонского, которого вели под руки подоспевшие красногвардейцы. — Мы не имеем с такими ничего общего.
— Кого я вижу! — удивился Агапов. — Капитан Яблонский?
— Он самый. Наемник анархистов, — ответил Павел.
Агапов проводил Яблонского долгим взглядом.
И тут он увидел Пчелинцева, с которым они были давно знакомы. Пчелинцев кивнул Агапову, сказал:
— У вас, Александр Кузьмич, еще есть время понять... многое. И чем скорее это будет, тем лучше.
— Для кого лучше? — глухо произнес Агапов.
— Для вас, разумеется. Да и нашей революционной армии была бы польза...
Агапов вспомнил разговор с Покровским, хмуро перебил:
— С предателями России мне не по пути!
Пчелинцев спокойно возразил:
— С предателями — да. Это вы верно сказали, Александр Кузьмич. А мы вас призываем встать на сторону той России, за которой будущее.
Агапов отвернулся и, взяв под руку Леопольда, быстро поднялся по широкой лестнице в дом.
Утреннее происшествие горячо обсуждалось в редакции. В перестрелке был тяжело ранен Юлиус Незвал. В больнице, куда молодой чех был быстро привезен, шла борьба за его жизнь. Во время утренней перестрелки Балев видел, как небольшого роста, весь какой-то квадратный, большеголовый мужчина целился в Незвала. И поэтому он особенно переживал, что не успел первым выстрелить в убийцу, опоздал прикрыть своего товарища!.. После долгого молчания болгарин, волнуясь, сказал:
— Мы знали только одних русских. Освободителей Болгарии от турок. А выходит, они... разные.
Иван Пчелинцев, набивая табаком трубку, заметил:
— Такие же разные, как и...
— Да, конечно, — быстро согласился Балев. — Есть разные болгары, разные румыны, разные французы... Я это знаю. Но русский человек... Понимаете, товарищи... Для нас, болгар, русский человек — это... это...
— А тебе встретился Леопольд Гринин, — заметил Пчелинцев.
— К сожалению, таких еще много, — сурово сказал Пчелинцев. — А сегодня утром, товарищи, была провокация. Эсеров, анархистов. И прочего охвостья. Врагов нашей революции. Так что, друг мой Балев, знай, что есть и такие русские, которые по ту сторону баррикад. И знай, что враги революции идут на любые подлости. А потом сваливают на большевиков. Не пожалели даже ребенка...
Маленькому Костику грозила потеря зрения. Осколки стекла попали в глаз. Вызванный врач на вопросы родителей только беспомощно разводил руками.
Когда врач, откланявшись, наконец ушел, Агапов озабоченно сообщил:
— Профессора Невского здесь нет. Он в Одессе. Обратно пока его не ждут. Все же остальные не лучше...
Агапов, глазами показал на дверь, намекая на ушедшего врача.
— Боже мой, что же делать? — тревожно прошептал Кирилл Васильевич. — Где искать помощи? Куда подевались, врачи?
— Надо продолжать поиски, — решительно произнесла; Дина.
— Может, они... выловлены большевиками? — буркнул Леопольд.
— Прекратите ненужные разговоры! — повысил голос Агапов. — Что вы конкретно предлагаете? —
