– Я Анна, твоя…
В этот момент девушка замолчала. Слово «дочь» никак не хотело слетать с ее губ. Оно было как-то неуместно.
– Я прекрасно знаю, кто ты, – ледяной голос матери прозвучал как удар хлыста – Зачем явилась? Что тебе от нас нужно? Деньги? Но, как видишь, мы небогато живем. Не миллионеры.
Анна открыла рот. Хоть и готовилась к худшему, но почему так больно? Каждое слово ударяло словно огромным молотом по голове.
– Мне ничего не нужно. Прошло столько лет, и я хотела только спросить…
– Вот именно, прошло много лет. Пора начать свою жизнь и не вмешиваться в чужую.
Мать считала ее абсолютно чужим человеком и говорила об этом открыто. Боже, как больно!
– Я живу неподалеку. Всю жизнь жила. На соседней улице. Каждый день сюда приходила, чтобы увидеть, понять, почему ты от меня отказалась. Почему бросила? Я была совсем маленькой и не могла тебя обидеть. Ведь должна быть причина так со мной поступить.
Женщина не шелохнулась. Ни один мускул на лице не дрогнул.
– Да. Ты меня ничем не обидела. Здесь ничего сказать не могу, – и она сильно сжала руку Арины. – Все началось с беременности. Пока тебя носила, мучилась каждый день. Меня штормило и мотало. Дождаться не могла, когда, наконец, весь этот кошмар закончится. Думала, сойду с ума. Ненавидела твоего отца за это. Ему было все равно, что мне плохо. Ему детей подавай, а сам пиво на диване хлестал целыми днями.
Анна не верила своим ушам. Мать мимолетно, словно речь шла о погоде, сообщила, что она была нежеланным ребенком.
Они отошли в сторону, пропуская соседку, которая вышла из подъезда выгуливать собаку. Анна не шелохнулась.
– Когда родила тебя, почувствовала невероятное облегчение. Я снова была сама собой. Мое тело принадлежало мне. Девочка, которую я произвела на свет, лежала на руках у медсестры. Врач заставил меня на тебя посмотреть, мол, никаких претензий, что у вас дочь? Я когда тебя увидела, прямо-таки разрыдалась. Длинные белые волосы, как у старухи. На шее – ужасное уродливое пятно, какая-то дьявольская метка. Я пришла в ужас. Спросила у врачей, пройдет ли пятно само собой, но они лишь пожали плечами. Сказали, что вряд ли. Это на всю жизнь.
Арина смотрела на сестру, как будто видела впервые. Собственно, так оно и было, в некотором роде. Она внимательно рассматривала ее необычный цвет волос, огромные зеленые глаза и пятно на шее. Ее взгляд теплел. Для нее это было открытие. Родная сестренка. Столько лет она понятия не имела, что та живет где-то на свете.
Зная скверный характер матери, Арина сочувствовала сестре, но в разговор не вмешивалась.
– Ты росла необыкновенным ребенком. Порождением сатаны. Молчала, даже когда тебе было больно. Играла одна, сидя в углу. Могла часами играть с пустой банкой и шариком. В один из ужасных дней я проходила мимо и вдруг заметила, как ты одним взглядом поднимаешь шарик в воздух. Раскачиваешь из стороны в сторону, заставляешь подниматься выше и кататься по люстре. Для меня это был шок. В тот день я сразу поняла – ты чужая. Моя дочь просто не могла быть такой. То, что ты вытворяла, было ненормальным. Но дальше было еще хуже.
Как-то в один из дней к нам пришли гости. Я накрыла на стол, приготовила чудесный ужин, надела новое платье.
Настроение было отличное. Вот только твой папаша опять нахлестался с дружками на работе и пришел на рогах. Но это ладно еще, не впервой. Но вот ты… Ты устроила нам всем веселый вечер… Гости сели за стол, приступили к закускам, и тут явилась ты. Маленькое проклятие. Размазала по всему лицу мою дорогущую помаду, вся измазалась, все руки и куклу перепачкала. Мне было очень неловко за тебя перед друзьями, но это были еще цветочки.
Потом ты тянулась без спроса за конфетами, пролила шампанское прямо на колени моего лучшего друга. Мужчина расстроился, даже хотел уйти, но я его кое-как уговорила. Но тебе показалось мало. Ты захлопала своими огромными глазищами и стала лепетать, что у окна стоит какой-то Алекс. У нас в компании в тот вечер никаких Алексов не было. Но ты как ненормальная принялась всем твердить, что вымышленный Алекс стоит у окна и смотрит на всех нас. Что он в белой рубашке и военный брюках. Что он еще и улыбается!
Я думала, тебя на месте прибью. Такой позор на мою голову. Моя дочь – сумасшедшая. Чокнутая, шизофреничка. Хорошо, хоть это сразу обнаружилось.
– Но это ведь не повод отдавать меня в детдом! Ты могла меня оставить с собой.
– Что? Да ты хоть знаешь, сколько мне пришлось из-за тебя выслушать? Что люди говорили? Что за гадости шептали за моей спиной? Сколько я плакала, сколько нервов себе попортила?
– То есть отказаться от меня было единственное верное решение?
– Это было спасение, – женщина сощурила глаза, а тонкие губы вытянулись в нить, – избавление от наказания. Да, может быть, я поступила жестоко. Может быть. Но ты не была на моем месте, не знаешь, сколько мне пришлось из-за тебя краснеть. Ты мне не оставляла выбора. Мне пришлось это сделать.
– Уж лучше бы ты меня убила.
Анна сама себе поразилась. Слова сами собой слетели с губ. Сейчас и здесь ей было уже все равно. Она пойдет до конца.
– Я бы сделала это, если бы меня не посадили в тюрьму. Но я поступила гуманно, я оставила тебя в приюте для умалишенных детей, таких, как ты. Там такие же чокнутые, я решила, что вы быстро найдете общий язык.
– Это был ад, я все прекрасно помню. Над нами там жестоко измывались. Привязывали к стульям, кололи какой-то дрянью, месяцами не мыли, еду бросали на пол как свиньям. Мы были тощие как скелеты, не было сил сопротивляться врачам. Дети умирали через день. Один за другим. Их хоронили за домом, в поле. Как собак.
Арина прикрыла рот рукой. На глазах навернулись слезы. Ее сострадание к сестре не осталось незамеченным. Мать выдернула руку и едва не залепила дочери пощечину.
– Вздумала ее жалеть? А ты меня, мать родную, пожалей.
Арина лишь потупила взгляд. По щеке скатилась предательская слеза. Девушка отвернулась.
Анна шагнула к матери.
– Оставь ее. Лучше на меня вылей поток желчи. Я сильней, я выдержу.
– Защищаешь сестру? Надо же, какие мы добренькие все. Одна я злодейка-мать!
Девушки молчали. Тогда женщина стала нервно теребить платок на шее, чтобы как-то скрыть свое волнение.
– Я сдала тебя в приют и не жалею об этом. Хотя моя мать Алевтина тоже такая же ненормальная как ты. Она хотела забрать тебя из приюта, но она инвалид, ничего не видит. Органы опеки ей не разрешили тебя удочерить. А потом уж и ты исчезла. Мы думали, ты умерла. Уж похоронили давно. Она и успокоилась. Да и мы все тоже вздохнули с облегчением. Ладно, у меня еще одна дочь есть. Она у меня нормальная. Не позорит перед людьми.
Анна перевела свой взгляд на сестру. Способность Арины видеть призраков была ей известна. Вот только мать об этом ничего не знала. Значит, сестра оказалась хитрей и умней. Смогла скрыть свой дар от матери.
Арина промокнула платком слезы и посмотрела на сестру. Между ними протянулась невидимая нить. Одним взглядом Арина дала знать, что поговорит с ней чуть позже. Сестры поняли друг друга без слов.
Сдернув с шеи дурацкий платок, мать вдруг разозлилась. Схватилась за ручку входной двери и, не оборачиваясь, прошипела:
– Больше не ходи сюда больше. Живи как знаешь. Оставь нас в покое.
Анна молча открыла свою сумочку, из которой извлекла пухлую пачку денег.
– Вот возьми, это вам. Может, сгодится на ремонт или на одежду.
Мать медленно повернулась. Словно каменная, она застыла у дверей. Лицо побледнело, брови нахмурились.
– Откуда у тебя такие деньги? Это ведь, наверное, тысяч сто, не меньше?
– Возьми.
– На обычной работе таких денег не заработать. Я вон ночами тружусь до зари, чтоб десятку принести в
