дом, а у нее такие деньжищи. Пошла по наклонной? Проститутка? Я так и знала.
– Что ты такое говоришь, какая проститутка!? Я от чистого сердца хочу помочь.
– Мне не нужна никакая помощь. Хорошо живу, моих денег нам всем хватает. Не жалуемся. Арина, пошли.
Разговор был окончен. Мать вошла в подъезд и захлопнула за собой дверь. Анна чувствовала себя, как будто на нее вылили ведро помоев. Такого унижения как сейчас ей еще ни разу в жизни не пришлось испытывать. Родная мать унизила ее ниже некуда.
– Анна, послушай, – за спиной раздался робкий голос сестры, – здесь недалеко живет наша родная бабушка Алевтина. Ее адрес: улица Зеленая, дом пять, квартира семнадцать. Обязательно сходи к ней. Она обрадуется встрече с тобой. Я больше не могу с тобой говорить, а то мама рассердится. Бабушка даст мой номер телефона, если что. Встретимся после. Извини, я должна идти.
– Но ты… – Анна не успела договорить, как девушка скрылась в подъезде.
Так и не поговорили по-человечески. Весь разговор произошел на улице перед подъездом. Все на бегу, все в суматохе. Злая насмешка судьбы. Даже стало смешно. Столько лет мечтала об этой встрече, столько всего представляла себе – и вот итог.
– Ты должна была это услышать. По-другому не могло и быть.
Алекс стоял под раскидистой березой у лавочки.
– Алекс, почему мне так плохо?
– Все просто. Твоя мать – энергетический вампир. Ей нужны отрицательные эмоции. Положительные люди с хорошей энергетикой ее питают. Она и из твоего отца энергию качала, пока до могилы не довела. Сердце ему посадила. Сейчас за твою сестру взялась. Без этого она чувствует себя пустой, несчастной.
– Надо спасать сестру.
– За нее не бойся. Судьба у нее очень извилистая, но счастливая. Думай о себе.
Анна обняла себя за плечи и направилась в сторону Зеленой улицы. Мимо проезжали машины, пробегали дети, люди гуляли с собаками.
На улице было тепло, но девушка чувствовала холод. Ее лихорадило. Разговор с матерью выбил ее из колеи. Хотелось залезть в уголочек, спрятаться ото всех и тихо плакать. Жалеть себя.
Не останавливаясь, Анна на ходу распустила волосы. Шелковые и густые, они рассыпались по плечам. Это была своеобразная защита от внешнего мира.
Нельзя загонять себя в угол. Нужно жить вопреки всему. Жизнь дана как испытание. Ты обязан через них пройти. Если свернешь с дороги, струсишь, пойдешь на самоубийство, то начнешь все заново. В следующей жизни все начнется по-новому, этап за этапом. Все те же препятствия, все те же испытания. И выход только один. Жить.
Взять себя за волосы и тащить из болота. Скрипя зубами, вытирая слезы, превозмогая боль, идти вперед. Только так, и никак иначе.
Глава 31
Дом на Зеленой улице стоял у самой дороги. Белый кирпич, старые оконные рамы и унылые подъезды. Анна поспешила во двор.
Квартира Алевтины находилась на четвертом этаже. Преодолев лестничный пролет, она остановилась у двери, отделанной красным дерматином. У дверного глазка – незатейливые цифры один и семь. Анна постучала в дверь.
– Иду, иду.
Послышался лязг замков, громкий шорох, и дверь, наконец, распахнулась. На пороге стояла старушка – божий одуванчик. Маленькая ростом, немного полноватая, но очень ухоженная. На голове аккуратные кудряшки, на лице умелый макияж. Вместо затертого халата летнее платье и стеклянные бусы на шее.
Ее глаза были почти прозрачными. Какие-то белые, что ли. Старушка была слепа.
– Алевтина? Я к вам. Мое имя, – девушка не успела представиться, как старушка ее перебила мягким голосом.
– Я знаю, кто ты. Входи скорей, чай стынет.
– Вы знали, что я приду?
– Конечно. Входи, входи, я дверь запру.
Анна, сбитая с толку, осторожно вошла в квартирку. Внутри хоть и было темно, но она все-таки сумела разглядеть полнейший порядок и чистоту.
На стенах – пожелтевшие от старости обои, часы с кукушкой. Простенькие занавески на окнах, на подоконниках – пара горшков с фикусами. У окна – стол со скатертью, пара стульев. У стены комод. Неудобный диван с потертой обивкой справа, заваленный многочисленными подушками. Кресло-качалка по центру. На полу – скрипучий паркет.
– Входи, внученька, садись за стол. Я сейчас чайку с чашками принесу. Поговорим как следует. Все-таки столько лет не виделись.
Алевтина развернулась у дверей и пошла на кухню. Судя по всему, ориентировалась она не хуже зрячего.
Анна неловко села на диван. Чтобы сесть поудобнее, ей пришлось откинуть пару подушек в сторону. Разглядывая комнату, она заметила, что кругом на мебели лежали плетеные вручную салфетки. Накрахмаленные, белые и розовые, с разнообразнейшими узорами. Они лежали повсюду: на телевизоре, спинке дивана, стульях и сразу несколько – на комоде. У старушки были золотые руки. Салфетки были очень красивые.
– А вот и я.
Алевтина вошла в комнату с полным подносом. Обогнула кресло-качалку и встала в аккурат у стола. Ее движения были хорошо оточены, продуманы. У каждой вещи – свое место.
Выставляя на стол горячий чайник, пару кружек, сахарницу и вазочку с печеньем, она пригласила гостью занять стул у окна.
Анна прошла через всю комнату и села на указанное место. Внутри было невероятно тихо и спокойно. Никакой тревоги и лишних эмоций. Краем глаза она заметила Алекса. Призрак стоял у стены, заложив руки за спину, и смотрел на настенные часы с кукушкой.
– Садись, наливай чай. Не стесняйся. Мой дом – твой дом. Я ведь твоя бабушка.
Алевтина убрала со стола пустой поднос. Подошла к Анне и одной рукой погладила по голове. На лице пробежала волна эмоций. Облегчение, счастье, сострадание и боль.
– Рада, что ты, наконец, пришла. Сама-то я знать не знаю, где тебя искать. Да уж и слепая совсем. Ничего не вижу дальше своей квартиры.
Отошла на шаг назад и села на стул. Глядя бесцветными глазами на внучку, она продолжала в руках сжимать поднос.
Анна сидела, не зная, что сказать. Просто сидела и слушала старушку, которая сидела напротив.
– Раз ты здесь, то наверное, уже виделась со своей мамашей. Поди, та уже успела наговорить тебе гадостей. Судя по твоей невеселости – это так. Прошу тебя, будь помягче с ней. Аллу надо пожалеть. Она всегда была ранимой и чувствительной. Хотя и очень жестокой. Что поделать, такова моя дочь.
Старушка взяла чайник и стала разливать чай по чашкам. Ее руки заметно дрожали.
– Когда я была маленькой девочкой лет, наверное, пяти, стала замечать призраков. Поначалу думала, что их видеть могут все. Что они такие же, как мы, люди. Но постепенно я осознала, что моя способность – это дар. Редкий дар. Немногие им владеют. В нашем роду каждая женщина рождалась особенной. Все были небольшого роста, с роскошными волосами, огромными как озера глазами. Потрясающе красивы. Мужчины из-за нас дрались и умирали. Мы все особенные. Кроме Аллы.
Твоя мать не унаследовала дар ведьмовства. К сожалению. Хотя, возможно, это и к лучшему. Ведь она невероятно жестокая. Если бы была ведьмой, то очень черной.
Она прекрасно знает, что все женщины у нас в роду видят призраков. Знает это и ненавидит. Боится. Считает, что это болезнь. В твоем случае все произошло слишком быстро. Ты быстро стала ходить, понимать и говорить. Слишком быстро, чтобы сообразить, что надо молчать.
Алевтина протянула наполненную чашку девушке. Сложила локти на стол и подперла рукой подбородок.
– Она очень испугалась. Побоялась в то время людской молвы. Что люди жить не дадут. Будут судачить
