подразумевал, что я жертвую собой. Неплохо, по-любому.
Но мой план сорвался.
Оказавшись перед Белым Королем, я почувствовал, что не могу двигаться – этот гад перехватил меня сразу же, стоило мне только появиться перед ним. Он сжал мне горло невидимой клешней, но я, уже почти теряя сознание, с удовольствием заметил, что улыбка сползла с его паскудного лица.
– Знай наших, сука, – прохрипел я.
Какая глупость, надо же ляпнуть такое... Экскалибур в моей руке задрожал, будто живой, будто корчился в агонии, как и я...
Москва. Королева
Костя оказался прямо перед Королем, с Экскалибуром в руке. Что он намеревался сделать? Атаковать Высшую Фигуру, пусть даже с зачарованным мечом? Сумасшедший!
Я уже в десяти метрах от них... Напрягись, Реджи. Забудь на время о Белой Туре, тебе нужно добраться до Короля... Может, на это Костя и рассчитывал? Отвлечь Белого, пока я бегу к месту схватки?
Король посмотрел на меня, продолжая душить Костю Силой. Я увидела, как расширились его глаза, когда он понял, что к нему приближается Ферзь. Правильно, паникуй. Я – твоя смерть, Белый.
Но я ошиблась...
Москва. Конь
Мир начал темнеть, горло, горящее огнем, хрипело и булькало, кислорода не хватало, будто порыв ветра на прыге выбил весь воздух из легких. Только тут я сообразил, что умираю. По- настоящему.
Я чувствовал, как глаза вылезают из орбит, как трескается кожа на лице... Чувствовал, что уже стою на пороге...
И тут моя молодость взбунтовалась. Потому что я не хотел умирать! Я еще не прыгал с вертолета! Я еще не катался в Альпах! Не нырял на Карибах! Я еще столько всего не сделал! Так какого черта?!
Почувствовав, что хватка слегка ослабела, я энергично задергался и, не глядя, рубанул мечом, но, кажется, не попал...
Москва. Тура
Удар Белой Туры здорово обжег мне лицо, сорвал кожу со всей левой стороны, левый глаз потек... но даже полуслепой я увидел, что Костя, застыв, как парализованный, повис в воздухе перед Королем. Значит, его безумная атака не удалась. Что ж, неудивительно...
Боль пробилась даже сквозь блокировку, которую я выставил по совету Толи... Лицо пылало, ноздри забились запахом горелой плоти и волос...
Справа к нам кто-то стремительно бежал. Я сфокусировал плывущий взгляд оставшегося глаза и увидел Реджи, которая неслась по обугленной земле прямо к Белому Королю.
А тот, не отпуская Костю, вытянул вперед руку, намереваясь уничтожить нашу Королеву...
Костя вдруг задрожал, будто в агонии и... ударил Белого Экскалибуром. Меч вошел в бок Короля, но зачарованное лезвие не остановилось, а прошло сквозь тело, как раскаленный нож сквозь масло. Костя разрубил Белого пополам.
Казалось, все замерло. Остановилась Белая Тура, собиравшаяся добить меня. Затормозила Реджина, так и не добежавшая до места схватки. Не двигаясь, стоял Костя с окровавленным мечом в руке.
А потом кто-то вернул скорость течению времени. И все дальнейшее смазалось в одно мутное пятно, посреди которого застыл, словно статуя, Костя... Мы с Реджи ударили в последнего Белого одновременно. Он в это мгновение разворачивался к Константину, но так и не успел атаковать нашего Коня...
С его последним, предсмертным криком Партия закончилась. И боль в затылке ушла...
Я смотрел на растерянного Костика, потирающего смятое горло, и невольно с моих губ слетела фраза:
– Ну, ты перец...
Москва. Слон
Ее спасло то, что она лежала на полу. Граната снесла беседку, но деревянные конструкции приняли основной удар на себя. Я нашел Таню под грудой тлеющих обломков, она лежала без сознания, правая часть ее тела была сильно повреждена. Комбинезон дымился, сквозь лохмотья видна запекшаяся кровь и обожженная кожа. Но главное – она жива.
Я бы, наверное, умер сам, если бы нашел ее мертвой. Бросившись к беседке, я умом понимал, что пережить такой взрыв – практически нереально, но в душе теплилась надежда. Что остается человеку на грани? Только надеяться...
Я осторожно разобрал завал, под которым лежала Таня, перевернул ее на спину, снял респиратор и, расстегнув ворот комбинезона, нащупал пульс на шее. Слабый, но есть. Определить визуально, имеются ли у нее переломы, поврежден ли позвоночник, было невозможно, поэтому я решил не рисковать. Подняв голову, я увидел Степана, хромавшего в нашу сторону. Я поднял руку и крикнул:
– Старший, нам нужны носилки!
Москва. Пешка
Она где-то потеряла каску... Ее дивные светлые волосы беспорядочно разметались, словно нимб вокруг головы ангела... Она лежала возле стены, на спине... Такая бледная, такая прекрасная... И она мертва...
Я присел рядом, обхватил голову руками. Все кончилось. Последние события застыли в памяти нагромождением чудовищных кадров. Я помнил только, как Соня падала со стены. И вот я уже рядом, но все бессмысленно...
Я так ей ничего и не сказал... Просто не успел...
– Пить...
Я отнял руки от лица и уставился в ее голубые глаза... Жива?! Но... я же был уверен...
– Соня, – выдохнул я, падая рядом с ней на колени. – Соня, как ты?
– Хочу пить...
– Ты ранена? – Я посмотрел на ее комбинезон...
Да я последний кретин... С чего я взял, что она мертва? Два пулевых отверстия в жилете на груди, но, если присмотреться, ясно видно, как смявшиеся в лепешку пули поблескивают на солнце... Почему я решил, что она погибла?..
Мне хотелось плясать и орать от счастья. Она жива! Жива! Как я мог даже подумать о том, что она мертва?! Кретин, болван, тупица! Соня не может умереть! Просто не может!
– Я... не знаю, – прошептала Соня, затем слабо шевельнула рукой и поморщилась. – Руку, кажется, сломала... И бок болит... Внизу... Очень...
Я наклонился, чтобы посмотреть, что там у нее с боком... и помертвел.
Пуля прошла под жилетом, чуть ниже поясницы, с левой стороны... Из раны сочилась темная кровь... Быстро достав из кармана платок, я сложил его и прижал к ране, заставив Соню вскрикнуть.
– Больно, Егор, больно!
Закусив губу, я лихорадочно соображал. Что делать? Она же истечет кровью... А кто знает, сколько крови она уже потеряла? А вдруг задета артерия? А вдруг в рану попала инфекция? А если раздроблена тазовая кость... А вдруг шок... Черт, ну почему я не врач?.. Нужен Толя... Срочно нужен Толя, он умеет лечить, он должен ее спасти...
Она вдруг уронила голову, вновь лишившись чувств...
Рана тяжелая... Очень тяжелая... И кровь не останавливается. Что мне делать? Что?!
– На помощь! – заорал я в пустоту. – Кто-нибудь! Быстрее! Сюда!
Москва. Король
Черный... мой любимый цвет... Цвет моей Игры... Такой строгий, мирный, успокаивающий... Обещающий покой...
А мне сейчас хотелось света...
Мысли лениво копошились в голове на фоне черного, бархатного покрывала. Я понимал, что, наверное, лежу без сознания. Я ничего не чувствовал, я пустой, во мне не осталось ни сил, ни эмоций... Только ленивые мысли о том, что я еще жив. И что хочу света. Чтобы узнать. Чтобы все узнать...
А чернота отпускала неохотно, вязко, словно клей. Узкая щель яркого белого света порезала глаза,
