именно так. Безо всяких причин. Любовного опыта у нее не было — возможно, в этом-то и есть истинная причина? Если бы она переспала с теми ребятами, которым она нравилась, то, возможно, сейчас ей не было бы страшно при одной мысли, что Бретт потребует осуществления своих супружеских прав.
И вдруг Миранда поняла: она просто не сможет воспринять ласки Бретта, если у того совсем нет к ней любви. А пока что ничего похожего на любовь он не проявлял. С той самой ночи, две недели назад, когда Бретт почти что силой заставил ее принять его предложение, он свел их отношения к почти чисто деловым. Брачный контракт не содержал даже малейшего намека на самый незначительный интерес Бретта к ее особе. Договор между Гэри Феррисом и его сестрой, с одной стороны, и Бреттом Дикином — с другой, оговаривал: столько времени, сколько Миранда будет его женой, брату и сестре обеспечивается достойное материальное обеспечение. Если же он прерывает их супружество сам, обеспечение сохраняется, но если это сделает она, ни Элис, ни Гэри больше не получат ничего. Именно эта часть договора напугала Миранду. Уж не собирается ли Бретт терзать ее либо физически, либо морально, пока она сама в отчаянии не захочет от него уйти?
Миранда очень неохотно подписала брачный контракт, с трудом подавив свои страхи. Ей очень хотелось разорвать его на мелкие кусочки. Особенно после ироничного взгляда Бретта — он, возможно, за эту пассивность просто ее презирает. Не надо ей было ставить на карту свою независимость ради привычки к благополучию, не надо было поддаваться мысли, что иначе ни отец, ни тетка просто не выживут. Сколько людей существует на жалкие гроши! Нужно было тогда же прямо сказать Бретту, что ему надлежит сделать с его амбициозным брачным контрактом. А теперь, как и всегда с мыслями, пришедшими в голову после, уже слишком поздно.
Никогда прежде Миранда в Нью-Йорке не бывала. Ей город казался лабиринтом улиц, по которым бешено мчатся автомобили. А по сторонам этих улиц вздымаются высоченные дома. Миранда увидела Статую Свободы — дар народа Франции Соединенным Штатам в знак дружбы между двумя нациями. Она во все глаза смотрела в окно машины, отвлекаясь от мыслей о Бретте. Да, подумала Миранда, Нью-Йорк может одновременно и напугать, и очаровать.
Наконец машина остановилась. Бретт дал несколько коротких инструкций шоферу, а потом помог ей выйти.
— Приехали, — сказал он.
Из лифта они вышли, похоже, на сотом этаже. Бретт нажал кнопку звонка на потертой двери. Открыла молодая женщина, почти нагая, как показалось Миранде. На девице была юбочка, едва прикрывавшая бедра, и топик, прикрывавший еще меньше, а на лице — толстый слой макияжа.
— О, Бретт! — завизжала она и повисла на его плечах.
— Габи! — явно не разделяя энтузиазма сестры, Бретт буквально стряхнул ее с себя. — Что, черт побери, тут происходит? — требовательно спросил он, прислушиваясь к шуму за дверями.
— А как по-твоему? — поправляя тяжелую золотую сережку, захохотала Габи.
— Я считал, ты болеешь.
— Болела, но поправилась, — неодобрительный тон брата вызвал у Габи лишь издевку. — Меня пришли навестить друзья, и сама собой получилась вечеринка… ты ведь знаешь, как это бывает?
Миранда поняла, что перед нею сестра Бретта, и вздохнула с облегчением. Судя по выражению лица Бретта, тот весьма сомневался в правдивости ее истории о сильном недомогании, помешавшем ей приехать на их свадьбу. А сейчас было ясно одно — она слишком много выпила. Однако Бретт решил быть дипломатичным и принять объяснение сестры.
— Я привез жену, Габи, чтобы познакомить вас, поскольку на свадьбу к нам ты приехать не потрудилась.
Словно до этой минуты она Миранду вообще не замечала, Габи медленно повернулась к ней. Смотрела долго и отнюдь не дружелюбно.
— Так, значит, это и есть моя невестка? — презрительно обратилась она к брату. — Выглядит довольно мило, но, чтобы подцепить тебя, одного этого мало, верно, мой дорогой? Удивительно, как это ей удалось. Особенно если вспомнить бессчетное количество других девиц, которые этого сделать не сумели и до сих пор не возьмут в толк, почему.
Миранда похолодела — замечания Габи были весьма далеки даже от намека на дружелюбие. Но Миранда вспомнила, сколько эта женщина, должно быть, выпила, и улыбнулась. Рука Бретта сжала ее талию — его терпение явно имело пределы.
— Я тебя предупреждал, Габи, — сказал он.
Габи снова хихикнула, но тон Бретта заставил ее попридержать язык.
— Извини, дорогой, это все мой злой язык, ты же знаешь, мне не всегда удается быть тактичной. Но, — она вновь повернулась к Миранде, на сей раз с большим вниманием во взгляде, — она ведь такая юная, правда? Уж не соблазняешь ли ты малолетних?
— Этого мы обсуждать не будем, — оборвал сестру Бретт. — Попрощайся по-человечески, Габи, и мы с Мирандой откланяемся. Приедем к тебе в другой раз, когда ты будешь… не так занята.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что я пьяна? — Бретт промолчал. — Или дело в моих друзьях? Тебе они никогда не нравились…
— Не нравились, особенно те, с которыми ты подружилась после смерти Эда.
Боясь, что Габи обидится, Миранда быстро сказала:
— Нам ведь не обязательно спешить, Бретт. Может быть, Габи хочется, чтобы мы на пару минут задержались?
Похоже, ее слова лишь подлили масла в огонь. Габи не приняла протянутую ей Мирандой оливковую ветвь и лишь усмехнулась.
— Так, значит, ты, милочка, умеешь разговаривать? Да еще с таким ангельским британским акцентом!
— Ты сама наполовину англичанка… — не успел Бретт докончить фразу, как в дверях возник мужчина.
Чуть дотронувшись до плеча Габи, мужчина кивнул Бретту, словно был с ним знаком. Потом повернулся к Миранде. В глазах его засветился явно живой интерес.
— Привет! — воскликнул он. — Я раньше вас не видел, душечка, иначе непременно бы запомнил. Но разве вы к нам не зайдете? Я, если хотите, приготовлю вам что-нибудь выпить. Это будет куда лучше, чем торчать в дверях.
Улыбка у этого человека была хорошая, добрая. Миранда тоже улыбнулась. Она и не подозревала, что, когда улыбается, то становится настолько красивой, что люди чуть не слепнут. Серые глаза ее при этом залучились, а прозрачная кожа порозовела. Мужчина глубоко вздохнул, поглощая взглядом улыбку Миранды, ее светлые волосы и тонкие черты лица.
— Меня зовут Эдриан Нортон, — представился он, поскольку ни брат, ни сестра этого, вероятно, делать не собирались.
— Зря теряете время, Нортон. — Бретт оттеснил Миранду в сторону так резко, что она даже рта раскрыть не успела. — Миранда — моя жена.
И через плечо сухо добавил для Габи:
— Я тебе как-нибудь позвоню, когда ты будешь потрезвее.
В машине Миранда потерла помятую Бреттом руку. Она старалась подавить раздражение. Бретт выглядел мрачнее тучи.
— Что случилось, Бретт? Тебя беспокоит сестра?
Бретт велел шоферу ехать и повернулся к жене.
— Габи стала такой после того, как в авиакатастрофе погибли ее муж и сын. Это было пять лет назад.
У Миранды глаза наполнились ужасом.
— И сын тоже?!
— Да. Разве я тебе не рассказывал?
— Только про мужа.
— Да, это была трагедия. Но, на мой взгляд, ей пора бы уже ее пережить.
