метров отсюда до караван-сарая – и надежда обрести свободу может стать реальной. Для этого она должна уметь проходить сквозь стены. Минута за минутой тонули в молчании.
Придет утро. Дверь откроется, и их отведут на казнь. При мысли об этом все в Каролине переворачивалось. Ее взгляд перебегал от шейха к Стерну, от стен к двери. Она сама не знала, где бродят, чего ищут ее мысли. Она была слепцом, блуждающим в темноте. Спонтанно, не раздумывая, зачем им это, она вдруг сказала:
– Как вы думаете, шейх Томан, удастся ли нам вызвать сюда Калафа?
Когда шейх поднял голову, его глаза все еще были пусты, а в лице не было ни кровинки. Каролина даже подумала, что он не расслышал ее. Но он вдруг сказал:
– Кто вы и как смогли прочитать мои мысли? – Он вскочил и зашагал по камере. – Быть может, Аллах посылает мне это испытание? – Его взгляд обратился к Стерну. – Какой приговор вам вынесен?
– Смерть, – ответил Стерн.
Рот шейха растянулся в гримасе. Но это не была улыбка.
– Не вы – Калаф умрет. Я клянусь вам в этом. Прежде чем солнце взойдет... – Он замолчал и вновь продолжил свое хождение вдоль стен камеры.
Потом остановился рядом с Каролиной. Только в этот момент он вдруг осознал, что перед ним женщина, молодая и очень красивая. – Вы надеетесь, что вам удастся привлечь Калафа своей красотой? – Он покачал головой. – Он пошлет евнухов, чтобы привести вас.
С горечью она уставилась на обоих мужчин. Нет, не было ничего, чем она могла бы завлечь Калафа в ловушку. Караван покинет Тимбукту без нее. Никогда больше она не увидит песков Сахары, не опустит руки в холодный источник... Колодцы пустыни! Словно озарение снизошло на нее.
– Калаф придет, – сказала она. Мужчины недоуменно уставились на нее.
– Говорю вам, он придет! Зовите стражников. Пошлите Калафу известие, что у нас есть план всех колодцев Сахары.
– У вас есть план колодцев? – Словно молния озарила лицо шейха. – Покажите. Я должен видеть его, должен держать в руках, чтобы поверить!
Стерн снял через голову кожаный мешочек Разима и достал оттуда сложенную бумагу. Шейх Томан взял ее в руки. Он не развернул ее, лишь любовно коснулся пальцами.
– Это убьет его вернее кинжала! Аллах – великий и мудрейший судья. Один он ведает, скольких людей погубил Калаф, чтобы снова завладеть этим планом. – Шейх Томан протянул бумагу Каролине. – Вы покажете Калафу план колодцев, заманите его в камеру. Все остальное предоставьте мне. – Он поднял руки. Дрожь сотрясала его тело, словно он вонзил кинжал в живую плоть. Он убивал именно в этот миг, наслаждаясь предвкушением мести.
– Чем нам поможет его смерть? – Казалось, голос Стерна не достигает его ушей. – Эта смерть не откроет нам двери, не удалит стражу. Люди Калафа отомстят за своего господина, едва мы сделаем хотя бы один шаг.
Шейх стоял перед ними натянутый как струна. Он совершенно изменился. Его глаза светились уверенностью человека, который убежден в собственной правоте.
– Извините, я забыл, что вы христиане. Ваши солдаты будут биться за короля, даже если он мертв. Вы, христиане, и молитесь-то мертвому Богу. Мы, магометане, совсем другие. Наш Бог – жив. Даже его пророк Магомет не может умереть. В тот момент, когда я убью Калафа, его власть рухнет. От него ничего не останется. Аллах сотрет его с лица земли. И никто не решится противиться воле Аллаха.
– Что за шум? – грубо спросил солдат. – Вы что, не можете дождаться, пока палач придет за вами?
Каролина стояла в том углу, который был хорошо виден в приоткрывшееся окошко в железной двери. Мужество изменило ей, когда он увидела в свете свечи лицо охранника. Оно было злым и замкнутым.
– Позови Калафа! – сказала она.
Охранник замер, а потом угрожающе захохотал. Его хохот гулко отлетал от стен подземелья.
– Вы думаете, мне охота составить вам завтра компанию? Меня так же, как вас, привяжут к лошадиному хвосту и протащат по всему Тимбукту, если я решусь...
– Калаф накажет тебя еще ужаснее, если ты не выполнишь мою просьбу, – бесцеремонно прервала его Каролина. – Я обладаю одной вещью, которая очень важна для Калафа. Если ты сейчас же не позовешь Калафа, я закричу. Тогда прибегут другие стражники, и они будут умнее, чем ты.
Ей удалось разбудить его любопытство.
– Покажите, что у вас есть, – потребовал он.
Каролина наполовину развернула план. Часовой приподнял свечу. Недоверчиво он уставился на карту. Рука со свечой придвигалась все ближе к драгоценному листку бумаги.
– Ты что, хочешь его поджечь? – Каролина отвела руку. – Ну? Ты идешь сообщать Калафу – или нет?
Без дальнейших слов часовой закрыл дверной глазок. В замке повернулся ключ, и в камере воцарилась тишина. Зажав план в кулаке, Каролина бессильно прислонилась к двери. Колени у нее дрожали. Стерн обнял ее.
– Когда он придет – сможете ли вы продолжить игру? – тихо спросил он.
Она глубоко вздохнула:
– Не знаю. Я не уверена – хотя до сих пор все шло легче, чем я думала. – Она бросила взгляд туда, где стоял Томан ибн Моханна – у стены за самой дверью. Когда откроется дверь и войдет Калаф, он не сможет заметить шейха. Ей казалось, что она ощущает решимость шейха Томана и его жажду мести; он возбуждал в ней одновременно доверие и ужас.
