Огонь неугасимый

Застывали мертвые, нагие
Без могил, без гроба, без имен…
А в Харбин входили уж другие,
Шелестя полотнами знамен.

Малина

В бегущих облаках и неподвижных ветках
Играет ласковый и переменный свет.
Сижу я за столом разросшейся беседки
И чищу ягоды малины на обед.

Такое мирное, знакомое занятье…
Лиловый липнет сок на кончиках ногтей,
Сметают рукава вуалевого платья
Сор мелких звездочек и желтеньких костей.

Давно привязана к размеренному жесту
Туманных образов размеренная цепь…
Я вижу хуторок, усадебное место,
За сломанным плетнем смеющуюся степь.

У тоненьких колонн террасы кривобокой,
Наверно нет давно колонн убогих тех,
Качает шапками десяток лип высоких
И низко стелется приземистый орех.

И дупла древние зияют ржавой жижей,
А купол зелени прохладен и душист…
Семейный старый стол холстом застелен рыжим
И сверху сыплется пахучий терпкий лист.

Печурка топится, трещат, чадя, полынья,
Как щит Юпитера сияет медный таз,
Вскипают пузырьки в малиновом вареньи
И ложкой бабушка мутит его атлас.

Она торжественна, серьезна, величава,
В просторной кофточке и локонах седых…
На блюдце с пенками оспаривают право
Ручонки смуглые девчонок трех босых.

Я чистить кончила… Мы вспоминаем редко,
Малина вспомнила затерянную быль.
В бегущих облаках и неподвижных ветках
Мерцает радугой сверкающая пыль.

Семафоры

В небе ни звезд, ни тучек,
Ночь пылью улиц пахнет,
В воздухе сонном скучно
Тоненький месяц чахлый
Жмется от злых обид.

Всюду дома и окна,
В окнах чужие жизни,
Вязы вдоль улиц сохнут
И из под ветки ближней
Кот, как колдун, глядит.

В окнах, мерцая нежно,
Грусть абажуров стынет…
Желтый, лиловый, снежный,
Красный, зеленый, синий,
Красный, зеленый вновь.

Что-ж это семафоры?
Душ и сердец сигналы?
Прячут ревниво шторы
Радость надежды малой,
Горе, мечты, любовь.

Может быть здесь не случай,
Может быть это важно,