Кларетта во всем признается, они вместе посмеются. Только лорд Роллерсон вряд ли разделит их веселье.
Джейми взглянул на бесстрастное лицо его светлости, и его опять одолели сомнения. Он надеялся, что девушке не попадет за свой розыгрыш. Он всегда ценил ее чувство юмора и склонность к проказам.
Мужчины успели выпить по два бокала портвейна, прежде чем дверь открылась и в комнату вошли девушки. Леди Кларисса, как всегда ослепительная, буквально вплыла в библиотеку — казалось, ее ножки не касаются пола. Кларетта же двигалась неуверенно. Зеленое платье портило ее цвет лица, и создавалось впечатление, будто она нездорова.
— Кларетта! — безо всяких предисловий начал ее отец. — Господин Хокадей делал тебе предложение?
— Предложение? — прозвучал слабый, как эхо мелодичный голос Клариссы.
— Разве ты не знаешь? — изумленный до глубины души, спросил Джейми.
— Да, папа, — сглотнув, ответила Кларетта.
Она быстро достала письмо из вышитого ридикюля. Присутствующим эти мгновения показались вечностью. Вложив листок в руку отца, Кларетта искоса взглянула на Джейми, который стоял неподвижно и не отрываясь смотрел на Клариссу.
Лорд Роллерсон расправил листок, достал монокль, внимательно прочитал текст и неожиданно швырнул письмо в Джейми
— Прочтите сами, молодой человек. Это ваши слова, написано вашей рукой.
— Да, с радостью. — Джейми был уверен в содержании письма, но вот адрес… Увидев его, он смертельно побледнел. Письмо было адресовано мисс… Клар… …сон. Капли дождя размыли некоторые буквы.
— Клар-Кларисса-Кларетта! — обрадовался Джейми тому, что наконец нашлось объяснение. — Неудивительно, что произошла путаница. Но все поправимо. — В неудержимом стремлении восстановить справедливость он шагнул к Клариссе, чтобы отдать ей письмо.
Поняв его намерения, Роллерсон преградил ему путь.
— Это не поможет, сэр! Не важно, что чернила размылись. Письмо предназначалось Кларетте.
— Ничего подобного, — возразил Джейми. Роллерсон продолжал стоять на своем:
— Вы никогда прежде не переписывались с Клариссой. Я прав, дочка?
— Прав, папа, — медовым голоском проговорила девушка, и Джейми устремил на нее полный обожания взгляд. Она одарила его сострадательной улыбкой — так, вероятно, Елена Троянская улыбалась своим разгромленным похитителям. — Я не понимаю, как такое могло случиться. И все же я верю в искренность господина Хокадея.
— Это мы еще проверим. — Взоры молодых людей обратились на Роллерсона. — Сэр, разве вы не отправили больше дюжины посланий Кларетте?
— Да, папа, — ответила Кларетта, хотя вопрос был обращен не к ней.
К ее разочарованию, за все время Джейми ни разу не посмотрел на нее. Все внимание молодого человека было приковано к Роллерсону, которого следовало как можно скорее убедить в страшной ошибке.
— Это были абсолютно безобидные письма, уверяю вас. Кларетта наверняка согласится с тем, что я никогда не давал ей повода ожидать от меня чего-то большего, чем дружеские чувства.
— Так говорите вы, — сурово заявил Роллерсон. — Я же называю переписку с молодой барышней не чем иным, как признаком отношений определенного рода. Однако, судя по тому, как складывались отношения между вами прошлой зимой, я посчитал переписку безвредной.
Джейми кивнул. Наконец-то он обрел почву под ногами.
— Уже тогда, прошлой зимой, я определился в своих чувствах.
— Именно так я и подумал.
Роллерсон взглянул на младшую дочь. Девушка стояла уныло понурив голову. Он вскинул брови. Неудкелн Хокадей говорит правду? Он снова зашагал взад-вперед по библиотеке, его челюсти мерно двигались, как будто он пережевывал вероятные варианты.
Хокадей никогда не производил впечатления наглого лжеца, да и дураком он никогда не был. Только полный негодяй и тупица может ожидать, что отец позволит ему сначала завлечь одну дочь, а потом заняться другой.
Он не мог забыть, как выглядела Кларетта в тот вечер, когда пришла в кабинет и дрожащей рукой протянула письмо Хокадея. Она вся светилась от счастья, ликование превратило ее из простушки в писаную красавицу.
Его маленькая Кларетта влюблена! Он понял это еще до того, как она заговорила. А потом она сообщила новость, с трудом произнося слова. Молодой Джейми Хокадей, красавец, добрый друг, выбрал ее. Роллерсон помнил, что прошлой зимой молодой человек сходил с ума по Клариссе, и опасался, что тот, ослепленный любовью, не заметит чувств Кларетты.
К счастью, он ошибся.
Роллерсон снова обратил взор на дочерей. Кларисса может выйти замуж, когда захочет и за кого захочет. Но его маленькой Кларетте — да благословит Господь ее доброе сердечко! — не так-то просто найти свою любовь. Она любит Хокадея. И, по правде сказать, этот малый ввел ее в заблуждение, пусть и из благих намерений. Если его предложение руки и сердца попало не к той сестре, какой предназначалось, значит, произошла ужасная ошибка. Хорошо бы знать, насколько глубоки чувства Клариссы, увлечена ли она господином Хокадеем? Роллерсон остановился:
— Все страшно запуталось!
— Я так не считаю, милорд, — возразил Джейми, который потратил недолгие минуты молчания на размышления, быстро подошел к Кларетте и положил руки на ее обнаженные плечи. — Кларетта, скажи своему отцу, что он ошибается. Ты же знаешь правду.
Кларетта заглянула в его тревожные голубые глаза и устыдилась. Сегодня вечером она неоднократно исподтишка следила за ним и каждый раз удивлялась силе своей любви к нему. И вот сейчас, когда она ощутила прикосновение его теплых пальцев, ее сердце бешено забилось, а в груди поднялось томление. Она знала: он мучается неизвестностью и ждет от нее ответа.
— Думаю, было бы очаровательно, если бы Джейми женился на Кларетте, — неожиданно нарушила тишину Кларисса. Ее слова удержали Кларетту от правдивого ответа. Роллерсон улыбнулся;
— Я полностью согласен. Объявление уже заготовлено и будет отослано завтра утром.
— Какое объявление? — хором воскликнули Джейми и Кларетта и одновременно повернулись к Роллерсону.
— Неужели ты имеешь в виду мою помолвку? — прошептала Кларетта.
— Твою помолвку с Хокадеем, — подтвердил Роллерсон, Джейми побелел как полотно.
— Послушайте! Вы не имеете права отправлять объявление! Я откажусь признать его!
— Не посмеешь! — Трудно было предположить, что этот грозный рык принадлежит Роллерсону. Девушки вздрогнули, а лицо Джейми вновь обрело свой естественный цвет. Роллерсон указал пальцем на молодого человека. — Я не позволю с собой играть, сэр! Не позволю играть с чувствами моих дочерей. У меня есть ваше предложение в письменной форме. Моя дочь дала согласие. Сегодняшний вечер был формальностью, так того требуют традиции. Но вы неожиданно показали себя трусом.
— Трусом… — От возмущения Джейми лишился дара речи.
Он перевел взгляд с разгневанного лица своего обвинителя сначала на Клариссу, бледную, как восковая свеча, потом на Кларетту, теребившую пальцами юбку. «Почему ты молчишь? » — хотелось крикнуть ему, но он подозревал, что Роллерсон набросится на него, если он позволит себе подобную вольность.
Кларетта не догадывалась, о чем он думает. Ею владело необъяснимое желание упасть к его ногам и молить о прощении. Но слова не шли с языка, она не могла заставить себя признаться. Пусть лучше между ними воцарится ненависть, чем пресная дружба.
Всем существом чувствуя тяжесть осуждающего взгляда Джейми, она подошла к отцу.
— Папа, полагаю, нам с господином Хокадеем стоит поговорить. — Она искоса посмотрела на Джейми. — Наедине.
Выражение лица Роллерсона немного смягчилось. Он уже начал думать, что дочь решила отказаться от
