— Радуйся, что такого с тобой не случилось, — со сдержанной улыбкой заметила Делла. — Учитывая, что мой муж отсутствует более четырех месяцев, на моем месте ты бы уже промокла насквозь.
Кларетта проигнорировала то, что ее вежливо поставили на место.
— Как ты можешь шутить? — воскликнула она со всей горячностью семнадцатилетней девушки, не знавшей ни забот, ни тревог. — Из-за приказа графу явиться в полк у вас не состоялось свадебное путешествие в Италию. А вчера в разговоре с папой леди Рутланд заметила, что поступок лорда Хиллфорда очень напоминал бегство, судя по тому, с каким энтузиазмом он выполнил приказ командования.
Улыбающееся лицо Деллы затуманилось. Она знала, что является предметом пересудов, причем более злобных, чем слова леди Рутланд. Однако она давно запретила себе впадать в уныние.
— Уверяю тебя, я совсем не отличаюсь от десятков других женщин, чьи мужья ушли на фронт. Ничего другого я от него и не ожидала.
Убеждённая в том, что ни одна жена не расстанется с обожаемым мужем по доброй воле, Кларетта посмотрела на драгоценное письмо, лежавшее у нее на коленях.
«Тебе одной известно об удивительном событии, которое заставляет меня спешить в Лондон…»
Она вновь подняла голову. Ее глаза горели огнем, и чувства, отражавшиеся в них, нельзя было назвать добрыми.
— Когда я выйду замуж, то стану самой настоящей эгоисткой. Мой муж обязан будет всегда находиться подле меня!
— Прекрати, сестра, — со снисходительностью старшей — а ей уже исполнилось девятнадцать — проговорила Кларисса. — Ты расстраиваешь кузину Деллу. Наша задача — помочь ей не падать духом.
— О, но она и так не падает духом! — Кларетта восхищенно посмотрела на Деллу. — Ты проявила исключительное великодушие, согласившись, несмотря на свою печаль, вывести в свет кузин- провинциалок.
— Глупости! — Делла рассмеялась низким гортанным смехом, который обычно привлекал к ней внимание не только мужа. — Я слишком тщеславна, чтобы упустить возможность вырядиться в красивые туалеты. Кстати, разве я не очаровательна в этом новом спенсере (Прилегающий жакет до талии)?
Она повертелась перед кузинами, дабы они могли получше рассмотреть красный бархатный жакетик. На ее щеках играли ямочки, и вряд ли бы кто-либо предположил, что она старше Клариссы на целых шесть лет. В свой первый сезон в Лондоне она считалась несравненной красавицей и оставалась бы таковой, если бы не вышла замуж. Замужество превратило ее в важную даму, для чего одного возраста мало.
— Честно говоря, я с легкостью приняла на себя роль дуэньи.
В выразительном голосе Кларетты прозвучала нотка сомнения:
— Признайся, ты ужасно тоскуешь по своему мужу.
— Кузина Делла достаточно рассудительна и не позволяет себе тосковать по тому, что ей не под силу изменить, — бросилась на защиту кузины Кларисса. — Кроме того, с мужчинами бывают сложности. Все время приходится угождать: готовить их любимые блюда, поменьше разговаривать, побольше молчать. Они же позволяют себе проливать вино, крошить хлеб на скатерть и что-то невнятно бормотать, притворяясь искренними. Очень утомительно.
— Только у красавицы хватает смелости так плохо отзываться о мужчинах, — с легкой завистью заметила Кларетта.
На очаровательном личике Клариссы появилось упрямое выражение.
— Жаль, что я красива. Мои восхищенные поклонники забывают о том, как надо себя вести. Их совсем не красят вытаращенные глаза и отвисшая челюсть. Я предпочитаю общество моего галантного Альфонса.
Она взяла с подноса леденец и протянула его бело-коричневому щенку-спаниелю, растянувшемуся возле ее ног.
— На, Альфонс. Иди к своей хозяйке, мой хороший.
Делла с улыбкой оглядела своих подопечных. Она без колебаний взялась за то, чтобы ввести родственниц в высшее лондонское общество. Девушки, лишившиеся матерей в раннем возрасте, воспитывались у тетки в Сомерсете. К счастью, обе отличались необыкновенной привлекательностью. Единственное, чего им не хватало, — это столичного лоска.
Кларисса, белокожая, с нежным румянцем, обладала классической фигурой, сравнимой лишь с греческой амфорой, светлыми локонами, достойными ангела, и совершенной кожей, напоминавшей тончайший фарфор. Спокойное лицо, на котором никогда не отражались ни мысли, ни эмоции, придавало ей некоторую таинственность, что, как видела Делла, делало ее неотразимой для мужчин.
В Кларетте же, пухленькой, темноволосой, кареглазой, на первый взгляд не было ничего особенного. Но это впечатление исчезало сразу, как только она вступала в разговор. Девушка обладала ярким, как новенький соверен, умом и могла бы соперничать со спаниелем сестры в жизнерадостности. Мужчины, мечтающие о пылкой подруге, пошли бы на любые испытания, чтобы; завоевать Кларетту. Казалось, можно не сомневаться: девушки не отдадут свои сердца одному и тому же мужчине. Дочитав письмо, Кларетта глубоко вздохнула.
— Мне бы понравилось быть мужчиной — тогда бы я могла вести себя, как мне вздумается. Я бы участвовала в сражении с мечом в руке! — Она вскочила и вскинула воображаемый меч. — А потом бы проредила ряды самоуверенных распутников!
— Что заставило тебя произнести такую странную речь? — со смехом спросила Делла.
— Наверное, последнее письмо лейтенанта Хокадея, — предположила Кларисса, лукаво посмотрев на сестру.
— Высокородного Джеймса Хокадея, второго сына лорда Графтона? — осведомилась Делла, заметив, что Кларетта покраснела.
— Да. Дальний родственник со стороны мамы, — ответила Кларисса, беря щенка на руки и укрывая его краем щали. — У Кларетты склонность к нему.
— Какая глупость! — Кларетта бросила на сестру убийственный взгляд. — Мы подружились с кузеном Джейми прошлой осенью, когда папа пригласил его на охоту. Папе, у которого нет сыновей, он очень нравится.
— С тех пор как он вернулся на континент, — заявила Кларисса, выгнув бровь дугой, — она завалила его своими пожеланиями. А он, как истинный джентльмен, вынужден отвечать.
Кларетту до глубины души возмутил очередной намек на то, что она выставляет себя в дураках.
— Да ты просто завидуешь тому, что он не пишет письма тебе!
Делла, еще плохо знавшая своих кузин, была заинтригована.
— И о чем же вы с ним пишете друг другу, дорогая? — с деланным равнодушием спросила она. Кларетта самодовольно улыбнулась:
— Обо всем. Кузен Джейми замечательно описывает свои приключения на поле битвы. Он рассказывает о героических поступках, о дуэлях чести. Даже упоминает о разных любовницах, которых содержит лорд Петтигрю.
— Кларетта! — хором воскликнули шокированные слушательницы.
Кларетта пожала плечами и села в кресло, изумленная не меньше, чем остальные. Что толкнуло ее на столь опрометчивое замечание? Ее мать, скончавшаяся, когда Кларетте исполнилось девять лет, объясняла вызывающие манеры дочери тем, что девочка с рождения была способна на любые шалости. Менее снисходительная тетя Люсинда считала любую дерзкую выходку самым настоящим преступлением.
— Я и не предполагала, что письма кузена Джейми изобилуют такими непристойностями, — с долей высокомерия проговорила Кларисса. — Я должна сообщить папе.
— Ни за что! — вспылила Кларетта. — Иначе я скажу ему, что ты заказала себе накидку из тафты после того, как он запретил тебе тратить деньги на тряпки.
— Ябеда!
— А ты палка в колесе!
— Тише, девочки! — остановила их Делла, понимая, что на ее долю выпало испытание, о существовании которого она даже и не подозревала. — Вот самая подходящая возможность объяснить вам, что теперь, когда вы вращаетесь в свете, вы услышите многое, на что лучше не обращать внимания. Кларетта, — строго добавила она, — настоятельно прошу тебя не повторять сплетни о тех, с кем ты
