— А ты что думаешь? — осторожно спросил Акитада у Аяко.
Вскинув голову, та открыто смотрела ему в глаза.
— Я думаю, что насчет монахов правы вы, а не отец. Если вы оставите мою сестру в покое, я помогу вам разобраться в этом вопросе.
Акитада рассмеялся и поклонился.
— Я восхищен крепостью твоего духа. Если твой отец разрешит, считай, что мы договорились. — И, повернувшись к Хигэкуро, спросил: — Вы доверите мне вашу дочь?
Хигэкуро задумчиво погладил бороду:
— Аяко не нуждается в моем разрешении, она вольна делать что хочет. Можете доверять ей во всем. Она никогда не растеряется в самой трудной и опасной ситуации. Вот Тора говорил нам, что вы интересуетесь палочным боем. Хотите, Аяко преподаст вам урок?
Акитаде показалось, что при этих словах девушка огорчилась, однако улыбнулась и спросила:
— Вы хотите, господин?
Сгорая от любопытства, Акитада поднялся.
— Почту за честь.
Взяв масляную лампу, Аяко повела его в темный учебный зал и зажгла там светильники. Зал словно ожил и казался теперь зловещим из-за мерцающих на сквозняке огоньков, придававших знакомым предметам таинственные, пугающие очертания.
— Выбирайте себе палку, — предложила Аяко, указав на стойку с оружием.
Ощущая некоторую неловкость, Акитада скинул уличную одежду и закатал штаны, потом выбрал себе палку и принял боевую позу.
Аяко сбросила кимоно и осталась в одних штанах. С невозмутимым видом она наклонилась подвязать на коленях тесемки. Акитада видел на полях крестьянских женщин с голой грудью, но никак не ожидал, что эта молодая красавица вот так запросто разденется перед ним, приведя его в состояние шока.
— Ты даешь уроки в таком виде? — Слова выскочили у него сами, он даже не успел спохватиться.
Она медленно распрямилась и внимательно посмотрела на него. Тело ее было прекрасно — по- мальчишески тонкий, мускулистый торс, высокие упругие груди, плоский животик, округлые бедра. Нижняя часть ее тела была скрыта под тканью штанов, но Акитада мысленно представил себе все и даже судорожно сглотнул появившийся от волнения ком в горле.
— Нет, — сухо сказала она и потянулась к висевшей на гвозде рубашке-безрукавке. — Мужчинам не нравится сражаться с женщинами, поэтому я одеваюсь в рубашку и штаны как уличный носильщик, и они воспринимают меня как мальчика. А вы тоже не готовы потягаться силой с женщиной?
— Ну что ты? Вовсе нет. Я готов. — Акитада надеялся, что плохое освещение скроет краску смущения, залившую его лицо.
Если этим шутливым тоном он и рассчитывал доказать свое мужское превосходство над девушкой- бойцом, то очень скоро его постигло горькое разочарование. Видимо, он разозлил ее, потому что она с ходу пошла в столь молниеносное и яростное наступление, что моментально его обезоружила. Ни слова не говоря, Аяко подняла с пола палку, бросила ему, и они начали снова. На этот раз Акитада старался быть внимательнее и все же снова уронил оружие. И вновь она бросила ему палку со словами:
— Техника хорошая, но вас научили только нападать. А вот защищаться вы совсем не умеете. Я покажу вам, как это делается. Нападайте на меня и смотрите, как я буду отражать ваши атаки.
Закусив губу, Акитада старался изо всех сил. К его удивлению, даже самые настойчивые и стремительные его выпады были отражены. Он уже собирался отказаться от боя и сдаться, чтобы не опозориться окончательно, когда Аяко обезоружила его в третий раз.
Он растерянно смотрел на упавшую палку и только качал головой, потом с восхищением произнес:
— Ты превосходный боец!
— Благодарю.
Слово прозвучало совсем тихо, и он внимательно посмотрел на нее. Вешая на гвоздь рубашку, она стояла спиной, и только снова одевшись в кимоно и завязав пояс, повернулась. Ему показалось, что в глазах ее стоят слезы.
— Как я поняла, вы намерены тайком посетить монастырь, — сказала она, отводя взгляд. — Если хотите, мы могли бы отправиться туда сегодня ночью.
Акитада согласился без промедления. Одеваясь, он все думал, как эта необычная девушка смогла так сильно взять его за душу и почему, интересно, ему так хочется продлить встречу с ней даже ценой бессонной ночи.
Они вернулись к остальным вместе с Отоми. Она была по-прежнему бледна, но заметно успокоилась и теперь собирала разложенные на помосте свитки.
Акитада спросил у Хигэкуро:
— Спросите у вашей дочери, могу я купить два этих свитка? С морским драконом и с горным пейзажем.
Хигэкуро передал его слова Отоми, та кивнула и принесла картины обратно.
— Это подарок, — сказал отец девушки, протягивая их Акитаде.
— Нет! — решительно возразил тот и посмотрел на Аяко. — Я заплачу самую высокую цену.
— Два серебряных слитка, — ответила та, вскинув голову.
Хигэкуро даже охнул.
— Да это же смешно! Таких денег стоила заказная икона с тремя сотнями святых!
— Четыре слитка серебром! — не раздумывая заявил Акитада, вспомнив о золоте Мотосукэ. — Честная цена за добрую работу. Я расплачусь с вашей дочерью завтра. — И, обращаясь к Торе, сказал: — Молодая госпожа Аяко предложила проводить нас сегодня ночью в монастырь. Значит, поиски твоего друга отложим до завтра.
— А что за спешка с этим монастырем? — поинтересовался Тора, недовольно поглядывая на Аяко.
— Видишь ли, Тора, этот монастырь не похож на другие. К тому же госпожа Аяко бывала там раньше, а мы с тобой нет.
— Вам придется переодеться, — заметила Аяко Акитаде.
— Значит, надо зайти в гостиницу.
— Тора, это вовсе не обязательно.
Рассерженный Тора обиженно объявил:
— Я ухожу!
Акитада мгновение помедлил, потом обратился к Аяко:
— Там может случиться все, что угодно, а Тора будет нам полезен.
Аяко резко повернулась к нему, сверля сердитым взглядом.
— Я могу справиться с любым мужчиной. Что еще я должна сделать, чтобы доказать вам это?
Акитада растерянно попятился.
— Вообще-то я не хотел… Я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто там много монахов. Так много, что даже мы с Торой… — И, видя, какой гнев отразился на ее лице при слове «даже», поспешно прибавил: — Если нас заметят, втроем легче будет спастись. Двое могут задерживать врага, пока третий побежит за подмогой.
— Если вы будете осторожны и не станете делать глупостей, нас никто не заметит. — С этими словами она повернулась и с проворством большой кошки бросилась на чердак.
Акитада сказал, обращаясь к Хигэкуро:
— Спасибо за гостеприимство. Вы принимали меня так же сердечно, как Тору. Надеюсь, он вел себя прилично.
Хигэкуро посмотрел на Тору и Отоми — те уже закончили игру и, убирая с доски фишки, то и дело будто ненароком соприкасались руками. Бородач улыбнулся.
— Тора стал мне вроде сына. Я не хочу причинить боль Отоми, но и не могу отказать дочкам в радости, пока они молоды. — Он посмотрел Акитаде в глаза и прибавил со всей серьезностью: — Не
