– Можно сказать и так, – произнес он. – Нам позвонил один полицейский из отдела по расследованию убийств и предупредил о возможном покушении на ее жизнь.
– А кто звонил – Квирк?
– Ну да, а ты его знаешь? Я в свою очередь кивнул.
– Ты его друг?
– Ну я бы не стал заходить так далеко, – ответил я.
Мы вернулись по коридору к комнате Рейчел.
– Он неплохой полицейский, – заметил Каллахэн.
Я кивнул:
– Очень крутой.
– И я слышал. Слышал, что он самый крутой в городе.
– Лучших всего трое, – сказал я.
– Кто еще?
– Парень по фамилии Хоук. Если он появится в отеле, даже не пытайся вырубить его биткой из даймов.
– А кто третий?
Я улыбнулся и наклонил голову:
– Да черт с ним.
Он опять широко, по-дружески улыбнулся.
– Хорошо, что нам не нужно это проверять, – сказал он. Голос его был тверд. Очевидно, он сумел справиться со своим страхом. – Во всяком случае, не этой ночью. – Он кивнул мне. – Ну счастливо провести день, – пожелал он и спокойно отправился восвояси. Наверное, я его до смерти напугал.
Я вернулся к песням Джонни Мерсера. Как раз когда я вспоминал третий куплет из 'Полуночного солнца', из лифта, толкая перед собой столик, вышел официант, обслуживающий номера. Он остановился у двери Рейчел и постучал, потом, в ожидании ответа, улыбнулся мне. Дверь открылась, но ее удерживала цепочка. В щели показалась вертикальная полоска лица Рейчел Уоллес.
Я сказал:
– Все в порядке, Рейчел, я здесь.
Официант улыбнулся мне, будто я выдал что-то необычайно умное. Дверь закрылась и через минуту отворилась снова. Вошел официант, следом за ним я. Рейчел была в коричневом, с белой отделкой, халате до пола. Никакого макияжа. Джулия Уэллс в комнате отсутствовала. Дверь в ванную была закрыта, и оттуда доносился шум душа. Обе кровати слегка помяты, но еще не расстелены.
Официант раскрыл стол и начал сервировать ужин. Я прислонился к стене у окна, наблюдая за ним. Когда он закончил, Рейчел Уоллес расплатилась по счету, добавив чаевые. Он улыбнулся – улыбнулся мне – и вышел.
Рейчел посмотрела на стол. В центре стояли цветы.
– Можете идти, Спенсер, – сказала она. – Мы поужинаем и ляжем спать. Будьте здесь завтра в восемь.
– Да, мэм, – ответил я. – Куда мы завтра отправимся?
– Мы едем на 'Канал-4', у меня там выступление.
Джулия Уэллс вышла из ванной. Вокруг ее головы было обернуто маленькое полотенце, и еще одно, большое, – вокруг тела. Оно не очень-то закрывало ее. Она сказала: 'Привет, Спенсер!' – и улыбнулась мне. Что-то мне все улыбаются. Наверное, я симпатичный. Этакий котеночек.
– Привет. – Я был там лишним. В комнате витало что-то, что не предполагало присутствия мужчины, и я почувствовал, что на меня это давит. – О'кей, Рейчел, – сказал я. – Пожелаю вам доброй ночи. Не открывайте дверь. Не открывайте даже для того, чтобы выпихнуть в коридор эту тележку. Я подойду к восьми.
Они обе улыбнулись, но ничего не сказали. Я направился к двери обычным шагом, не торопясь.
– И не забудьте про цепочку, – напомнил я. – И задвиньте засов.
Они опять улыбнулись и кивнули. Полотенце Джулии Уэллс, казалось, начало соскальзывать. У меня пересохло во рту.
– Я задержусь снаружи, пока не услышу, как вы задвинули засов, – добавил я.
Улыбка и кивок.
– Доброй ночи, – выговорил я и закрыл дверь. Затем услышал, как лязгнул засов и зазвенела цепочка. Тогда я спустился на лифте и вышел на Арлингтон-стрит. Во рту все еще было сухо, и чувствовал я себя неуютно.
11
Прислонившись к бетонной стене второй СТУДИИ 'Канала-4', я наблюдал, как Рейчел Уоллес готовится представлять свою книгу и говорить о своей деятельности. Полдюжины бородатых техников в джинсах и кроссовках суетились вокруг аппаратуры.
Рейчел сидела в кресле за низким столиком. Журналистка – с другой стороны, а между ними на столе вертикально стоял экземпляр 'Тирании', так, чтобы его было видно на демонстрационном экране. Рейчел
