— Здравствуйте, сэр, — приветствует он Стиви. — Меня зовут Адриан, и сегодня я буду вашим шофером. Для меня большая честь, сэр, что такой талантливый человек, как вы, воспользуется моим лимузином. — Он хватает и с энтузиазмом трясет руку Стиви. Правой рукой Стиви берет аккорды на гитаре, и я начинаю беспокоиться, как бы этот Адриан ее не повредил. — Я уважаю победителей, сэр, — добавляет он. У него своеобразный акцент: он говорит медленно и сильно растягивает слова.
— Дружище, я же еще не победил, — говорит Стиви. Он явно слегка смущен тем преувеличенным значением, какое водитель лимузина придает его статусу финалиста в конкурсе двойников Элвиса.
— Сэр, вы обязательно победите, — с уверенностью говорит Адриан. — Я это нутром чую. И вообще, Лас-Вегас — город победителей!
С моей стороны было бы невежливо указать шоферу на очевидное: что среди жителей и гостей Вегаса на порядок больше проигравших, чем победителей. В финал конкурса вышли пятнадцать Элвисов, а значит, после субботнего выступления для четырнадцати из них этот город будет ассоциироваться с поражением. Но все равно мне нравится, что он так уверен в Стиви. Хочется верить, что он действительно способен угадать победителя.
Мы сидим в салоне лимузина и пьем какое-то вино — игристое, не совсем шампанское.
Я попеременно то листаю путеводитель, то смотрю в окно. Не то чтобы меня как-то особенно заинтересовал плоский пустынный пейзаж, спорадически нарушаемый огромными рекламными щитами, предлагающими все, что угодно, — но только самое лучшее или самое дешевое. Нет, глядя в далекую небесную синеву над горизонтом, я предаюсь восхитительным, завораживающим снам наяву о том, как все же хорошо, что я — это я.
Последние шесть недель были совершенно чудесными. Рай на земле, почти без преувеличения. Меня просто поражает та легкость, с какой Стиви вошел в мою жизнь. Когда мы с ним одни или еще с Эдди, я периодически ловлю себя на глупых мыслях о том, что нашла родственную душу.
Ну то есть это же ведь правда какое-то идиотство. Родственные души, «единственный» мужчина и всякое такое. Пора бы и поумнеть, ведь мне уже не шестнадцать. Но я ничего не могу с собой поделать. Чувствую это всей душой, и все тут! Когда я рядом со Стиви, мне кажется, что передо мной открыты все дороги. Его улыбка — будто распахнутая настежь дверь. Я уверена в себе, в нем, в наших отношениях — вообще во всем. Все кусочки жизни с невероятной легкостью встают на свое место.
Я спохватываюсь и, приложив значительное волевое усилие, стираю с лица широкую имбецильную улыбку. Нахмурив брови, я вновь углубляюсь в путеводитель.
— Мы могли бы пойти на какое-нибудь представление, — говорю я, отрываясь от книги и глядя на моих спутников. Я и не представляла, насколько соскучилась по путешествиям, пока не оказалась на борту самолета. Я — маньяк дальних странствий. В них я люблю все: от странного запаха, который остается на одежде после перелета, до необычных монет и банкнотов, от незнакомых языков и выговоров до того замечательного, сопровождающего перемену обстановки ощущения, что тебе все по силам.
— Можно. Сегодня вечером и завтра целый день я совершенно свободен, — говорит Стиви. — В пятницу вечером у меня генеральная репетиция, а в субботу вечером, соответственно, выступление. Поэтому ничто не мешает нам куда-нибудь сходить. Но куда? Ты уже что-нибудь выбрала?
— Нет. Это очень трудно — здесь столько всего. Разнообразные концерты, спектакли, магические и комедийные шоу. А вот тут один бар предлагает горячих девочек и холодное пиво. — Я показываю на рекламную рамку в путеводителе и хихикаю. Ничего себе! Люди здесь, похоже, не склонны к околичностям.
— Или можем пойти по ночным клубам. Здесь их столько, что глаза разбегаются. Кого-нибудь привлекает название «Бикини-Бич»? Или «Дэнс-Клаб» — «пляжная вечеринка в помещении площадью четырнадцать тысяч квадратных футов»? Просто уму непостижимо. «Ладья Клеопатры» — здесь нас соблазняют плавающим залом. Можете в это поверить?
— Я слишком стар для тоги, — с улыбкой говорит Филип.
— Я тоже, — вздыхаю я.
— Ты? Да ты еще только-только расцветаешь! — возражает он. Филип, как обычно, галантен и не упускает случая сделать комплимент.
— К сожалению, вселенские законы гласят, что женщины должны начинать прятать от чужих глаз свою увядающую плоть гораздо раньше, чем мужчины.
— Я не согласен! — хором говорят Стиви и Филип. Мы все смеемся.
Мы подъезжаем к нашему отелю, который называется просто «Сюда». Отель «Сюда». Мне нравится эта безапелляционность. Он построен внутри другого отеля, «Мандалай-Бэй» — безумие, правда?
Номер у нас со Стиви совершенно умопомрачительный. О таком великолепии я и не мечтала. Ванная комната здесь в полтора раза больше, чем гостиная у меня в квартире. Охая и ахая, я бегаю по комнатам, открывая дверцы буфетов и платяных шкафов. Взвизгиваю от восторга, увидев, какой огромный у нас телевизор и ванна. Удивляюсь разнообразию сортов пива в холодильнике. Прыгаю на постели, забираюсь в ванну (в полном облачении) и просто ношусь туда-сюда, словно маленькая девочка рождественским вечером. Время от времени я останавливаюсь — единственно для того, чтобы поцеловаться со Стиви. В одну из таких остановок я говорю:
— Скорее всего, это прозвучит банально, но я хочу, чтобы ты знал, что для меня ты уже победитель, вне зависимости от того, как сложится твое субботнее выступление.
Когда я высвобождаюсь из его объятий для возобновления своего кружения по номеру, он с серьезным выражением лица спрашивает:
— Правда?
— Правда! — с улыбкой подтверждаю я.
Осмотрев весь номер и устав им восхищаться, я открываю чемодан и начинаю в нем рыться. Я ищу купальный костюм. Мне необходимо как можно скорее оказаться у плавательного бассейна. У меня назначена встреча с ярким солнцем Невады.
— Оставь меня на пять минут, я переоденусь. Ты тоже надень плавки — и пойдем окунемся. Я сказала Белле и Филипу, что мы будем ждать их у бассейна.
Судя по выражению глаз Стиви, он разочарован. Очевидно, после долгих томных поцелуев ему не терпится вначале обжить номер.
— А может быть, проведем некоторое время наедине? — Он снова обнимает меня и мягко тянет к постели.
— Нет, распутный котище, не проведем, — игриво говорю я. — Я хочу загар. На дворе уже июль, а так как я в это лето не вылезала из Лондона, то у меня еще не было возможности сменить синюшный зимний оттенок кожи на более красивый золотисто-бронзовый. И я хочу это исправить. — Я нежно, но решительно отталкиваю его руки от моей груди и продолжаю поиски купального костюма.
— Ладно, ладно, я понял. Народная мудрость гласит, что, если уж женщина что-либо твердо решила — а ты, я вижу, твердо решила идти загорать, — спорить с ней бесполезно. Но я не смогу спокойно лежать у бассейна, я для этого слишком взвинчен и возбужден. Пойдем лучше погуляем по городу. Только одни. Непременно одни. Я, конечно, жуткий эгоист, но сегодня я не хочу ни с кем тебя делить.
— Стиви, я даже не знаю… — Я правда не знаю. Мне, конечно, хочется провести некоторое время только в его компании, но не будет ли это выглядеть невежливо по отношению к Белле и Филипу?
— Да ладно тебе, Лаура. Они же попали сюда благодаря нам. Думаю, они не умрут, если мы ненадолго лишим их своего общества. Кроме того, голову могу дать на отсечение, что им самим хочется немного расслабиться после полета.
Я позволяю Стиви себя убедить — в основном потому, что мне доставляет удовольствие потакать его желаниям.
Вегас абсолютно безумен.
На улице, в отсутствие благословенного кондиционера, чертовски жарко, но мы с презрением отвергаем идею сесть на монорельсовый поезд и решаем пройтись пешком по Стрипу. Как и полагается, мы начинаем свой путь от неонового знака, гласящего: «Добро пожаловать в сказочный Лас-Вегас, штат Невада». Проходит немного времени, и мы оказываемся на самом оживленном перекрестке Лас-Вегаса, где Стрип пересекает Тропикана-авеню, а на каждом из четырех углов стоит по отелю. Во всех этих отелях
