Интересно, что он будет петь дальше? Весь зал ждет затаив дыхание — кажется, что разлитое в воздухе ожидание можно увидеть и даже попробовать на вкус.
«Тебе одиноко сегодня?» Фраза срывается с губ Стиви и попадает точно в цель — в сердце каждого сидящего в зале зрителя. Даже те — хотя они, без сомнения, составляют меньшинство публики, — кто всегда уверен в себе и в высшей степени самодостаточен, кто никогда в жизни ни по кому не скучал и не страдал от разлуки с близким человеком, ощущают душевное томление, впитав в себя пронизывающую голос Стиви нежность. Эта песня наглядно демонстрирует его разносторонность. Он не из тех двойников Элвиса, кто может исполнять либо рок-н-роллы, либо баллады: ему хватает таланта для работы в обоих жанрах.
Речитатив Стиви в середине песни лишний раз подтверждает, что он обладает абсолютной властью над аудиторией. Это рискованный ход. У Стиви остается только его голос; нет ни красивых движений, ни пульсирующего ритма, ни остроумного текста — только исполняемая на гитаре неторопливая аккордовая последовательность и стихотворные строчки, слетающие с губ с почти болезненной искренностью. И Стиви все удается.
Он заставляет каждую женщину в зале верить, что он поет только для нее. Но я знаю, что он поет для меня. Это наша с ним песня. Такая, какая есть. Ее текст с пугающей точностью подходит к нашим отношениям. Стиви обращается ко мне, к женщине, которая вдруг отстранилась и ушла от него, оставив пребывать в вечной пустоте. Я слышу его. Слышу в его голосе страдание, растерянность, сердечную боль, которые он носит в себе уже восемь лет, с того самого дня, как я бросила его. И это слышит весь зал, потому что, когда он заканчивает, от грома аплодисментов, топота ног и восхищенных криков «Браво!» и «Еще!» чуть не падает потолок.
— Он просто великолепен! На голову выше всех остальных! — уверенно заявляет Филип. Вскочив с места, он аплодирует и улыбается.
— Ты правда так думаешь? — Лаура смахивает с глаз слезы радости, но они тут же набегают снова. — Я согласна. Он настоящее золото. — Она смеется. Для нее это один из редких моментов, когда она полностью уверена в своем мнении. Она хлопает так быстро, что ее ладоней почти не видно.
— Можно сказать, что он с детства готовился к этой минуте, — добавляю я. — Его мать будет им гордиться. Все эти годы репетиций, упражнений… Когда Стиви было десять, мать одевала его в соответствующий костюм и возила по конкурсам. — Я улыбаюсь так широко, что у меня болят щеки. Лаура кивает. Она все это уже знает.
Филип удивленно смотрит на меня.
— Откуда ты знаешь?
— Стиви сказал, — без малейшей паузы отвечаю я. В общем-то это так и есть, но все равно я проявила беспечность. Весь этот триумф и ликование заставили меня позабыть об осторожности. Как глупо с моей стороны. Как неосмотрительно! Не смея повернуться к Филипу, я смотрю на сцену. Я знаю, что он наблюдает за мной, — очень, очень внимательно, — и меня страшит то, что он может увидеть.
42. БУДУ ПОМНИТЬ ТЕБЯ
Мне очень жаль того парня, кому придется подниматься на сцену после меня. Зрители не хотят видеть никого другого. Я их накормил с ладони. Я понимаю, что это звучит самоуверенно, — а возвратившись за кулисы, стараюсь, чтобы у меня был не слишком самодовольный вид, — но все равно всем ясно, что сегодня никто не выступил лучше, чем я. Такого выступления у меня не было еще никогда в жизни.
Белинда пришла.
Нил Карран, если бы не напился, мог изобличить ее в двоемужии, а она все равно пришла. Что это означает? Хороший знак, не так ли? Можно предположить, что я нужен Белинде. Это о чем-то говорит. Это говорит о том, что мы друг для друга не пустое место. Сегодня она просила меня отказаться от участия в конкурсе, но я не мог этого сделать — даже ради нее. Я чувствовал, что должен идти вперед, и выбрал правильное решение. Если я и завтра буду петь не хуже, чем сегодня, победа у меня в кармане. Я исправлю некоторые старые ошибки.
Я выхожу в зал, намереваясь присоединиться к Лауре, Белинде и Филипу. Я трачу уйму времени на то, чтобы пройти пятьдесят ярдов до их столика, потому что всем от меня что-то нужно. Люди просят автографы, стараются ко мне прикоснуться, женщины прыгают вокруг, целуют мне щеки и руки. Все происходит будто во сне.
Я подхожу к столу, и Лаура бросается мне на шею. Белла робко улыбается из-за ее плеча. Ее прямые волосы и стильные шмотки не могут меня одурачить: сквозь них просвечивает простой, не отягченный излишними умствованиями восторг Белинды Макдоннел. Филип, как истинный джентльмен, заказал бутылку шампанского, а Лаура купила бутылку воды. Улыбаясь, она объясняет, что не хочет, чтобы у меня завтра было похмелье.
Когда мы все наконец усаживаемся, Белинда говорит:
— Ты был великолепен.
— Спасибо. — Я встречаюсь с ней взглядом, выхлебываю стакан воды, затем делаю глоток шампанского. Я пью только из вежливости и при этом все время помню о том, что это шампанское купил человек, на жене которого я женат и не знаю, что по этому поводу думать. Ну то есть мне он кажется вполне неплохим дядькой, и при других обстоятельствах мы с ним могли бы стать друзьями.
— Если завтра ты будешь хорош хотя бы вполовину своих возможностей, у тебя все получится, — говорит Белинда.
С ума сойти, она хихикает. Это что, искренний энтузиазм? Было время, когда я сомневался, что когда- нибудь увижу на ее лице что-либо подобное.
— Есть хорошая поговорка: «Не говори „гоп“, пока не перепрыгнешь». Ни в чем нельзя быть уверенным заранее, — отвечаю я. Меня слегка коробит ее заявление, что победа у меня в кармане, хотя я сам думаю так же. Да, у меня неплохие шансы, но кому, как не Белинде, знать, что ничего в жизни нельзя предсказать наверняка.
— Ты победишь, я знаю, ты победишь, — говорит Лаура и тянется, чтобы поцеловать меня. Я неловко отодвигаюсь, и поцелуй приходится в щеку. Не то чтобы я не хочу целовать Лауру. Она очень красива, и любой мужчина в здравом уме не откажется от поцелуя с ней. Просто, целуясь с ней в присутствии Белинды, я ощущаю себя мерзейшим из всех мерзких ублюдков. На мои плечи давит неподъемная тяжесть обмана. Под ней подламываются ноги.
Я поворачиваюсь к Лауре и говорю:
— Детка, знаешь что? Я хочу сегодня лечь пораньше. — Она улыбается, очевидно решив — небезосновательно, но все же неверно, — что я хочу заняться любовью. А я имел в виду, что хочу сегодня лечь спать пораньше.
— Ну, если ты правда не желаешь остаться и досмотреть шоу…
— Правда не желаю.
— Пойду возьму пиджак. — Лаура вскакивает и бежит к гардеробу. Филип бормочет что-то о переполненном мочевом пузыре и тоже уходит, почти одновременно с Лаурой. Мы с Белиндой остаемся лицом к лицу, в одиночестве.
— Раньше я не видела твоего таланта. Думаю, я просто не хотела видеть. Но ты был прав, когда решил выступать сегодня.
В мой адрес только что раздавались единодушные восторженные аплодисменты, но похвала из уст Белинды превосходит их по своему воздействию. Это, наверное, самое лестное из всего, что мне доводилось слышать. И уж точно самое желанное.
— Хороший выбор композиций. Рискованный, но выигрышный. — Она делает глубокий вдох. — Стиви, я понимаю, что ты хотел мне сказать, но…
— А что я хотел тебе сказать? — спрашиваю я. Не люблю, когда люди говорят загадками.
Белинда настороженно оглядывается через плечо, но ни Лауры, ни Филипа поблизости не видно. Она
