понимает, что на приватный разговор нам отпущены считаные секунды, и решает взять быка за рога:
— Мне очень лестно, что ты пел для меня, Стиви. Что бы ни случилось, это для меня много значит.
— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, — прямо заявляю я.
— «Тебе одиноко сегодня?» Это же ты мне пел, разве нет? Неловкая пауза. В принципе я понимаю, почему она так подумала. При известном желании можно вообразить, что текст этой песни точно подходит под нашу ситуацию, но я выбрал ее для исполнения на конкурсе давным-давно, несколько месяцев назад, задолго до того, как Белинда вновь появилась в моей жизни. Я прокручиваю текст в голове. Господи боже мой. Я иногда могу быть удивительно туп. В песне речь идет о женщине, которая с бухты-барахты бросила своего возлюбленного. Лирический герой — в свете того, что Белинда мне только что сказала, это выглядит даже как-то унизительно — обращается к ней, выражая в череде вопросов свою боль и тоску. И о чем я, спрашивается, думал? Точно не о Белинде — хотя это меня немного удивляет.
Я мог бы замять тему, позволив Белинде думать, что она была музой моего лучшего в жизни выступления. Но ведь это неправда. Мое лучшее в жизни выступление произошло вопреки ей. Я никогда не врал Белинде, и было бы глупо начинать врать сейчас, когда у нас все и без того запутано.
— Я не думал о тебе, когда выбирал эту песню. По правде говоря, я не думал ни о ком, — честно говорю я.
— О! — Белинда почти отшатывается от меня. Похоже, она поражена. Обижена? — Я полагала…
— Помнишь, ты всегда корила меня за то, что я чересчур эмоционально подхожу к этому делу? Ты бесилась, когда я выбирал номера для выступлений по принципу «нравится — не нравится». Сегодня я спел именно эти две песни, потому что они отличаются друг от друга, дополняют друг друга и хорошо показывают мой диапазон. И все.
Белинда подносит к губам фужер с шампанским и делает глоток. Она размышляет над моими словами. Я внимательно вглядываюсь в ее лицо. Там почти ничего нельзя прочесть. Но не облегчение ли вдруг промелькнуло?
— Стиви, ты должен участвовать в завтрашнем шоу. Я действительно считаю, что ты выиграешь. Меня здесь завтра не будет. Как-нибудь — еще не знаю как — я уговорю Филипа, и мы не придем на конкурс. Это будет нелегко — он твой большой поклонник. — Белинда мельком улыбается, а я пытаюсь переварить то, что она сказала. — Нам вряд ли снова так повезет. Завтра Нил Карран будет трезв как стеклышко. От этого зависит его заработок.
Я удивлен и опечален. Белинда считает, что я очень хорош, что я лучший двойник Элвиса в мире, но это не заставило ее передумать. Она не хочет быть со мной. Разочарование…
…не столь разрушительно, как восемь лет назад. Я жду, когда на меня обрушится боль: мучительная агония отверженного, безысходная тоска оставленного, душевные страдания покинутого. Но ничего не происходит.
Но мне надо выяснить все до конца.
— Почему ты пришла сегодня?
Белинда пожимает плечами:
— Филип настоял. Я не смогла придумать причины для отказа.
— Филип настоял?
— Да. — Белинда поднимает взгляд. — Господи боже. Ты решил, что я выбрала тебя? — с опаской спрашивает она.
Я молча киваю. Белинда сникает.
— Прости, Стиви, но это не так.
Она держит в пальцах высокую ножку фужера, и я замечаю, что шампанское находится в движении, — ее рука дрожит, хотя со стороны и незаметно. Она смотрит мне прямо в глаза. Я знаю, что за этим последует. Много лет назад, в Блэкпуле, она не нашла в себе сил посмотреть мне в лицо. Она не смогла достойно уйти, не говоря уже о том, чтобы попытаться что-то изменить в наших отношениях, для того чтобы остаться. Я всегда считал, что в нашем разрыве это самое худшее. И я уважаю ее за то, что сегодня она намеревается поступить иначе.
— Если бы я могла повернуть время назад, если бы я была тогда более уверена в тебе, все могло сложиться по-другому, — говорит она. — Но теперь уже слишком поздно. Слишком поздно для нас.
В человеческом языке не найти более безрадостных и жестоких слов, но они все равно должны были прозвучать и поставить точку в наших отношениях. Слишком поздно.
— Стиви, у нас все так глупо получилось, и все из-за меня! — в отчаянии восклицает она.
Я не собираюсь с ней спорить. Запинаясь, она продолжает объясняться:
— Стиви, только не подумай, что я предпочла тебе Фила.
— Но это так выглядит.
— Я думала об этом весь день. В теории мы можем просто взять и уйти, ведь с юридической точки зрения мы состоим в браке. Мы могли бы сбежать и начать все заново, как муж и жена. По крайней мере, мы разом разделались бы со всей этой неразберихой. И потом, разве исчезновение без объяснений — это не моя сильная сторона? — Сейчас будет «но». — Но как прежде уже никогда не будет. Нас раздавит чувство вины. От прошлого не убежать. Я знаю это на собственном опыте. — Белинда по-прежнему смотрит мне прямо в глаза, и в ее зрачках я вижу искренность. Когда я пытаюсь отвести взгляд, она берет руками мою голову, и мне поневоле приходится смотреть на нее. — Все это не игра, Стиви. Я не хочу никому причинять боль. Я не хочу, чтобы Филу или Лауре было плохо.
— А когда плохо мне — это, значит, нормально. — Я говорю как глупый обиженный мальчишка, но никто ведь не любит, когда его отшивают. — Только не говори, что я слишком хорош для тебя.
— Я и не собиралась. — Она улыбается. — В прошлом я причинила тебе много боли, но ты уже почти полностью избавился от нее. Это путешествие по долине воспоминаний, случившееся не по нашей воле, было очень тяжелым и рискованным, но в нем не было настоящего чувства. То, что происходит между нами, — это всего лишь флирт, или прощальный ритуал, или не знаю что, но только это точно не по- настоящему.
Внимательно обдумав ее слова, я в глубине души допускаю, что она может быть права. Неслыханно, но не невозможно.
— А с Лаурой у тебя по-настоящему. Ты сам сказал, что она тебя обожает, кто бы ты ни был — жестянщик или портной, солдат или моряк. Ей нравится твоя музыка. Вы оба любите путешествовать. Вас смешат одни и те же вещи. Я уверена, что у вас все получится. А мои отношения с Филом, они…
— Довольно фрагментарны, — замечаю я, потому что кто-то же должен.
За последние несколько минут мы достаточно далеко прошли по дороге под названием «скажи все как есть», и мне кажется, я должен подвигнуть Белинду сделать еще несколько шагов вперед. Должен, потому что люблю. Не знаю, можно ли четко классифицировать мою любовь к Белинде, этой противоречивой красавице. Возможно, я люблю ее, потому что любил в прошлом, общем для нас обоих. Или, может быть, это та любовь, какая бывает между друзьями. Не исключено также, что во мне пробудилось вполне естественное мужское желание помочь красивой, но запутавшейся женщине. Я не знаю. Сейчас это вряд ли имеет значение. Я вижу перед собой Белинду, ранимую, беспомощную, растерянную девушку. Но не только ее. Напротив меня сидит и Белла, женщина, изменившаяся под влиянием того, что произошло давным- давно. Мне нравятся они обе. Для меня это откровение.
Затем, постепенно, почти неощутимо, — дело, наверное, в изменении выражения глаз или в легкой перемене позы, — женщина начинает расти, а девушка уменьшается и исчезает. Это естественный порядок вещей.
— Ну же, Белинда, не обманывай себя. Филип же ничего о тебе не знает. Ваши отношения построены на большой лжи.
— И хороших намерениях, — защищается она.
— Это не оправдание. Ты ему еще не жена. — Это жестокие слова, но я говорю их ей во благо, и она, кажется, это понимает.
— Но я стану ею, Стиви. Если мне представится такая возможность.
Я смотрю через стол на свою жену — она нервно потягивает шампанское, пытаясь выиграть время, бесценное для нее время, — и вижу, что это не просто слова, что она хочет этого всей душой. Как только я
