Кваме пожал плечами:
– Большая проблема. Но босс очень умный.
Моррис, в общем-то, и сам был того же мнения. Но этого показалось ему недостаточно.
– Нет, мне нужен твой совет. Понимаешь, если этих двоих, Азедина с Фаруком, поймают…
Кваме ничего не ответил. На лице у него был написан разум той разновидности, что часто проявляют глухонемые. Несмотря на нехватку образованности, сама жизнь на каждом шагу дает им такие уроки, что они понимают: в словах нет нужды. Он даже не спросил, зачем Моррис убил Бобо. Моррис позавидовал ему.
– Хотя думаю, даже в Италии их не смогут обвинить ни в чем серьезном, если не найдут тела или денег при них… Нет, мне кажется, это просто удобный отвлекающий маневр, чтобы установить некую дистанцию между… – Моррис окончательно запутался в словах.
Кваме выбивал быстрый ритм на руле. Несмотря на плебейское происхождение, он замечательно смотрелся в салоне «мерседеса».
– И потом, они гомосексуалисты, извращенцы, у них СПИД – они опасны для общества.
Ритм, который Кваме отстукивал то по собственным штанам, то по рулю, сильно походил на те, что звучат в фильмах из жизни джунглей. Работа на публику слишком очевидна.
Моррис надеялся на случай, который заставит Кваме найти так нужные ему слова. Порой ему удавалось убедить себя, что он всего лишь бедный маленький мальчик, слишком рано потерявший мать.
– Послушай, Кваме, на будущей неделе я собираюсь переехать в семейный дом в Квинцано. Он просторней, и к тому же Паола, моя жена, ждет ребенка, так что нам понадобится больше места. Когда мы переедем, я хочу, чтобы ты занял квартиру, в которой я сейчас живу, в Монторио. Я хочу сказать, ты, несомненно, заслужил награду за свою помощь.
Кваме медленно кивал головой взад-вперед, но неясно было, выражал ли он этим свою благодарность или же просто следовал за ритмом, который продолжал выбивать.
– По-моему, чертовски умно с твоей стороны было спросить, что будет, если Бобо вернется.
На лице негра, неподвижно глядевшего сквозь лобовое стекло на статую в каменном капюшоне за воротами, проступила слабая улыбка. Дробь резко оборвался.
– А я знаешь что думаю, босс?
– Что?
– Я думаю, есть более простые способы избавиться от жмурика.
– Например?
– Река. Горы. Очень надежно.
Моррис задумался. Уверенность постепенно возвращалась.
– Нет, и этот способ хорош, – возразил он. Затем, призвав на помощь то, чего и сам не понимал (от этого было приятнее вдвойне), добавил: – Верный способ.
К чести Кваме, он не задавал вопросов.
– Ну так давай проверим, – только и сказал он.
Негр выбрался из машины и зашагал к кладбищенским воротам. Провожая его взглядом, Моррис, думал, что явление негра на Виа-деи-Джельсомини, несомненно, собьет цены на недвижимость – вот и плата Создателю, до сих пор хранившему его на долгом и трудном пути. Выйдя из машины, Моррис задержался у лотка и купил три местных газеты.
Десятью минутами позже Кваме изучал склеп и угол, где будут сложены гробы, а Моррис, опершись на колонну, изучал тупой расистский заголовок: «ЭМИГРАНТЫ – ПЕДИКИ-УБИЙЦЫ? ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ БИЗНЕСМЕНА». Он с интересом отметил, что в газете не упомянуто любовное письмо, которое, без сомнения, обнаружили среди бумаг Бобо, но молчание лишь подтверждало, что от прессы, как и от полиции, нельзя ожидать полной информации. Никогда нельзя забывать, что они могут знать то, что ему неизвестно, или то, что он считает тайной.
Например, чей был тот анонимный звонок.
Глава двадцатая
После обжигающего ночного воздуха; запаха смерти и ее влажных прикосновений, жутких красноватых фонарей, стука переброшенного через кладбищенскую стену тела, туго затянутых шурупов в крышке гроба, костей, черепа и истлевших дорогих одежд; после горячечного шепота, работы отверткой поверх незрячего лица и наконец – долгой езды вверх по холмам, где следы терялись в снегу на крутых откосах, – Моррис чувствовал, что его преступление сокрыто более чем основательно. Над закрытым гробом он произнес краткую молитву: «Requiescat in pace» [15] и поцеловал другой гроб, где покоилось мертвое тело дорогой Мими. Затем, забыв присоединить к Бобо то, что осталось от синьора Тревизана (вот именно: трудами, а не фортуной!), он просто сложил кости в большой пластиковый мешок и кинул в мусорный бак. Теперь остается вымыть руки, и все улики против него растворятся. Вместе с ними смоется грех… если он вообще был.
Но не мне судить об этом, подумал Моррис.
Когда Кваме вернулся в «мерседес», отделавшись от «ауди», Моррис обнял его и крепко прижал к себе. Тело негра источало замечательный аромат жизни, а его мощное объятие вселяло уверенность. Они посидели так немного, а затем, отстранившись друг от друга, рассмеялись. Двое мужчин хохотали как безумные, сидя в темной машине в предгорьях Альп, где снег мерцал безлунной ночью на каменистых склонах.
На обратном пути они заехали на завод, чтобы Кваме мог вернуться на работу. Причиной его отлучки они договорились называть подсчет запасов картона на складе. Отъезжая в ясную холодную ночь, Моррис переживал одновременно счастье и сильнейшую потребность быть щедрым и великодушным. Разве можно
