все потребности человечества. Во всяком случае — основные. Наука избавила мир от опустошительных эпидемий, она позволяет родиться и выжить таким детям, которые еще двадцать лет назад неминуемо погибали! За какие-нибудь сорок-пятьдесят лет средняя продолжительность человеческой жизни выросла почти вдвое.
Но это победа, которая постоянно нуждается в подтверждении. Ослабление научных усилий недопустимо ни на одном рубеже. Нет таких завоеваний, которые позволили бы человеку почить на лаврах и обрести заслуженный отдых. Антибиотики, избавившие нас от эпидемий, привели к возникновению нечувствительных к ним вирусов. Стоит только утратить бдительность, как на человечество может обрушиться какой-нибудь совсем новый губительный мор. Только сохранение статус-кво требует все больших и больших затрат. А ведь надо двигаться и дальше… При этом нельзя надеяться, что, развивая одни отрасли науки и технологии, можно притормозить другие. Природа едина, и все в ней взаимосвязано. И в том слепке с объективной реальности, который мы зовем научной картиной мира, эти взаимосвязи проявляются в полной мере. Чтобы яснее понять это, достаточно вспомнить, что, скажем, цветной горошек и крохотная плодовая мушка открыли нам коренные тайны нашего собственного биологического бытия. Правда, для этого пришлось хорошо потрудиться и в области высокомолекулярной химии (это ее заводы отравляют атмосферу и реки) и на поприще гамма-лучей (это с ними связаны известные аспекты атомного оружия).
Именно жажда открыть неизвестное влечет нас вперед и вперед.
Разберемся в том, насколько чревато опасностями это почти инстинктивное стремление. Американский физик и писатель Ральф Лэпп как-то сказал, что даже самые выдающиеся ученые нашего времени не знают по-настоящему, куда ведет нас наука.
Попробуем оспорить эту мысль. В качестве наглядной модели возьмем вымышленную, но весьма близкую к реальности ситуацию. Короче говоря, призовем на помощь искусство: научно-фантастический роман англичан Педлера и Дэвиса «Мутант-59». Кит Педлер — биолог и врач, заведующий кафедрой офтальмологии Лондонского университета, и журналист Джерри Дэвис детально исследовали очень интересную для нас ситуацию, когда случайное совпадение трех совершенно независимых друг от друга факторов вызвало цепную реакцию распада пластмасс, что едва не поставило на грань гибели всю нашу цивилизацию. Причем факторы эти выглядели вполне невинно, во всяком случае они ничего общего не имели ни с атомом, ни с космосом. Саморазрушающаяся, не загрязняющая среду бутылка, казалось бы, никак не грозила миру бедствиями. Но таков наш век натянутых, непредсказуемых взаимосвязей, когда простые вещи неожиданно оборачиваются поистине дьявольской изнанкой. Разве не дьявол, не джинн, бездумно выпущенный из бутылки, — в прямом смысле последнего слова — увлек героев романа в адское пекло?
Проще всего было бы, идя вслед за Ральфом Лэппом, увидеть в кошмарных, хотя и несколько искусственно ограниченных по масштабам катастрофах «Мутанта-59» иллюстрацию модного на Западе мифа об ученых, которые не видят дальше собственного носа. Но простота, даже если это 'святая простота' латинских апокрифов, не лучшее средство разобраться в сложных противоречиях современного мира.
Забудем на минуту, что перед нами научно-фантастическое произведение, и попробуем взглянуть на пластмассовую «чуму» как на реальную опасность, угрожающую нашей цивилизации. Для этого есть известные основания. Достаточно вспомнить об 'оловянной чуме', неожиданно пронесшейся лет двести назад по Европе и оставившей трактиры без ложек и мисок, а солдат без пуговиц. А события, связанные с пресловутым 'энергетическим кризисом', когда во многих городах Запада нормальная жизнь готова была вот-вот приостановиться? Аналогии с пластмассовым бумом напрашиваются сами собой. Машинная цивилизация второй половины двадцатого века, несмотря на удивительные достижения и победы, стала слишком зависима от самых разнородных факторов, чересчур уязвима. Аварии, прокатившиеся по миру, по вине безвредной бациллы и столь же мирной бутылки, выпущенной на волю совершенно случайно и в то же время с закономерной неизбежностью, как это с мастерством продемонстрировали Педлер и Дэвис, лишний раз напомнили нам эту банальную, в сущности, истину. Полимерные материалы в самом деле пронизывают все сферы человеческой деятельности. Стоит вспыхнуть реальной 'пластмассовой чуме', как одна за другой последуют аварии космических аппаратов, сверхзвуковых лайнеров, атомных подводных лодок и т. д., и т. п. Одним словом, почти по Педлеру и Дэвису. Но подобная ситуация может сложиться и в случае «порчи» (поломки, исчезновения) любого из основных элементов машинной цивилизации. Оловянная чума, оставившая солдат какого-нибудь гессенского курфюрста без пуговиц, могла бы ныне обернуться настоящим апокалипсисом. Представьте себе, что серебристые точечки пайки бесчисленных электронных устройств превратятся в серую пыль. Это, пожалуй, будет почище «Мутанта-59». Или менее драматическая, но куда более реальная ситуация-отсутствие горючего на всех без исключения бензоколонках!
А чтобы наглядно убедиться в том, насколько близко подошли Педлер и Дэвис к истине, предпримем маленький эксперимент. Он понадобится нам не для того, чтобы найти истинного виновника пластмассовой болезни или любой другой (фантасты писали, например, о мгновенной коррозии, охватившей вдруг все железные и стальные предметы). В самом деле, вопроса о том, кто повинен в бедствиях, разыгравшихся в романе, — наука как таковая, ученые, бизнесмены или просто несчастный случай? — не возникает. Это вполне очевидно. Есть иные проблемы, ждущие нашего исследования.
Итак, перед вами первая из трех новелл. Почему именно из трех? Но ведь совпадение трех различных факторов во времени и пространстве вызвало цепную реакцию распада полимеров у Педлера и Дэвиса, и каждая из новелл как бы подменяет фантастическую коллизию ее действительным аналогом.
Это соединение с мудреным названием известно всем и каждому. Дабы не интриговать без нужды, сократим женевскую номенклатуру до общеупотребительного ДДТ.
Впервые этот наиболее популярный из всех существующих пестицидов был синтезирован еще в 1874 году, но только в 1937 году швейцарец П. Мюллер открыл его инсектицидные свойства, за что год спустя и получил Нобелевскую премию.
Но не прошло и четверти века, как употребление ДДТ приостановили во многих странах мира. Не было ни взрывов, ни аварий, ни пожаров, столь характерных для страниц научной фантастики, и потому последствия всемирной, без преувеличения, катастрофы стали ясны только через два десятилетия. Напомним ее основные вехи.
Шведская академия отнюдь не преувеличила заслуги Мюллера. ДДТ в борьбе с паразитами не имел себе равных. В первые годы казалось, что возбудителям сыпного тифа, энцефалита и малярии пришел конец. Применение инсектицида спасло жизнь десяткам миллионов людей. Не менее эффективен оказался препарат и при охране плантаций и нив. Защитив хлопок от долгоносика, ДДТ способствовал двукратному росту урожайности.
И все-таки чудо обернулось бедствием. Уничтожив вредителей, бесцветные, практически нерастворимые в воде кристаллы только наращивали свою истребительную деятельность. Тем же путем, что описан в «Мутанте-59», они проникли в реки и моря. Унесенные ветром, белой пылью опали на листья и лепестки. По подсчетам ученых, две трети из полутора миллионов тонн ДДТ, произведенных за четверть века, бесконтрольно ушли в биосферу. Миллион тонн, миллиард килограммов, триллион граммов, несусветное число смертельных микродоз…
Ныне ДДТ легко обнаруживается в каждом живом существе, обитающем в воде, на земле и в воздухе, Особенно наглядно последствия его непродуманного применения для уничтожения вредных насекомых дали о себе знать на острове Калимантан. После обработки территории инсектицидом ящерицы устроили настоящее пиршество из мертвых бабочек, кузнечиков, мух и, разумеется, тоже пали жертвами яда. На них набросились змеи и кошки и погибли в свою очередь. Зато для крыс 'операция ДДТ' обернулась поистине благоденствием. Лишившись своих естественных врагов, они размножились в таком числе, что не только пожрали все запасы продовольствия, но и привели к взрыву эпидемий среди людей. Бумеранг замкнул круг.
Были и другие последствия, не столь, может быть, наглядные. Стал непригоден для еды лосось, обитающий в озере Мичиган. Оказались обреченными на вымирание из-за нарушения кальциевого обмена белошейные орланы и соколы-сапсаны. Яйца, которые они откладывали после «употребления» ДДТ, стали настолько хрупкими, что их скорлупа крошится задолго до того, как проклюнется птенец. Не обошла беда и людей. По американским данным, содержание ДДТ в материнском молоке в 2–3 раза превышает допустимый
