— Не будем терять времени, — проговорил Николя. — Немедленно возьмите особняк маркиза де Шамбона под неусыпное наблюдение. То, что сейчас рассказал нам Рабуин, прекрасно согласуется с сообщениями Ретифа, с полупризнаниями Полетты и результатами нашего обыска на улице Кристин. Бурдо, берите рубашку и без промедления отправляйтесь в особняк Сен-Флорантен. Найдите мне лакея министра и любой ценой выясните у него, принадлежит ли эта рубашка его хозяину. А еще мне нужно как можно скорее получить подробный доклад обо всех перемещениях герцога за последнюю неделю, дабы проверить, может у него быть алиби или нет.
— Нет ничего проще, господин Николя, — отозвался Рабуин. — Не так давно я установил приятельские отношения с кучером министра: в часы простоя он никогда не упускает возможности пропустить стаканчик. Угостив его напитком покрепче, — потом я вам составлю отчет о расходах, — я сумел вытянуть из него необходимые сведения.
— Рабуин, ты получишь не только вознаграждение, но и премиальные!
— Деспотизм плодовит на премии за аморальность, — назидательным тоном произнес Бурдо.
— Однако, господин инспектор, — таким же тоном ответил Николя, — многие люди, коих считают беспринципными, относятся к своей работе в высшей степени добросовестно. Мы слушаем тебя, Рабуин.
— Получается, что его светлость герцог де Ла Врийер вот уже несколько месяцев ночует вне дома.
— Это не ново. Сначала была «прекрасная Аглая», потом ее сменили порочные красавицы, коим несть числа.
— Вполне возможно, — продолжил Рабуин, — ибо по ночам он приказывает везти себя в разные места, потом отпускает карету и исчезает. Слуги заинтригованы, они даже пытались проследить за ним, но безрезультатно. Получается, что на то время, когда были совершены все три убийства, означенный министр не имеет алиби.
— Черт побери, — с тревогой в голосе вскричал Бурдо, — все эти преступления связаны друг с другом! И кто знает, какие еще кошмарные убийства могут произойти, пока мы, наконец, не обратим наше внимание на особняк Сен-Флорантен?
— Вот видите, вы прекрасно понимаете важность полученного вами задания, — заключил Николя. — Так что, дорогой Пьер, во что бы то ни стало надо выяснить, принадлежит ли эта рубашка министру.
Ощущая настоятельную потребность поставить точку в расследовании, Николя остался один в дежурной части и достал свою маленькую черную записную книжку. По мере чтения записей он на отдельном листе делал пометы, надеясь, что, собрав все мысли воедино, он сумеет отыскать разумный и не противоречащий логике путь, ведущий к истине. Исписав лист до конца, он внезапно осознал, что сложившаяся у него в голове картина преступления сознательно внушена ему извне и имеет мало общего с действительностью. Кто-то невидимый властной рукой направлял ход вещей, и он безотчетно подчинился этой власти. Чем больше он перечитывал свои заметки, тем больше отдавал себе отчет, что показания свидетелей относительно смерти Маргариты Пендрон, случившейся в особняке Сен-Флорантен, искажали истину, обманули его проницательность и сбили его с толку. Чтобы докопаться до истины, следовало начать все сначала. Но времени на уговоры свидетелей больше не было, и хотя он всегда был против назначаемых правосудием допросов с пристрастием, которые проводили Сансон и его подручные, он решил, что угрозы применить пытку, без сомнения, хватит, чтобы даже самые упрямые перестали лгать. Зная, что во время допроса с пристрастием многие огульно признавали себя преступниками, он не мог не опасаться, как бы его угрозы не привели к такому же результату. Он стал думать, как наилучшим и наиболее убедительным способом пригрозить свидетелям, дабы те, наконец, сказали правду. Бессмысленно еще раз допрашивать всех. Впрочем, разве можно доставить на допрос с пристрастием герцогиню де Ла Врийер? Надо как следует обдумать, кого можно и кого следует хорошенько припугнуть. Если он имеет дело с постройкой из лжи, искажающей события и порядок их следования, значит, стоит сдвинуть один кирпич, и все здание рухнет. Поразмыслив, он решил, что, согласно вновь избранной стратегии, надобно припугнуть старшую горничную герцогини Эжени Гуэ. Не лишено интереса пригрозить допросом с пристрастием и привратнику Жаку Блену, влюбленному в Маргариту. Немедленно вспомнилась реплика Бурдо: почему рагу из трех кроликов, и почему соус без добавления крови? Наконец, беседа с малышкой Жанеттой Леба позволит узнать больше о жизни Маргариты Пендрон. Николя надеялся, что повторный допрос ускорит ход событий, и ниточка, вытянутая из канвы преступления, мало-помалу поможет распустить и самое изделие.
Сознавая, что в ближайшие часы он никаких шагов предпринять не может, он решил дать себе передышку: благоразумие подсказывало дождаться результатов исполнения заданий его помощниками. День подходил к концу, и он ощутил голод. Покинув стены старинной тюремной крепости, он мгновенно окунулся в уличную суету, и вскоре запах, исходивший из котелка с отварными каплунами, начал искушать его. Купив у уличного торговца плошку бульона, где плавали кусочки мяса, он с наслаждением проглотил нехитрое кушанье. Крупинки соли хрустели на зубах. Он закрыл глаза, и в ту же минуту перед ним предстало ослепительно сверкавшее на солнце соляное болото Геранда; таким он запомнил его с детства. Мальчишкой он часто прибегал туда; смочив палец, он собирал на него соляные кристаллы, слизывал и собирал снова… На другой берег он отправился пешком: движение всегда помогало ему освободить ум от накопившихся противоречивых мыслей. Целительная ходьба способствовала умственному опустошению, и он мог заново выстраивать версию, не опасаясь ненужных соображений, сбивающих его с пути истинного.
Он шел долго и незаметно вышел к обсерватории. Он знал, что где-то здесь находится вход в каменоломни. Час был поздний, а посему сторож не выразил желания вести нового посетителя под землю; чтобы пробудить его усердие, комиссару пришлось назвать себя и посулить существенное вознаграждение. Спустившись вниз, Николя увидел перед собой настоящий город; вслед за проводником он двинулся по мрачному лабиринту улиц. Сторож постоянно призывал его к осторожности и просил никуда не отлучаться, ибо риск заблудиться был велик. Закрытые пространства угнетали Николя, и вскоре он начал опасаться, как бы их факелы не погасли и они не остались в полной темноте. С каждым шагом он с изумлением обнаруживал, что по количеству улиц, перекрестков и причудливых площадей подземный город нисколько не уступает надземному. Потолки в подземных галереях то устремлялись вверх, то, напротив, опускались так низко, что приходилось нагибаться. Когда то тут, то там стали появляться сталактиты, разговорчивый сторож сказал, что над головами у них река; однако Николя, всегда неплохо ориентировавшийся в пространстве, в этом усомнился.
Он не раз слышал об опасности, грозившей городу от создавшихся под ним пустот: уже несколько веков город опирался на них и выставлял напоказ извлеченный из них камень. Сейчас он собственными глазами видел подломившиеся под тяжестью потолка колонны, готовые вот-вот обрушиться[40], и двойные этажи, где на потолок нижнего этажа опирались стойки этажа верхнего.
Вступив в беседу с проводником, он узнал, что в этих местах, особенно во время зимних холодов, находили пристанище беднейшие семьи. Многие из тех, кто обосновался под землей, выходили на поверхность только ночью, ибо раздобывали пропитание далеко не честным путем. Беглецы, дезертиры и прочий сброд устроили в здешних закоулках настоящий двор чудес. Понизив голос, сторож сообщил, что, по слухам, в каменоломнях собираются таинственные общества, совершающие загадочные и нехорошие обряды. Николя попытался выудить у него подробности, но безуспешно.
Выбравшись наверх, он в полной мере оценил опасность, которую таили расположенные под городскими улицами пустые полости; использование подземных галерей с сомнительными целями также не могло не встревожить его. В обоих случаях речь шла о безопасности Парижа, поэтому следовало распорядиться, чтобы королевские инженеры вычислили возможный срок использования каменоломен и составили точный их план, дабы выявить места оседания грунта и установить контроль над беспокойными обитателями подземного города. Разговор со сторожем подтвердил слухи, принесенные Рабуином, и бесповоротно убедил его, что в в запутанном переплетении туннелей каменоломни можно скрыться так, что никто и никогда не найдет тебя. И, разумеется, имеются люди, использующие подземные лабиринты для неблаговидных целей.
Господин де Ноблекур сидел в своем любимом кресле и читал Монлюка. Едва Николя вошел в комнату,
