– Понимаю, понимаю, – сказал я, но в глубине души подумал: а почему нет? Почему нет?
– Мы прожили вместе столько лет. У нас есть ребенок. Вся эта чепуха с Ромео и Джульеттой не может вернуться.
– Я все понимаю, – сказал я, и большая часть меня действительно была с этим согласна. Но крохотный кусочек меня так и порывался спросить: так что же, неужели со мной покончено?
Джина была права: я хотел, чтобы у нас все было так, как в самом начале. Я хотел, чтобы так было вечно. И знаете почему? Потому что тогда мы были счастливы.
Ты думаешь, жить с тобой было легко? – спросила она, неожиданно заводясь. – Ты думаешь, это легко – слушать, как ты ноешь, что вышел из подросткового возраста, пытаться оторвать Пэта от видика со «Звездными войнами» хотя бы на пять минут, а потом убирать весь дом? А от тебя никакой помощи. Ты, как и все мужчины на свете, думаешь, что, если ты справляешься со своей работой, ничего больше делать не надо. Ее слова озадачили меня.
– Ну тогда странно, что ты не ушла от меня давным-давно.
– Ты не давал мне повода. До сих пор. Мне всего тридцать, Гарри, а я чувствую себя старухой. Ты обманул меня, – сказала она, – ты обманом заставил меня полюбить тебя.
– Просто давай вернемся домой. Ты, я и Пэт. Я хочу, чтобы все было так, как раньше.
– Так, как раньше, быть уже не может! Ты все изменил. Я доверяла тебе, а ты обманул мое доверие. Теперь я чувствую себя полной кретинкой из-за того, что когда-то доверяла тебе.
– Люди не расходятся из-за одной-единственной случайной связи, Джина. Взрослые так не поступают. Нельзя бросить все из-за такого пустяка. Я понимаю, что тебе очень больно. Я знаю, что поступил неправильно. Но как получилось, что из чудо-мужчины я в одно мгновение превратился в кусок дерьма?
– Ты не кусок дерьма, Гарри. – Она помотала головой, стараясь не заплакать. – Ты обыкновенный мужчина. Теперь я вижу это. Ты ничем не отличаешься от остальных. Неужели ты этого не понимаешь? Я столько поставила на то, что ты особенный! Я от многого отказалась ради тебя, Гарри!
Я знаю, что ты от многого отказалась. Ты собиралась уехать за границу. Ты собиралась влиться в другую культуру. Это было бы невероятно здорово. А потом ты осталась из-за меня. Я все это знаю. Поэтому я и хочу, чтобы наш брак сохранился. Поэтому я и хочу попробовать еще раз.
– Я много думала, – сказала Джина, – и поняла, что женщина, которая сидит дома с ребенком, никому не интересна. Даже своему мужу. Особенно своему мужу. Я такая зануда, что ему приходится спать с кем-то на стороне.
– Это неправда.
– Сидеть с ребенком – это должно быть самой уважаемой профессией в мире. Это должно быть значительно важнее, чем любая работа в офисе. Но это не так. Ты знаешь, сколько народу на твоих дурацких телевизионных вечеринках, – обедах и ужинах заставляли меня чувствовать себя полным ничтожеством? «А вы чем занимаетесь?» – «Я? Да ничем я не занимаюсь. Просто сижу дома с ребенком». И они глядят прямо сквозь тебя – и женщины, и мужчины. На самом деле женщины даже хуже: как будто ты недотепа или даже слабоумная. А я в два раза умнее половины из тех, с кем ты работаешь, Гарри. В два раза умнее!
– Я это знаю, – вздохнул я. – Послушай, Джина, я сделаю все что угодно. Что ты хочешь?
– Я хочу вернуть свою жизнь обратно, – сказала она. – Вот и все, Гарри. Я хочу вернуть свою жизнь.
В ее устах это прозвучало как «прощай».
9
Все получилось совсем не так, как планировал мой отец. С его домом. И со мной тоже.
Когда мои родители купили тот дом, где я вырос, вокруг была сельская местность. Но в течение тридцати лет город постепенно разрастался и подползал все ближе и ближе к этому месту. Поля, по которым я бродил с пневматической винтовкой, теперь покрылись уродливыми новыми строениями. На старой Хай- стрит стало не продохнуть от агентств по недвижимости и адвокатских контор. Мои родители думали, что местность вокруг их дома всегда будет живописной и привлекательной, но с того момента, как мы туда вселились, ее начали жадно заглатывать окраины города.
Моя мама не слишком противилась изменениям. Она была городской девушкой, и я помню, как, когда я был маленьким, она жаловалась на то, что в нашем городке не хватает магазинов и кинотеатров. Но я искренне сочувствовал папе.
Ему не нравилась армия пригородных жителей, работавших в городе. Они заполоняли станцию по будням и поля для гольфа по выходным. Ему не нравились компании напыщенных юнцов, слонявшиеся вокруг участков с таким видом, как будто они гуляют по Лос-Анджелесу. Он не ожидал, что в столь почтенном возрасте окажется в такой близости от людских толп и криминально настроенных элементов.
И потом был еще я.
Родители вышли к дверям в надежде увидеть всех нас троих: мы собирались к ним на обед. Но увидели только одного своего сына. Сбитые с толку, они смотрели, как я проезжаю мимо ворот и ищу, где бы припарковаться. Они не понимали, что происходит.
Когда я был маленьким, вдоль этой улицы машины не стояли. Одного гаража для семьи было более чем достаточно. Теперь ты мог заработать грыжу, разыскивая, где поставить машину. Все сильно изменилось.
Я поцеловал маму и пожал руку отцу. Они не знали, что случилось. Еды было слишком много, ведь они ждали и Джину, и Пэта. Родители думали, что это будет встреча двух счастливых семейств. Вместо этого они получили одного меня.
– Мама, папа, я должен вам кое-что рассказать.
Звучали старые песни. Из стереомагнитофона доносился концерт Тони Беннета в «Карнеги-Холла», хотя это мог с тем же успехом быть Синатра, или Дин Мартин, или Сэмми Дэвис-младший. В доме моих родителей никогда не умолкали старые песни.
Они уселись в свои любимые кресла и выжидающе уставились на меня. Как двое ребятишек. Клянусь Богом, они думали, что я объявлю о скором прибавлении в моем семействе. А я стоял и чувствовал себя так, как я себя частенько чувствовал перед своими родителями: больше похожим на персонажа дешевой мыльной оперы, чем на сына.
– В общем, такое впечатление, что Джина меня бросила, – выдохнул я.
Я произнес это совершенно неподобающим тоном – небрежным, беззаботным. Каким-то несерьезным. Но не мог же я упасть на четвереньки и залить слезами их пушистый ковер. Потому что после вчерашней поездки в парк и второй бессонной ночи на слишком большой для одного меня кровати я наконец начал сознавать что она может не вернуться. Но я уже вырос из того возраста, когда приносишь родителям дурные вести. А они были слишком стары, чтобы эти новости выслушивать.
Несколько долгих секунд прошли в полной тишине.
– Что? – переспросил отец. – Как это – бросила?
– Где ребенок? – спросила мать. Она-то моментально все поняла.
– Пэт у Джины. Дома у ее отца.
– У этого ненормального панка? Бедняжка.
– Что значит – она тебя бросила? – не отступал старик.
– Она от меня ушла насовсем, папа.
– Я ничего не понимаю.
Он действительно не понимал. Он любил ее и любил нас, а теперь все кончилось.
– Она свалила, – продолжал объяснять я. – Смоталась. Отчалила.
– Следи за своим языком, – сказала мама. Она прижала пальцы к губам, как будто молилась. – Ох, Гарри. Мне так жаль!
Она подошла ко мне, и я вздрогнул. Все было бы нормально, если бы родители не были так добры ко мне. Я бы пережил, если бы они не стали обнимать меня и говорить, как они меня понимают. Но если они начнут жалеть меня, я этого не вынесу. К счастью, старик спас меня. Старый добрый папуля.
– Ушла? – переспросил он сердито. – Ты разводишься, ты это хочешь сказать?
Я об этом еще не думал. Разводиться? Как это бывает? С чего начинать?
– Видимо, да. Ведь так все и делают, правда? Когда расходятся.
