пугать друг друга адвокатами, как это два близких человека дошли до такой банальности, что собираются таскаться по судам.
Неужели действительно во всем виноват только я один? Или это всего лишь случайный эпизод, повлекший за собой такие тяжкие последствия? Ну, так же, как, например, если бы на меня наехала машина или я заболел раком? Если мы так сильно друг друга любили, почему это продолжалось так недолго? Неужели два человека не могут жить вместе всегда в нашем паршивом современном мире? И как все это безобразие скажется на нашем сыне?
Я действительно хотел это знать. Но я не мог расспрашивать Джину об этом. Тем более, что сейчас мы с ней находились на разных концах света.
13
Когда мы были на полпути к дому моих родителей, неожиданно зазвонил мой мобильный телефон. Мама обычно всегда считалась спокойной, невозмутимой женщиной, устойчивой точкой опоры в нашей семье. Но сегодня с ней что-то произошло.
– Гарри!
– Что случилось?
– Твой папа…
«Господи! – в ужасе подумал я, – он умер. Именно на мое тридцатилетие. Даже сегодня ему нужно быть в центре внимания».
– Что случилось?
– Нас ограбили.
Боже! Даже в такой глуши! Теперь, получается, уже нигде нельзя чувствовать себя в безопасности.
– У него все в порядке? Ты не пострадала?
– Пожалуйста, Гарри… приезжай скорее… полиция уже в пути… пожалуйста… я даже не могу с ним как следует поговорить…
– Держись, ладно? Держись, мама! Я уже близко.
Я выключил телефон, вырулил на скоростную полосу дороги и с силой надавил на педаль газа. «Эм- Джи-Эф» рванулась вперед, как будто именно этого момента она и ждала всю жизнь.
На пассажирском сиденье рядом со мной громко засмеялся Пэт.
– Классно, – высказался он.
Интересно, где он это слышал?
Мама открыла дверь. Она стояла в своем лучшем платье, вся принаряженная ко дню рождения своего единственного сына. Но красота вечернего наряда терялась из-за ее неестественной бледности и потрясенного выражения лица.
– Ужасно, Гарри! Нас ограбили. В гостиной. Сам посмотри.
Она отвела Пэта в кухню, мягко отклоняя его вопросы о дедушке, а я прошел в гостиную, мысленно готовясь к тому, что увижу отца полумертвым в темной луже крови. Но старик спокойно стоял у камина, и его загорелое лицо прямо-таки лучилось от удовольствия. Я в жизни не видел его более счастливым.
– Привет, Гарри. С днем рождения, сынок. Ты уже видел наших гостей?
У его ног, уткнувшись носами в ковер, лежали два юнца, руки у них были связаны за спиной.
Сперва мне показалось, что я узнал их. От них шло то же самое неясное ощущение опасности, что и от того парнишки в квартире Гленна, хотя сейчас они выглядели совсем не угрожающе. Я просто узнал этот тип: дорогие кроссовки, модные джинсы, волосы так густо намазаны гелем, что кажутся липкими, как ириска. Папа скрутил их парой шелковых галстуков, которые я подарил ему на прошлое Рождество.
– Я увидел их еще раньше, на улице. Они потешались и куражились. Но позже выяснилось, что это не просто выпендрёж.
Иногда мне казалось, что мой отец назначен куратором использования английского языка. Он презирал условности, любил жаргонные слова и частенько употреблял выражения времен своей молодости, которые все остальные давным-давно выбросили вон вместе с продовольственными книжками.
Он постоянно употреблял слова типа «потеха» (его излюбленное обозначение озорства, дурачества и вообще праздного времяпрепровождения) и тому подобные, вышедшие из употребления одновременно с понятием Британской империи.
– Они забрались сюда через окно. Герои! Думали, дома никого нет. Твоя мать ушла за покупками тебе на день рождения. Кстати, ей удалось раздобыть отличное мясо для жаркого, – а я был наверху, чистил перышки.
«Чистить перышки»… Вот вам еще один перл из его архивов.
– Когда я вошел, они пытались вытащить видео из розетки. У этого вот хватило наглости наброситься на меня. – Отец осторожно ткнул тапочкой одного из юнцов, более тощего и мерзкого. – Правду я говорю, старина?
– Мой брат, твою мать, тебя замочит, твою мать, – пробурчал мальчишка, и его голос прозвучал в этой комнате, где я вырос, так же резко и неуместно, как если бы кто-нибудь громко выпустил газы в церкви. На прыщавой скуле грабителя уже нарисовался желтовато-багровый кровоподтек. – Он тебя замочит, старая развалина. Он у меня крутой.
Отец тихонько засмеялся, будто все случившееся его действительно забавляло.
– Пришлось врезать ему разок. – Он коротко и смачно махнул в воздухе левой рукой, демонстрируя отчаянный хук. – Поверь, ему неплохо досталось. Отключился, как электричество при коротком замыкании. Второй попытался улизнуть, но я вовремя ухватил его за шиворот.
Мускулы на татуированных руках моего отца заходили ходуном под рубашкой с коротким рукавом, когда он наглядно показал, как нужно брать грабителя-тинэйджера. На одной руке у него было выколото сердце с маминым именем, на другой – крылатый кинжал морского пехотинца. Обе татуировки были чуть размыты от времени.
– Я его сразу же повалил на пол. Хорошо, что, когда они явились, я как раз выбирал, какой галстук надеть. Видишь, как пригодились мне эти галстуки. Ну, те самые, которые ты подарил.
– Господи, папа, ведь у них могли быть и ножи! – взорвался я. – Все газеты полны заметками о горе- героях, пострадавших как раз при попытке задержать грабителя! Ну почему бы просто не позвонить в полицию?!
Отец добродушно рассмеялся. Обычного спора не получалось. Он был слишком доволен собой.
– Времени не оставалось, Гарри. Я спустился, а они тут как тут. Во всей своей красе, причем у меня в доме. Это ведь не очень хорошо с их стороны, правда?
Я разозлился на него за то, что он схватился с этими идиотами, хотя и понимал, что сил для того, чтобы справиться с ними, у него более чем достаточно. Кроме того, я испытал громадное облегчение – примерно так себя чувствуешь, когда наконец отыскиваешь запропастившегося куда-то ребенка. Но было здесь и еще одно ощущение, очень напоминавшее зависть.
Что бы сделал я, если бы увидел этих двух сопляков или любых других таких же из миллиона им подобных у себя дома? Хватило бы у меня духу или даже дури накинуться на них? Или я бы тут же смотался куда подальше?
Как бы я ни поступил, я понимал, что в моих действиях не было бы мужественной уверенности моего отца. Я не смог бы защитить свой дом и семью так, как он защищал свой дом и свою семью. Я не был похож на него. Но я всем сердцем хотел походить на него.
Наконец появилась полиция. Машина остановилась возле дома с воющей сиреной и синими мигалками. Пэт выбежал их встречать, вытаращив от удивления глаза.
Приехали двое: накачанный молодой полицейский примерно моего возраста, отнесшийся к героическому поступку моего отца с молчаливым недовольством, и офицер постарше и потяжелее, который тут же завязал знакомство с моим стариком.
По правде сказать, мой отец никогда особо не уважал полицию. Я помню, как его несколько раз останавливали за превышение скорости, когда я был маленьким, и он отвечал с неизменной дерзостью, никогда не выказывал почтения и не собирался лизать им задницы. Даже если это гарантировало ему спокойную жизнь. Каждый раз, когда он видел, как полицейская машина с воем несется по улицам, он с презрением говорил: «Видать, запаздывают домой на ужин». Но теперь он прихлебывал горячий сладкий
