Напряжение внутри росло. Диане казалось, что она может уже мысленно разговаривать с настигшим их преследователем. А может, так оно и было? Ведь улавливала же она слова той зараженной блондинки, когда та даже и рта не раскрывала.
И вдруг совершенно отчетливо, едва ли у самого уха она услышала:
Как удар плетью. Она даже не успела понять, что делает, а сама уже развернулась в ту сторону, откуда вроде бы раздался голос и нажала на курок.
Длинная очередь разрубила тишину, как меч разрубает тело. Рядом грохнуло ружье Олега — раз, другой. Потом он с криком схватил ее за плечо:
— Ты чего?! Дианка, что случилось? Увидела там что-то?
— Разве ты не слышал?..
— Не слышал что? Успокойся, ты же попусту тратишь патроны. И выдаешь наше месторасположение!
Диана испуганно озиралась по сторонам. Проклятый голос!
— Олег, — скороговоркой зашептала она, — он здесь, он уже слышит нас, он говорит со мной…
— Да брось, Диана, не сходи с ума. Надо держать себя в руках, милая!
— Да пойми ж ты, Олег, он… он где-то здесь!
Интуитивно Диана успела кинуться на Олега, отталкивая его и падая вместе с ним на самое дно оврага. Одновременно с этим сверху, со стороны лунного черепа и верхушек деревьев, раздались сухие выстрелы капитанского пистолета. Пули прошили кусты, за которыми они только что прятались.
— На дереве, зараза! — догадался Олег. В следующий миг, отпихнув Диану подальше, он уже перекатывался по земле, стреляя вверх — каждый раз по разным деревьям. Сбитые иголки, шишки и отстреленные ветки дождем сыпались вниз.
Диана, упав в кусты, попыталась помочь ему — пустила было в небо очередь, но та смолкла, едва начавшись. Девушка в отчаянии жала на курок, однако чертов автомат отказывался стрелять. Будто
Выстрел! Она услышала стон раненого Олега и кинулась к нему, но какой-то тяжелый черный предмет вдруг со страшной скоростью вылетел из ночного сумрака и врезался с силой ей в плечо, и так выбитое отдачей от автомата. Дина упала, теряя сознание. Смутно, уже на той грани, когда темнота охватывает сознание, она различила на земле рядом с обой сбивший ее с ног предмет. Какой абсурд — он был похож на маленький чемоданчик…
Из тьмы сверху спрыгнул Максим Иваныч.
Собравшись вместе в доме капитана, остатки гарнизона по охране спецобъекта «Лепрозорий» ждали. Раненый в плечо боец побелевшими губами шептал в полубреду признания в любви какой-то девчонке. Петров думал о том, как лучше рассказать начальству о предательстве и бегстве капитана. Остальные ждали спасения молча и ни о чем, кроме скорейшего вызволения не думали.
Однако приказ о залпе по заданным целям уже поступил, и уставший от долгой и муторной службы сержантик ввел код с координатами потенциального противника и нажал кнопку, даже не подозревая, что осуществляет вовсе не учебный, а самый что ни на есть настоящий, боевой пуск.
— Так вот значит ты какой… Олег, — Максим Иваныч приближался к поверженному противнику не спеша, с ленцой победителя в движениях. — Хорошее имя для героя, который умрет. Как ныне сбирается вещий Олег…
Пуля попала руку. Теплые ручейки крови стекали по ней, свитер намок, земля тоже. Олег тоскливо посмотрел на валяющийся в нескольких метрах дробовик. Понял: не успеет, не сможет схватить прежде, чем очередная пуля продырявит тело. Чехол с ножом валялся еще дальше, отброшенный предусмотрительным капитаном.
Вот ведь как получается. Ждали опасность из-за деревьев, а она сверху, буквально с неба пришла. Не просчитал, а вышло, что и вовсе — просчитался.
— В каких хоть частях-то лямку тянул, служивый? — почти ласково поинтересовался капитан, застыв чуть в стороне — ровно на том расстоянии, чтобы Олег не сумел ни до дробовика добраться, ни неожиданно прыгнуть в ноги и сбить.
Лунный луч высветил лицо Максима Иваныча — изъязвленную чешуйчатую змеиную морду с парой крупных желтых глаз, поблескивавших в сумраке. Полоска волос под изъеденным болезнью носом выглядела почти смешно.
Усы. Черт, это же усы, догадался Олег.
— Спецназ ВДВ, твою мать. Гребаный уродец… — он поморщился от боли.
Человек-змея тихо рассмеялся.
— Уродец? Это не надолго, не беспокойся… Скоро получше буду смотреться. Уж получше, чем ты, десантура, это-то точно.
— Хотя знаешь, мне так даже и нравится. — Он поднял руку с пистолетом. — Бывай, десантура. Особые подразделения КГБ всегда были круче.
В этот миг земля дрогнула.
Рядовой Петров и его сослуживцы умерли мгновенно. Услышав грохот взрыва и увидев сияющую вспышку, но не успев ничего этого осознать.
Первая ракета накрыла домик капитана и лесок поблизости, вторая снесла здание Лепрозория, третья и четвертая стерли напрочь погоревшую казарму, а остальные довершили дело. На расстоянии в несколько километров вокруг территории объекта земля превратилась в выжженную пустыню. Почерневшие кусочки проволоки кружились по воздуху и падали, как пепел, на оплавившийся остов джипа.
Лепрозорий исчез.
Глухо раздался взрыв, за ним еще один и еще. Ощутимая дрожь прокатилась по земле. Неестественно качнулись — разом в одну сторону — верхушки вековых сосен и елей.
Капитан тоже пошатнулся. Какой-то предмет размером с хороший кирпич и отдаленно напоминающий его по форме полетел в Максима Иваныча — и тот не успел увернуться.
Олег увидел встающую из зарослей Диану. Понял, почувствовал — это она бросила в капитана то, что тот перед этим бросил в нее… Это был шанс.
Олег рванулся вперед, не обращая внимания на боль в руке, и всем своим телом, как стремительной торпедой, таранным молотом врезался в человека-змею.
Оба свалились на землю. Олег ударил локтем прямо в кошмарную харю и еще добавил коленом в пах, как в детстве дрались и что потом заучивали в спецназе. Откатился в сторону — земля продолжала дрожать, и доносились все новые и новые взрывы, но он сейчас их уже не слышал — схватил ружье, вскочил с ним наперевес и снова кинулся на капитана.
Тот выставил перед собой пистолет и нажал на курок.
Но ничего не произошло.
Осечка? Обойма кончилась? Гадать было некогда. Олег вышиб ногой оружие из руки противника и ударил прикладом в голову изо всех остававшихся сил.
Максим Иваныч рухнул и захрипел.
Сев ему на грудь, Олег приставил ствол дробовика ко лбу поверженного врага.
Последние слова Максима Иваныча, сорвавшиеся с разбитых, изуродованных губ вместе с зелеными пузырями, были самым нелепым, что Олег когда-либо слышал в своей жизни.
