угрожала стать директором, если ей не отдадут пансионат. Ее целью здесь было одно – реконструкция за счет компаньонов.
Реконструкция по Юлиному проекту была закончена вовремя, генеральный и финансовый считали, что они дешево отделались, и твердо намеревались отдать пансионат Насте в уплату за акции, как только она вступит в право наследования. Они до сих пор еще спорили о том, как поделят ее акции. Обманутый Роберт и директор по кадрам таили на Настю злобу, но из-за разногласий с генеральным и финансовым на серьезные действия так и не решились. Трудно описать испытанный ими шок, когда вместо Насти на половину предприятия, которое они уже считали полностью своим, предъявил права бизнесмен с бычьей шеей.
Таким образом, в то время как Настя наслаждалась Парижем, свободой и теплом шиншиллового жакета, компаньоны ее мужа после шести месяцев сплошного отдыха подстраивались под нового крутого хозяина, и о пансионате и ставшей теперь совсем непонятной цели его реконструкции просто забыли.
Генеральный был снова назначен генеральным, поэтому кабинет остался бежевым. Остальные директора также пока сохранили свои должности.
Через пару дней финансовый получил от нового хозяина директиву оформить продажу пансионата по балансовой стоимости. Директора недоумевали, почему за тот же самый пансионат Настя предпочла отдать свои акции этому гаду, а не им. Но эта тайна так и осталась для них тайной.
Зазвонил телефон. Настя ответила.
– Договор и свидетельство о регистрации у меня на руках, – сообщила Юля.
– Отлично.
– Теперь на очереди покупка мебели, оборудования, реклама и подбор кадров.
Однако Настя считала свою миссию по спасению Юли завершенной. Тратить на пансионат деньги со своего счета она не собиралась.
– Ищи компаньона-инвестора на сорок процентов собственности, зарегистрируем предприятие, еще сорок – мои и двадцать твои.
– Ты возьмешь меня в компаньоны? Честно?
– Иначе ты будешь халявно работать, стимула не будет.
– Спасибо, подруга. Постараюсь как можно скорее начать приносить прибыль.
– На связи, – попрощалась Настя.
– Услышимся, – ответила Юля.
Настя расплатилась за кофе и круассан и устремилась в сторону авеню Монтень, улицы счастья. Золотая карточка грела ее сердце. Сегодня, после стольких месяцев воздержания у нее наконец появилась возможность воз обновить погоню за счастьем. Сердце в предвкушении шопоргазма билось гораздо сильнее обычного, лаковая ручка сумки прилипла к вспотевшей ладони, а левая нога неуклюже подворачивалась. Это были подзабытые, но в прошлом вполне обычные симптомы.
Шанель, Диор, Армани, Кензо. Она шла и пристально всматривалась в витрины.
Что случилось с парижскими магазинами? Куда подевались все клевые вещи? Настя не верила глазам! Какая заурядность, не на чем остановить глаз. Прада, Версаче. «Ага, – поняла Настя, – это новая мода, прикол – выставлять в витринах самый отстой». И она стала заходить в каждый магазин. Дольче и Габбана, Картье, Луи Вуитон. «Что случилось с модой и ювелиркой? – недоумевала Настя. – Куда делось все кайфовое? Они что, с ума здесь все посходили? Нюх потеряли?»
На ее глазах группа молодых пристойно одетых русских женщин выражала громкий восторг по поводу выставленных в витрине платьев Кавалли. Но платья были фиговые – аляпистые, безвкусные, как со Звездного рынка.
Настя решила выпить еще кофе, а потом пройтись по альтернативной моде. Может, у нее изменился вкус? Может, ее теперь разопрут Стелла Маккартни или Дрис ван Нотен? Впрочем, Стелла теперь мейнстрим, а не авангард. Но ее надежды не оправдались. И там она не встретила ничего, что пробрало бы ее до дрожи.
После восьми часов непрерывного, до ряби в глазах, и совершенно бесплодного рассматривания одежды, обуви и украшений Настя осознала страшную правду. Она стала фригидной. Гламур больше ее не пер. Не пер, и все тут. Она вертела в руках свою золотую карточку и не понимала, зачем ей теперь все эти деньги.
Юлин бизнес рухнул, а Люсин остался жив. Более того, он окреп и расширился. Люсе пришлось снять помещение под большую кухню и нанять помощника, в соседнем помещении разместили массажный салон Кармы. Семейное предприятие давало неплохой доход. Люся стала стройной, весила 65 килограммов при росте 170. Она с удовольствием покупала и носила дизайнерскую одежду и подумывала о пластической операции. Хотелось подтянуть ставшую лишней кожу на животе и вернуть на место отвисшую грудь. Денег ей хватило бы, но операции эти болезненные, реабилитация долгая. А остаться на месяц без общения с неким красивым и страстно любимым ею предметом было бы крайне тяжело. Поэтому Люся все откладывала и откладывала поход к хирургу. Этот предмет и его носителя Люся по-прежнему рассматривала как-то отдельно друг от друга. Если во время будуарных экзерсисов ей не удавалось отключить рефлексию, то, глядя на своего партнера, она чувствовала себя вампиром, тысячелетним чудовищем, которое может иметь привлекательный вид только по ночам, при свете свечей, когда силы зла, к которым она причисляла себя, властвуют безраздельно. Она была уверена, что однажды он посмотрит на нее и увидит, что она не белая богиня, а суккуб с ледяным сердцем и жадной вагиной, старая фурия, не способная даже к элементарной благодарности. Она давала ему от силы месяц.
Но прошло уже пять, а он по-прежнему встречал ее утреннее пробуждение радостной улыбкой и кофе, делал ей массаж, восковую эпиляцию зоны бикини, маникюр, ухаживал за каждым сантиметром ее тела.
Он довольно быстро понял, что такое ноты, и начал играть на старом Люсином рояле. Вечерами они иногда вместе играли какие-нибудь короткие дуэты. Он на рояле, она на арфе. Ее способность играть на этом поразившем его воображение инструменте вызывала у него преклонение и восторг. Они вместе бегали по утрам. Люсина гормональная система стала приходить в норму, ей хотелось теперь обычно, по-женски, а не так часто и сильно, как в первые месяцы их отношений. Карма даже стал втайне тревожиться, что она к нему охладевает. Но дело было не в этом, просто она выздоравливала. Люся смирилась со своей ролью божества и постоянным присутствием обожающего ее бессловесного жреца.
Люсе уже не нужно было держать постоянную круговую оборону от враждебного мира. Теперь ее спину прикрывали. Она поняла смысл компьютерной игры, за которой, бывало, проводил многие часы ее сын. Игра наз ывалась Army Of Two. И однажды Люся почувствовала, что рядом с ней не просто служитель культа Великой Люси, носитель красивого, дающего ей всеобъемлющую природную радость пениса, а бескорыстный, готовый на все друг. И благодаря этой дружбе, она наконец может дать отдых своей утомительной и утомленной ненависти. Люся не знала, каким будет ее счастье – длинным или коротким. И она не думала об этом. Главное – она вновь обрела способность его испытывать.
«Скорая» приехала достаточно быстро, без врачей войти в квартиру Юля не решилась.
Она встретила их на лестнице.
– Вы вызывали «скорую»?
– Да.
– Вы жена?
– Знакомая.
Они вошли в квартиру и увидели Илью.
– Что случилось?
– Я собиралась домой, вдруг он встал, схватился за сердце и упал…
– Понятно.
Илья совершенно голый лежал, раскинув руки, посреди гостиной. Лицо его было багровым, и он уже не дышал. Врач присел над Ильей, взял его за руку.
– Пульса нет.
Фельдшер снял со стола посуду вместе со скатертью и протянул Юле:
– Простыню, быстро!
