— Все может быть, — ответил Коршаков.
В субботний день мы надели белые рубашки и новые, только что купленные на Тишинском рынке брюки в клеточку и пошли в райотдел. Увидев нас, Мартынов расхохотался:
— Вот клоуны, самые настоящие клоуны! Таких в Подольске я еще не встречал.
Нам казалось, что мы были одеты по последней моде. Но смех начальника на нас все-таки подействовал, и на следующий день мы уже были одеты куда более скромно.
Взяв документы, я пошел на доклад к Мартынову. Только открыл дверь кабинета, слышу:
— А где второй клоун? — Он намекнул на Коршакова. Я не подал виду, что обиделся, и пошел позвать своего товарища.
Мы уже твердо решили заняться Евсеевым и его девушкой. Характеристики на них были собраны исчерпывающие. Нужно было узнать, кто еще был с ними в автобусе. Теперь в наших поисках мы «танцевали», как говорится, от танцевальной площадки. И уже не вдвоем. К нам присоединился активист Виктор Воронин со своей подругой.
Я был на самом «пятачке», когда ко мне незаметно подошел Коршаков и сказал, чтобы я вышел. Кружась среди танцующих, я пошел к выходу. Следом за мной направился и Воронин, увидев, что меня отозвал Коршаков.
Я подошел к липе. Коршаков показал мне на вихрастого и его подругу. С ними рядом стояли еще двое. Я сжал в кармане пистолет — в нашем деле все бывает. Но они спокойно разговаривали и не обращали на нас никакого внимания. Я вынул папиросу и закурил. Нужно было подумать, что предпринять. Но план подсказали они сами. Тот же путь по Рабочей улице через Советскую площадь вел Евсеева в пивную.
Делать было нечего, и мы, «извинившись перед нашими девушками, тоже пошли «пить пиво». Я надел темные очки, чтоб вихрастый не узнал меня.
Они сели к окну, а мы рядом с ними. Взяв пиво, я предложил свой план захвата всех троих. Коршаков и Воронин со мной согласились. Мы подождали некоторое время, пока Евсеев и остальные не захмелели. Я подошел к столику Евсеева. Он обругал меня и ударил по лицу. Я тоже не стал стоять на месте. Посуда со звоном разлетелась в разные стороны. Вихрастый рассвирепел и полез в драку, но я крепко скрутил ему руки. Коршаков и Воронин держали остальных. Увидев все, что произошло, к нам быстро подошел Наум Захарович и еще несколько человек.
— Хулиганить вздумали! — сказал я. На улице мы обыскали шумную компанию, отобрали у них пистолет и нож. «Пистолет — большая улика», — подумал я.
Лицо мое было залито кровью, так как кто-то из бандитов успел в драке стукнуть меня пивной кружкой. Было больно, но я был рад, что все шло как следует.
Тут же на Вокзальную улицу была направлена оперативная группа.
Разговор с Евсеевым не клеился, а с его напарниками вообще нельзя было говорить, потому что они уже успели нализаться до чертиков. Мне забинтовали голову и я отправился спать.
.Утром я приступил к допросу Евсеева. Он сидел передо мной молча и только все время косился на графин с водой. Я наблюдал за ним. Помолчав немного, Евсеев сказал:
— Конец всему, и делу крышка, — и потянулся за водой. Я дал ему закурить, потому что он жадно смотрел на мои папиросы.
— Ну что же, давай начинать, — сказал я и придвинул к себе чистый лист бумаги.
— Это все Конопатый, — прохрипел Евсеев. — Меня просто обвели вокруг пальца. Вы знаете, что я в свое время завязал. Жил мирно, о старом не вспоминал. Но встретил как-то Конопатого, и все началось сначала.
— Как зовут Конопатого?
— Колька Кунаев. Вы его знаете!
Я насторожился. Среди задержанных Кунаева не было. Я знал его. Это был опытный вор. Но его «профиль» — квартиры.
Я не раз встречался с ним по делам о кражах. По моим подсчетам, он должен был еще сидеть.
— Он же в лагерях! — сказал я.
— Нет, уже выскочил, — крикнул Евсеев, — выскочил на мою голову! Давайте записывать, гражданин начальник, темнить мне нечего и незачем.
— Давай, — согласился я.
И он начал свой рассказ:
— Однажды ночью я, Кунаев, Захаркин и Верка с Вокзальной улицы очистили квартиру одного торгаша. Сами понимаете, взяли шмотки и свезли на Тишинский к барыге.
— Вы знаете этого скупщика? — спросил я.
— Конечно, знаю. Все темные тряпки ему загоняли. Полцены платил, подлюга.
— Ладно, рассказывайте дальше.
— Следующей ночью еще одну квартиру проверили на Зеленовской улице и снова все свезли тому же барыге. Но это все так. С воскресенья на понедельник бродили мы с Кунаевым по рынку, здесь, у нас в городе. К вечеру палатку обокрали.
— Ну и как? — поинтересовался я.
— Пустяковое дело — фанера. Плечом толкни, сама повалится.
Действительно, все эти кражи, о которых говорил Евсеев, были нами зарегистрированы. Значит, он ничего не таил, говорил правду. «Что же, если так, то дело пойдет», — подумал я.
— Ну, а мануфактура где? — спросил я.
— Не знаю, гражданин начальник. Сдавали Верке и Захаркину. Я получил наличными.
Не задавая вопроса, я прикинул, что если они были на рынке, то могли заранее проследить за колхозниками и потом, обогнав их на автобусе, подождать в Кленовском овраге. По ходу дела так и должно было случиться.
— Ну, а пистолет чей? — спросил я.
— Вы же знаете, я с машинками не работаю. Попала она ко мне случайно. Кунаев передал его Верке, а Верка мне — вот и вся история. На дело с пистолетом я никогда не ходил.
— Мы же договорились, что все будешь говорить на честность.
— Я все говорю честно, о других делах я ничего не знаю, — сказал он.
— Ну, а Кунаев, Захаркин, Верка знают?
— Они другое дело, я ведь не об этом. Была еще одна кража из магазина в Царицыне — водку взяли, вино — это тоже наше дело. Так что, видите, я ничего не собираюсь утаивать.
— Это я вижу, — согласился я.
— А крепко вас вчера по голове хватили, — улыбнулся он.
— До свадьбы заживет, — ответил я.
— Ваше дело — жениться, а мое — тюрьмы, лагеря. Хоть бы срок получить поменьше. Отбыл бы и навсегда уж завязал. Но что поделаешь.
— Какой ты получишь срок — от нас не зависит.
— Помиловали бы, так я сам этих гадов душить бы стал.
Я позвонил, и Евсеева увели. Вызвал на допрос Подчуфарову.
— Ну, рассказывай, — сказал я ей.
— Что рассказывать? Скажите лучше, какой срок меня ожидает.
— Это суд решит.
— Мне двадцать лет, — начала она, помолчав минуту. — Я жила с мамой. Мы обе работали. Всего у нас было в достатке. Но вот в парке я познакомилась с Колькой Захаркиным. О воровских делах он мне никогда не рассказывал. Я тогда думала: наконец встретила парня хорошего. Мне он понравился. Нравился он и моей маме. Но я все время думала: откуда у Николая столько денег? Таких денег при его зарплате быть не должно. И вот однажды, месяца три назад, он пригласил меня в ресторан. Я еще никогда не была до этого в ресторане, и меня все поразило — и музыка, и хрустальная посуда. Там Николай познакомил меня еще с тремя ребятами. Это были Евсеев, Кунаев и Володька. Фамилию он свою не называл, да я и не спрашивала.
В этот вечер мы много пили и танцевали, к ночи я захмелела совсем. Домой ехали с песнями. Потом
