искренними. Он на самом деле ей нравится.
Но даже если бы Роджер собрался рассказать обо всем прямо сейчас, он не смог бы этого сделать, потому что ему помешал подошедший Джон Пфайфер:
— Ну, мне повезло. Поймал сразу двух чемпионов. Поздравляю, парни. Роджер, можно попозже с тобой поговорить? Я хочу сделать о тебе специальную статью в «Оракуле».
— Я занят после уроков, — признался Роджер.
— Понимаю. Тренировки и все такое, — сам за него ответил Джон. — Может, сейчас поговорим? Главное, что меня интересует, — это где ты научился так здорово бегать.
— Да как-то само собой вышло. Ты же знаешь, — беспечно ответил Роджер, — везде бегом, бегом…
— Но ведь у тебя, наверное, есть причины так бегать. Куда, к примеру, ты бежишь после школы? Роджер почувствовал, что краснеет.
— Да никуда особенно, — солгал он. — Ведь знаешь, как говорят: «Бег ради жизни». У нас в семье у многих больное сердце, и я хочу уберечь себя от этого. — Многое из сказанного было правдой. У его матери действительно было больное сердце, из-за чего ей пришлось уйти с работы на конвейере одной из фабрик Пэтмена. — Бег укрепляет сердечно-сосудистую систему.
— Здорово! Спортсмен, который разбирается в собственном организме! — с одобрением сказал Джон.
— Да, я хочу стать врачом. — Роджер раскрыл свою самую сокровенную мечту.
— Врачом? — В глазах Лилы он набрал еще десять очков. — А каким? Джессика ухмыльнулась:
— А тебе не все ли равно. Лила? Лила посмотрела на подругу так, словно перед ней был червяк.
— Я просто подумала, Роджер, что раз ты так хорошо разбираешься во всем, что касается сердца, ты, наверное, думаешь о сердечной хирургии или о чем-то в этом роде.
— По правде говоря. Лила, я еще не решил, — сказал Роджер. Он не хотел говорить, что будет считать себя просто везунчиком, если ему удастся поступить в колледж, не говоря уже об университете. — Но, может быть, я займусь именно кардиологией.
— Я просто под впечатлением, — сказала Лила.
А в это время за другим столиком сидела Элизабет с Инид и Тоддом. Впервые за этот день у нее была возможность побыть со своим приятелем. Она умирала от желания узнать, почему же он все-таки принял участие в забеге.
Тодд положил вилку и заговорил:
— Какая разница, я все равно не прошел в финал.
— Для меня это не имеет значения. — В голосе Элизабет было сочувствие.
— Правда, Тодд, — с улыбкой добавила Инид. — Мы все равно тебя любим. Тодд усмехнулся.
— Я и сам знал, что у меня нет шансов. Но вчера Брюс так завел меня, что поневоле захочешь принять участие. Но по-настоящему я решился на это, когда услыхал о тренере. Ну просто, чтобы хоть как-то поддержать его и его программу по бегу. — Тодд откинулся назад и вытянул свои длинные ноги, положив их на стул напротив. — Я знаю, что буду скучать по старику.
— Скучать? А куда он уезжает? — спросила Элизабет.
— Разве ты не слышала? Тренер уходит на пенсию.
— Ты хочешь сказать, что его и правда выпихивают? Я не думала, что они на это способны. Тодд энергично затряс головой:
— Дело совсем не в этом. — Он понизил голос и заговорил шепотом. — Дело в том, что он очень болен.
— С чего ты взял? — Элизабет почувствовала беспокойство.
— Мне сказал Нил О'Донован, а он слышал, как тренер разговаривал с врачом о каких-то анализах. Нил сказал, что не уверен, но ему показалось, что речь идет о болезни, которую врачи обозначают буквой С.
— Рак. — Элизабет содрогнулась. — Значит, дела его так плохи, что он вынужден оставить школу.
— Бедняжка, — сказала Инид. — А я-то думала, что у него просто нелады с коллегами. Но, по крайней мере, у него есть замечательная возможность уйти победителем. Роджер Барретт был великолепен.
— Да, бежать с ним вместе — это фантастика! — с восхищением сказал Тодд. — Я всегда считал, что бегаю неплохо, но этот парень бегает прямо-таки со сверхзвуковой скоростью.
— Да, похоже, он великолепно восстанавливает силы после забега, — сухо заметила Элизабет, вспомнив, как Лила обхватывала его руками, как бы давая понять окружающим, что это ее личный приз.
За несколько минут до звонка Роджер вдруг вскочил, как будто неожиданно вспомнил о чем-то важном.
— Извините меня, пожалуйста. Лила, мне нужно идти.
— Ладно, Роджер. Увидимся в «Дейри Берджер»? — Когда он отрицательно покачал головой она сказала:
— Ах, да, тебе нужно тренироваться. Я позвоню тебе сегодня, хорошо?
— Буду счастлив, — ответил Роджер. С пустым подносом в руках он подошел к Оливии, которая решила переждать большое скопление народа и провести весь обеденный перерыв в уголке, склонившись над своим блокнотом. Сильные эмоции, такие как обида и ревность, всегда вызывали у нее вдохновение, и она за небольшой отрезок времени ухитрилась излить свои чувства почти на пяти страницах.
Роджер присел рядом с ней и, как обычно, собрался было прочитать то, что она написала. Но не успел он даже глянуть на написанное, как Оливия захлопнула блокнот.
— Слушай, почему: мне нельзя посмотреть? — спросил он.
— Там все не очень хорошо, мне пока самой не нравится, — солгала она. Ей совсем не хотелось, чтобы он прочитал ее самые сокровенные мысли, связанные с ним и его явным предпочтением Лилы.
— А может, ты мне позволишь самому судить об этом?
— Я думаю, что сама довольно строгий судья своим произведениям, — сказала она с несвойственной ей горечью.
Роджер уловил в ее голосе грусть.
— Лив, что случилось?
Она откинула назад свои длинные волосы.
— Ничего. Все чудесно как никогда.
Оливия не умела лгать, и Роджер понял, что что-то не так.
— Может, что-нибудь случилось на уроках сегодня? — не отставал он.
— Нет, я же сказала, что все прекрасно. Не беспокойся, хорошо?
— Нет, не хорошо, — покачал головой Роджер. — Ты что-то скрываешь, Лив. И после соревнований ты была какая-то грустная. Я хочу знать, почему. Может, ты на меня за что-то злишься?
— Что ты, нет, конечно, — опять солгала Оливия. — С какой стати мне на тебя злиться.
— Ничего не понимаю, — пожал плечами Роджер. — Ведь ты знаешь, что я никогда не смогу обидеть тебя.
У Оливии не хватило духу признаться в том, что ее по-настоящему тревожит.
— Не надо извиняться, Роджер. Просто у меня дурацкое настроение. Это пройдет.
— Ты уверена? Просто не могу видеть тебя такой.
— Пусть это тебя не волнует. Хочешь верь, хочешь нет, но в таком настроении есть свои преимущества. Некоторые из своих лучших стихов я написала, будучи в плохом настроении. Ну, хватит обо мне. В конце концов сегодня особенный для тебя день. — Оливия заставила себя улыбнуться.
— Уж это точно. — Роджер заулыбался. Чувство гордости от своей победы все еще не покидало его.
— Ты не представляешь, как я счастлив. Только подумать, я — новая звезда школы! Я все еще не могу поверить. У меня есть теперь новая форма. Что скажешь, Лив? — И он вытянул руки, как бы демонстрируя свой костюм.
— Не совсем в моем вкусе, но должна признать, что смотрится на тебе великолепно. Откуда она?
— Никому не расскажешь? — Не дожидаясь ответа, Роджер продолжал:
