трудящиеся Баварии[289] забыли все партийные разногласия и образовали единый мощный союз борьбы с правящим классом эксплуататоров; в лице рабочих, солдатских и крестьянских Советов они взяли в свои руки всю полноту государственной власти
в настоящий момент дело принимает такой оборот, что Ландрю,[290] по-видимому, будет обвинен в гибели всех женщин, исчезнувших во Франции не только за последние десять лет, но и за несколько десятилетий
Камера-обскура (40)
я обошел весь город всеобщая забастовка ни автобусов ни такси вход в метро заперт на Иенской площади я видел красные флаги Анатоля Франса с белой бородой плакаты MUTILES DE LA GUERRE[291] и агентов Сюрте с лицами щелкунчиков
Mort aux vaches[292]
на площади Согласия республиканские гвардейцы в касках похожих на елочные украшения разъезжали в толпе избивая парижан палашами плашмя обрывки «Интернационала» пасмурные солдаты в стальных шлемах расхаживают винтовки штыками вниз по Большим бульварам
Vive les poilus[293]
на площади Республики а bas la guerre MORT AUX VACHES а bas la paix des assassins[294] они сорвали решетки вокруг деревьев и швыряют камни и куски железа в расфранченных республиканских гвардейцев шикают свистят тычут в лошадей зонтиками обрывки «Интернационала»
на Восточном вокзале поют «Интернационал» полностью национальная жандармерия медленно прокладывает себе дорогу по бульвару Мажента навстречу камням свисткам кускам железа «Интернационалу» Mort aux vaches Баррикады давайте строить баррикады два-три юнца пытались взломать ставни оружейной лавки
револьверные выстрелы ранена старуха в окне (чья это кровь на булыжнике?) мы все удираем в переулок забегаем в дворы консьержки пытаются запереть парадные двери кавалерия скачет в атаку по двенадцать в ряд большущие усы каски сверкают как елочные игрушки а рожи багровые испуганные и подлые
на углу сталкиваюсь с бегущим навстречу приятелем
Будь осторожен Они стреляют боевыми патронами и пошел сильный дождь мы вместе ныряем под падающую штору маленького кафе там темно и тихо несколько пожилых рабочих хмуро пьют ah les salops[295] газет нет Кто-то говорит революция победила в Марселе и Лилле Ca va taper dure[296] мы пьем американский грог у нас промокли ноги за соседним столиком два старика играют в шахматы за бутылкой белого вина
немного погодя мы смотрим из-под опущенной шторы на пустые улицы под проливным дождем только сломанный зонтик и старая клетчатая кепка рядышком в чистом каменном водостоке да разорванная летучка L'UNION DES TRAVAILLEURS FERA
Новости дня XXXVIII
заявляет, что в подобном деле руководить страной может только народная мудрость ПО ЕГО МНЕНИЮ США ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ ВЕЛИЧАЙШИЙ В МИРЕ ФЛОТ
в Вашингтоне преобладает мнение, что американская общественность вряд ли одобрит отправку войск в Малую Азию и охотней даст свою санкцию на использование армии в целях восстановления порядка к югу от Рио-Гранде. Забастовщики угрожают параличом всей нью-йоркской жизни. В Лагоре восстановлен порядок. Лилль бастует
французская цензура запретила «Геральду» сообщать подробности выступления китайской делегации, но едва ли можно отрицать, что положение весьма тревожно. От людей, лишенных возможности заработать кусок хлеба, принужденных выслушивать вопли своих голодных детей, стоящих перед затяжным кризисом всех отраслей промышленности и возможным прекращением железнодорожного движения, следствием чего явится полная дезорганизация национальной жизни, трудно ожидать спокойного и уравновешенного отношения к совершающимся событиям
по имеющимся сведениям, корейцы уверены, что президент Вильсон прилетит к ним на аэроплане и выслушает их. По слухам, на Сеульском холме водружен белый флаг, указывающий место посадки
Дочка
За все время плавания ее ни разу не мутило, и она пользовалась большим успехом; на пароходе было очень весело, несмотря на то, что море сильно волновалось и стояли жуткие холода. Особенно внимателен к ней был некий мистер Берроу, ехавший в Европу со специальной миссией от президента. Он был очень интересный и весьма осведомленный человек. В свое время он был социалистом и принимал участие в рабочем движении. Когда она рассказала ему о своих приключениях во время стачки текстильщиков в Джерси, он очень заинтересовался ею. По вечерам они гуляли рука об руку по палубе, пароход сильно мотало, и иногда они чуть не падали с ног. Немного неприятно было, что он пытался ухаживать за ней, но ей удалось отговорить его; она объяснила ему, что сейчас она больше всего нуждается в бескорыстном друге, так как у нее только что был неудачный роман и она теперь об этих вещах даже думать не может. Он был удивительно мил и посочувствовал ей и сказал, что понимает ее полностью, потому что его отношения с женщинами тоже никогда не удовлетворяли его. Он сказал, что любовь и брак должны быть свободными и что не следует связывать себя никакими условностями и запретами. Он сказал, что лично его идеал – страстная дружба. Она сказала, что и ее тоже, но, когда он в первый же день по приезде в Париж стал зазывать ее к себе в номер, она задала ему основательную головомойку. Однако по дороге в Рим он был так мил с ней, что она даже подумала – если он попросит ее руки, она даст согласие.
В поезде они познакомились с одним американским офицером – капитаном Севеджем, очень красивым мужчиной и удивительно интересным собеседником, он вез в Рим какие-то важные депеши. С той минуты, как она познакомилась с Диком, она полюбила Европу. Он владел французским и итальянским и говорил о том, как прекрасны старинные, полуразрушенные города, и ужасно забавно кривил рот, рассказывая разные смешные истории из военного быта. Он немного напоминал Уэбба, только был гораздо приятнее, увереннее и красивее. С той минуты как она его увидела, она совершенно забыла Джо, а что до Дж.-Г. Берроу, то ей
