Чтоб Честного Томаса наградить, За песни рыцарским званьем облечь. Вверху и внизу, на холмах и в лугах Искали его и лишь там нашли, Где млечно-белый шиповник растет Как страж у Врат Волшебной Земли. Вверху синева, и внизу откос, Глаза разбежались, — им не видны Стада, что пасутся на круглом бугре… О, это царицы волшебной страны! — Кончай свою песню! — молвил Король. — Готовься к присяге, я так хочу; Всю ночь у доспехов стой на часах, И я тебя в рыцари посвящу. Будут конь у тебя, и шпоры, и герб, Грамоты, оруженосец и паж, Замок и лен земельный любой, Как только вассальную клятву дашь! К небу от арфы поднял лицо Томас и улыбнулся слегка; Там семечко чертополоха неслось По воле бездельного ветерка. «Уже я поклялся в месте ином И горькую клятву сдержать готов. Всю ночь доспехи стерег я там, Откуда бежали бы сотни бойцов. Мой дрот в гремящем огне закален, Откован мой щит луной ледяной, А шпоры в сотне лиг под землей, В Срединном Мире добыты мной. На что мне твой конь и меч твой зачем? Чтоб истребить Благородный Народ И разругаться с кланом моим, Родней, что в Волшебном Граде живет? На что мне герб, и замок, и лен, И грамоты мне для чего нужны, Оруженосец и паж мне зачем? Я сам Король своей страны. Я шлю на запад, шлю на восток, Куда пожелаю, вассалов шлю, Чтоб утром и в сумерках, в ливень и зной Возвращались они к своему Королю. От стонущей суши мне весть принесут, От ревущих во мгле океанов шальных, Реченье Плоти, Духа, Души, Реченье людей, что запутались в них». Король по колену ударил рукой И нижнюю губу прикусил: «Честный Томас! Я верой души клянусь, На любезности ты не расходуешь сил! Я многих графами сделать могу, Я вправе и в силе им приказать Позади скакать, позади бежать И покорно моим сынам услужать». «Что мне в пеших и конных графах твоих, На что сдались мне твои сыны? Они, чтобы славу завоевать, Просить моего изволенья должны. Я Славу разинутым ртом создаю, Шлю проворный Позор до скончанья времен, Чтобы клир на рынках ее возглашал, Чтобы с псами рыскал по улицам он. Мне красным золотом платят одни, Не жалеют иные белых монет, Ну а третьи дают немного еды, Ибо званья у них высокого нет.
