Генри Лонгфелло. Песнь о Гайавате. Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Эмили Дикинсон. Стихотворения

тебе равнодушен,
Чье счастье бывало: по холмам, по полям, по лесам пробираться, обнявшись, вдвоем, в стороне от других,
Кто часто, блуждая по улицам с другом, клал себе на плечо его, руку, а свою к нему на плечо.

Когда я услыхал к концу дня

Перевод К. Чуковского.

Когда я услыхал к концу дня, как имя мое в Капитолии[138] встретили рукоплесканиями, та ночь, что пришла вослед, все же не была счастливою ночью,
И когда мне случалось пировать или планы мои удавались, все же не был я счастлив,
Но день, когда я встал на заре, освеженный, очень здоровый, и, напевая, вдохнул созревшую осень,
И, глянув на запад, увидел луну, как она исчезала, бледнела при утреннем свете,
И на берег вышел один, и, раздевшись, пошел купаться, смеясь от холодной воды, и увидел, что солнце восходит,
И вспомнил, что мой милый, мой друг теперь на пути ко мне, о, тогда я был счастлив,
И воздух стал слаще, и пища сытнее, и пригожий день так чудесно прошел,
И с таким же весельем пришел другой, а на третий под вечер пришел мой друг,
И ночь наступила, и все было тихо, и я слушал, как неторопливые волны катились одна за другою к земле,
Я слушал, как шуршали-шипели пески и вода, будто шептали, меня поздравляя,
Потому что, кого я любил больше всех, тот лежал рядом со мною, спал под одним одеялом со мною в эту прохладную ночь,
И в тихих лунных осенних лучах его лицо было обращено ко мне,
И рука его легко лежала у меня на груди, — и в эту ночь я был счастлив.

Я видел дуб в Луизиане

Перевод К. Чуковского.

Я видел дуб в Луизиане,
Он стоял одиноко в поле, и с его ветвей свисали мхи,
Он вырос один, без товарищей, весело шелестя своей темной листвой,
Несгибаемый, корявый, могучий, был он похож на меня,
Но странно мне было, что он мог в одиночестве, без единого друга, шелестеть так весело листвой, ибо я на его месте не мог бы,
И я отломил его ветку, и обмотал ее мхом,
И повесил ее на виду в моей комнате
Не затем, чтобы она напоминала мне о милых друзьях
(Я и без того в эти дни ни о ком другом не вспоминаю),
Но она останется для меня чудесным знамением дружбы-любви,
И пусть себе дуб средь широкого поля, там, в Луизиане, искрится, одинокий, под солнцем,
Весело шумя своей листвой всю жизнь без единого друга, —
Я знаю очень хорошо, что я не мог бы.

Незнакомому

Перевод К. Чуковского.

Незнакомый прохожий! ты и не знаешь, как жадно я смотрю на тебя,
Ты тот, кого я повсюду искал (это меня осеняет, как сон).
С тобою мы жили когда-то веселою жизнью,
Все припомнилось мне в эту минуту, когда мы проходили мимо, возмужавшие, целомудренные, магнитные, любящие,
Вместе со мною ты рос, вместе мы были мальчишками,
С тобою я ел, с тобою спал, и вот твое тело стало не только твоим и мое не только моим.
Проходя, ты даришь мне усладу твоих глаз, твоего лица, твоего тела и за это получаешь в обмен мою бороду, руки и грудь,
Мне не сказать тебе ни единого слова, мне только думать о тебе, когда я сижу, одинокий, или ночью, когда я, одинокий, проснусь,
Мне только ждать, я уверен, что снова у меня будет встреча с тобой,
Мне только думать о том, как бы не утратить тебя.

В тоске и в раздумье

Перевод К. Чуковского.

В тоске и в раздумье сижу, одинокий,
И в эту минуту мне чудится, что в других странах есть такие же люди, объятые тоской и раздумьем,
Мне чудится, что стоит мне всмотреться, и я увижу их в Германии, в Италии, в Испании, во Франции
Или далеко-далеко — в Китае, в России, в Японии, они говорят на других языках,
Но мне чудится, что если б я мог познакомиться с ними, я бы полюбил их не меньше, чем своих земляков,
О я знаю, мы были бы братьями, мы бы влюбились друг в друга,
Я знаю, с ними я был бы счастлив.