отправился к господину Виктору Дарсаку, редактору крупной брюссельской вечерней газеты «Le Soir», и рассказал ему всю историю.
Господин Дарсак действовал без промедлений. Он тут же предупредил власти и, с их согласия, послал целую армию репортеров и фотографов на эту пригородную станцию к усложненному времени встречи.
Немецкий агент действительно прибыл в указанный срок на встречу с сержантом. Он его встретил. Но не только его, а и представителей местных властей, полицейских, тут же предложивших ему теплый прием, а также фотографов, заснявших эту сцену для истории, и репортеров, на ходу составлявших подробные заметки.
И вдруг на вокзале бельгийский военный оркестр с иронией исполнил «Стражу на Рейне» — для его опознания?
Это была превосходная комедия — и без трагических результатов для кого-либо, потому что, как уже говорилось, тогда не было в Бельгии закона, наказывавшего за шпионаж. Но немецкий агент вернулся в Экс-ла-Шапелль в очень плохом настроении, чувствуя, несомненно, что его карьера как агента немецкой секретной службы закончена навсегда.
Шум, который поднялся в Великобритании против ареста Стюарта, вызвал, естественно, такое же громкое эхо в Германии.
В одном интервью, опубликованном в гамбургской газете «Hamburger Nachrichten», Веррю от начала до конца отрицал выдвинутые против него обвинения.
По его словам, ему платили два правительства, и он посчитал, что британское правительство платит скупо, а немецкое щедро, потому пришел к выводу, «что его долг состоит в том, чтобы спасти Германию от воздействия британского шпионажа».
Какое жалование получал Веррю, так и не стало в точности известно. После освобождения господин Стюарт высказал мнение, что от начала до конца немецкое правительство заплатило Веррю тысячу фунтов за свидетельство, на основании которого Стюарт был осужден.
Дело Бертрана Стюарта, пожалуй, самый драматичный пример, известный специалистам, из всех, в которых агенты-провокаторы были использованы против Секретной службы. С точки зрения закона, о невиновности Стюарта даже не могло быть и речи. Больше того, он был недопустимо беспечен и неблагоразумно рисковал в тех местах, от которых каждому иностранцу, приезжавшему в Германию в 1911 году, следовало бы держаться подальше, если он, по крайней мере, не мог доказать, что приехал туда по делам.
По словам Стюарта, его история развивалась следующим образом: он в течение двадцати минут гулял в Куксхафене по дороге, открытой для всех, которая шла в направлении порта, после того, как спросил двух немецких офицеров, разрешено ли это, и получил от них положительный ответ. На Гельголанде он прогуливался восемнадцать минут, никого не спрашивая, и ни с кем не разговаривая. В Вильгельмсхафене он в одиночку, не спеша и не останавливаясь, ходил по улице, идущей от дебаркадера для торговых пароходов до железнодорожного вокзала.
Негодование британцев, однако, не стихало, еще больше омрачая те напряженные отношения, сложившиеся между двумя странами. Даже помилование, на которое пошел Кайзер, оказав любезность в связи с визитом Короля и Королевы, не избавило англичан от неприятного впечатления, сложившегося у них от всех обстоятельств этого дела.
Стюарт, который был храбрым офицером «иоменри» — территориальной добровольческой кавалерии, через несколько недель после возвращения в Англию получил звание капитана «иоменри» Западного Кента. После начала войны он был прикомандирован к штабу генерал-майора Эдмунда Алленби и немедленно отправился во Францию вместе с Экспедиционным корпусом. Это подтвердило пророчество (оно было больше, чем обещанием), которое он сделал в своем последнем слове на процессе в Лейпциге:
«Если ваша уважаемая страна когда-либо нападет на мою, я надеюсь быть среди тех, кто сражается. Если мой полк не будет отправлен на фронт, я постараюсь перевестись в другой кавалерийский полк».
Он служил в разведывательном отделе кавалерийской дивизии и погиб в сентябре 1914 года во время разведки боем.
За три последних предвоенных года в Германии состоялись десятки других шпионских процессов, но они не вызвали такого драматичного интереса, как два вышеописанных. Многие из них были просто придирками, другие основывались лишь на неблагоразумии и неумении скрывать тайну некоторых авантюрных умов.
Но одно дело из них лишь чуть-чуть не «дозрело» до того, чтобы превратиться в инцидент международного масштаба.
Это была весельная прогулка, почти невероятная по своей безрассудности, которую совершил покойный лорд Томас Брэсси в акватории Кильского порта.
Во время Кильской недели в 1914 году, когда Вторая линейная эскадра британского флота под командованием сэра Джорджа Уоррендера, и приданные ей крейсера и малые боевые корабли, находились в Киле с официальным визитом, лорд Брэсси прибыл туда на своей яхте «Санбим». Дальнейшую историю, как она представлялась с точки зрения немцев, мы передадим словами капитана фон Хазе, офицера связи при британском штабе:
«Во время весельной прогулки на одной из маленьких шлюпок со своей яхты лорд Брэсси проник во внутреннюю гавань, где базировались подлодки, на Имперский Арсенал, куда закрыт доступ всем гражданским лицам, и где находятся наши новейшие подводные лодки. Он был задержан патрулем и несколько часов содержался в патрульном помещении, пока не была установлена его личность с помощью его знакомого немецкого офицера, приглашенного для опознания комендантом Арсенала. В Киле с большим возмущением восприняли этот бестактный поступок лорда Брэсси, и даже сам Кайзер высказался довольно резко по этому вопросу».
Чтобы полностью понять «бестактность поступка», о которой говорил капитан фон Хазе, напомним, что лорд Томас Брэсси был основателем и редактором военно-морского ежегодника, возможно, самого уважаемого в мире. Среди гражданских лиц он был, пожалуй, самым крупным в мире знатоком в военно- морской области и занимал первое место среди горячих сторонников усиления британской военно-морской мощи.
Учитывая все это, маловероятно, что он действовал как агент Секретной службы, но этот случай достоин упоминания как пример той глупости, которая способствовала поддержанию ядовитой атмосферы шпиономании в Германии.
Если взглянуть на протоколы всех шпионских процессов, которые проходили в Германии с 1911 по 1914 годы, то выявится очень интересный факт, хотя о нем и не говорилось на процессе открыто, но он был известен тем, кто находился за кулисами.
Немцы, как уже часто упоминалось, не поймали ни одного человека, который на регулярной основе собирал разведанные для военно-морской разведки Великобритании.
Это, возможно, самое лучшее доказательство высокого мастерства этих людей. Вся страна была в тревоге и бдительно искала повсюду «шпионов». Большая и хорошо организованная служба контрразведки с опытными сыщиками постоянно старалась изо всех сил. Западню за западней ставили они людям, вызывавшим хоть малейшее подозрение своей деятельностью. Военно-морские базы тоже разбрасывали для них порой дурацкие ловушки.
Но им удалось их избежать и вернуться с разведывательной информацией. Их имена никогда не будут известны. В наши дни те из них, кто выжил, находят единственное возбуждение в жизни в спорах в узком кругу, в гольф-клубе, наблюдая за скачками, или при посещении судебных разбирательств под председательством местного мирового судьи. Существует так немного других экстравагантных сумасбродств, которые они могли бы себе позволить со своими «сбережениями».
Работа в Секретной службе не приносит денег — взяли бы вас или нет.
