волосы, она боится, что я воспользуюсь этим. Или выдирает волосы Фреффорда за то, что он позволил Кэт отдать шпору мне «.
Он вытянул вперед руку со шпорой.» Дракон, — подумал он. — Я хочу быть драконом «.
Он чувствовал, что ничего не изменилось. Он не превратился.
Не работает. Шпора, наверное, знает, что я в действительности не хочу быть драконом. Драконы — звери. Я не хочу быть зверем.
Я не отличаюсь от тети Доры. Я никогда не буду путешественником, как Коул.
Это не для меня».
Он направился к двери в кухню, чтобы войти внутрь, но мысль о том, чтобы вернуться в душный дом была невыносимой. А мысль о том, чтобы встретиться с Кэт и госпожой Раскеттл и объяснить им, что он не хочет быть драконом, была еще хуже.
«Пойду-ка я навещу Ромашку», — решил Джиджи.
Каждый раз, когда у него было подавленное настроение, забота о лошади всегда помогала ему выйти из такого состояния. Он зашагал к сараю и вошел вовнутрь.
Проникающего через окна было достаточно, чтобы смотреть, не зажигая фонарь. Хотя ему и понадобилось время, чтобы его глаза привыкли к полумраку после яркого солнца. Для начала она проверил свой кабриолет. Задняя ось стояла на козлах, а сломанное колесо было снято для ремонта. Картина, которая так испугала Пташку, была прислонена к стойлу Ромашки. Джиджи попросил Томаса оставить портрет здесь, пока не решит ее отреставрировать и заменить его раму.
Дворянин потянулся за щеткой, чтобы почистить Ромашку, как вдруг услышал где-то наверху приглушенные рыдания.
«Ого? — подумал он. Кто это плачет на моем чердаке?»
Пока Джиджи взбирался по приставной лестнице, что-то зашуршало в соломе.
Когда он добрался до верха, то заметил, что какая-то фигура отошла в тень. уловив отблеск желтого шелка и волосы цвета меди, он мгновенно узнал ее.
— Кэт? — прошептал он.
Послышалось сопение, но фигура не выходила из тени. Джиджи влез на чердак и пошел к волшебнице.
— Что случилось? — прошептал он.
— Ничего, — не поворачивая головы, ответила Кэт.
Джиджи сел на сено рядом с ней и нежно взял за плечи, чтобы увидеть ее лицо. Оно было мокрым, а глаза красными и опухшими от слез.
— Пожалуйста, скажи мне, что случилось?
— Ничего, — твердила волшебница. Ничего, из-за чего стоит плакать. Просто я была очень глупа. Хотела глупостей. Нужно прекратить. Не знаю, что со мной. Я никогда не плакала.
— Плакала. Прошлой ночью, когда ты испугалась, — напомнил ей Джиджи.
— О, — Кэт посмотрела на свои руки. Я забыла об этом. Ты, наверное, думаешь, что я глупая, раз плачу.
— Нет, я так не думаю. Любой плачет. Это как в стихотворении: «У солдат есть свои страхи, а леди имеют право плакать».
Кэт зарыдала. Джиджи прижал ее к груди и нежно обнял.
— Ну, ну, не плачь! Мой маленький котенок, — прошептал он.
Кэт начала успокаиваться.
— Что так огорчило тебя? — спросил Джиджи.
— Ты такой хороший, — сказала Кэт.
— Я могу попытаться стать хуже, если от этого ты станешь хоть чуточку счастливее, — подзадорил ее Джиджи.
— Нет, ты не сможешь, — взглянув на него, заспорила Кэт. Ты даже не знаешь, с чего начать.
— Может быть и нет, — согласился Джиджи. — Ты не будешь больше плакать, если я сделаю еще что- нибудь хорошее? — спросил он.
— Например? — спросила Кэт.
Джиджи медленно поцеловал ее в губы. Пока она не заплакала снова, он поцеловал ее еще, но уже дольше.
— Ну, как. Это не привело тебя в еще большее уныние?
— Нет, — сказала волшебница. А не было ли это глупо?
— Нет, если тебе это понравилось, — сказал Джиджи.
— А если мне понравилось, я могу заплакать?
— Конечно, но мне больше нравится, когда ты улыбаешься.
Он начал снова целовать ее, но она отвернулась и заплакала.
— Кэт, что случилось? Дорогая, ты должна сказать мне.
Сквозь рыдания Кэт заговорила.
— Шут говорил мне, что плакать глупо, и целоваться глупо, и, другое, что я хотела, тоже глупо. Долгое время я верила всему, что он говорил, но ведь он врал?
— Шут — подлый монстр, — охотно согласился Джиджи, — и чем скорее ты забудешь его, тем лучше. Ты никогда больше не увидишь его.
— Ты не понимаешь. Он мой хозяин…
— Вздор. Тебе не нужен хозяин. Я могу защитить тебя.
Кэт отстранилась от Джиджи.
— Нет, Джиджи, ты не можешь. Дай мне закончить. Я должна тебе сказать. Он мой хозяин, и я боялась не выполнить то, что он приказывал мне.
Кэт колебалась, очевидно, боясь сказать ему, хотя ему следовало знать.
У Джиджи похолодело внутри от страха. Он сглотнул.
— Кэт, что ты сделала?
— Я вышла за него замуж.
Джиджи сидел ошеломленный. Огромное облегчение смешалось с резкой болью в сердце. Он не мог решить, с чего начать.
— Я не знала о том, что он убивал людей, — сказала Кэт.
Джиджи глубоко вздохнул и спросил.
— Ты любила его?
— Нет.
Джиджи выдохнул.
— Хотя это не важно. Я согласилась.
— Конечно это важно, а клятва, которую ты дала по принуждению, недействительна.
— Джиджи, он мне не угрожал. Я просто боялась его.
— Чего ты боялась?
Кэт пожала плечами.
— Что он продаст меня обратно в армию Зентильской Твердыни, превратит меня в одного из его зомби или скормит меня своим гулям.
— О, это все? — спросил Джиджи, пораженный тем ужасом, среди которого ей пришлось жить.
— Да. Я не хотела умирать. Я не боялась, что меня будут бить, но боялась умереть.
— Он бил тебя? — закричал дворянин, вскакивая на ноги.
Кэт съежилась, испугавшись гнева Джиджи.
Джиджи стукнул кулаком по балке над головой. «Подлость колдуна не имеет границ. Кто-то должен остановить его», — подумал он.
— Извини, — прошептала Кэт.
Джиджи посмотрел на съежившуюся женщину, и ему стало стыдно, что он так напугал ее. Он взял ее за руки и поднял с пола.
— Не будь ослицей, — прошептал он. Он поцеловал ее в лоб. Вернемся домой вместе, — сказал он.
Кэт позволила Джиджи помочь спуститься ей с лестницы. Она прошла рядом с ним через сад, и он,
