Алиедора медленно приподнялась, села на пятки, положив ладони на колени. Движения нарочито медленны, дыхание глубокое и спокойное. Ярость не должна прорваться.
– Если бы ты знал, дхусс, – она чуть наклонилась, глядя ему прямо в глаза, – как глупы и оскорбительны для тех, кто с тобой, эти твои умолчания, как бы случайные оговорки, просачивающаяся по капле правда! Если бы ты не считал всех вокруг себя неразумными детьми, отчего-то решив, что ты и только ты вправе решать за них, если бы ты не говорил сперва одно, потом другое и, наконец, что-то третье, было бы значительно лучше. Тебе так не кажется?
– Нет, не кажется, – отрезал дхусс. – Большая девочка должна понимать, что я молчу не просто так.
– А мне вот кажется, что просто так, – самым нежным и сладким голоском, на какой была способна, сообщила Алиедора. – По-моему, ты просто сам не знаешь толком, что делать. Вот и выходит этакий светлый рыцарь, паладин, в одиночку влачащий на своих плечах груз неподъёмной и страшной тайны, рокового секрета, могущего, разумеется, спасти или погубить мир. На меньшее вы, светлые, ведь никогда не соглашаетесь. И трагически молчите. Только что руки не заламываете. Все смотрите, какие мы одинокие, отмеченные печатью, трагические и непонятные! В общем, вот умру, а вы все плакать станете, да поздно будет, – она говорила на удивление спокойно, хотя внутри всё клокотало. Очень, очень несвойственно для истинной Гончей, которую – в идеале – ничто не может вывести из себя.
Тёрн сперва дёрнулся было, но затем тяжело вздохнул и всю пылкую филиппику Алиедоры выслушал без возражений.
– А можно тебя спросить, сколько ты так называемых «светлых» встречала, что так смело судишь?
– О, достаточно, можешь поверить, – прошипела Алиедора. – Рыцари. Святые отцы. Сеноры. Благородные кондотьеры. И прочие, статью поменее. Да, и не забыть, конечно же, наших замечательных ноори. Роллэ. Фереальв. Как они, не подходят под описание?
– Хотел бы я посмотреть на заламывающего руки Роллэ… – вдруг засмеялся Тёрн.
– Не заговаривай зубы, – оборвала Гончая. – Давай выкладывай. Всё с начала до конца.
– Что именно? – откровенно развеселился дхусс.
– Кто такой. Откуда родом. Как прозываешься. – Это выходило как-то уж слишком похоже на допрос, но Алиедора уже не могла сдержаться. – Как ты оказался на Смарагде, чего ноори хотят от тебя и, самое главное, что ты теперь намерен делать! – последнее слово она таки выкрикнула, не сдержалась. – По- настоящему, не на словах!
– Орать не надо, – строго сказал Тёрн.
– Молчать и прикидываться тоже, – проворчала Алиедора. – Приношу свои извинения, благородный рыцарь. – Она скорчила гримаску и показала язык.
– Ничего. А теперь слушай, Алли. Да, я не говорил тебе всего, всей правды, хотя ясно, что мы – самый тесный
– Керван? Это что ещё такое?
– Вспомнил старого и очень хорошего друга. Мы отправляли его домой… из Храма Феникса, что на западном побережье…
– Ага, там-то я вас и заприметила. И девочку Мелли тоже.
– Так вот,
– Прекрасно, – снова фыркнула Алиедора. – Керван, значит? Связаны чем-то большим, чем общая цель или даже дружба? Ага, ага. Какая у нас с тобой может быть общая цель, если ты о ней упрямо не говоришь, а если и говоришь, то вся Гильдия Мастеров не дознается, правда это или нет. Да и вообще – дружба с Гончей! Это что-то новенькое.
– С Гончими можно дружить так же, как и с любым другим.
– Позор мне. Ты, наверное, головой где-то стукнулся, а я и не заметила.
– Ничего удивительного, – пожал плечами дхусс. – Ты пошла на отчаянный риск – и ради чего?
– Как это «ради чего»? – даже растерялась Алиедора. – Воля Некрополиса, и потом…
– Что потом?
– Мои собственные планы, – исподлобья взглянула Гончая. – Но тебя они не касаются, дхусс.
– Очень рад, – насмешливо хмыкнул тот. – Оказаться мишенью твоих планов, дорогая Гончая, я никому не пожелаю. Даже злейшему врагу.
– А у тебя такие есть, дхусс?
– Нет, – улыбка получилась искренняя и открытая.
– Вот как? А как же насчёт Мудрых? Или Роллэ с Фереальвом?
– Алиедора, Мудрые защищают Смарагд. Так, как умеют и как считают правильным. Мой бывший учитель – то же самое. Я могу их пугать, они могут даже считать меня средоточием мирового зла, но моими врагами они от этого не станут. Как не стали ими маги Навсиная, перепуганные до полусмерти, или те рыцари, что пленили меня с Ксарбирусом.
– Ты всё-таки ушёл от ответа. Ничего не сказал ни о себе, ни о настоящей цели.
– Почему же «не сказал»? В прошлый раз ещё. Добиться, чтобы Мудрые вышли из добровольного заточения на Смарагде и помогли покончить с Гнилью.
– А на этот раз ты ничего не умалчиваешь? – осведомилась Гончая. – Что тут особенного? Что за тайны?
– Никаких тайн. Ничего особенного, хоть сколько-нибудь интересного. Но – я тебе признаюсь – расскажи я тебе, как попал на Смарагд, это знание, просочившись к Мудрым, может кое-кому повредить. Кое-кому, кто мне… дорог, скажем так.
– Я, по-моему, уже говорила, что от меня Мудрые ничего не узнают. Ни по моей воле, ни против оной. Я умру, и…
– И они преспокойно заставят говорить твой труп.
– Ха-ха! Пепел разговаривать не умеет.
– Ты так уверена? – негромко произнёс Тёрн, пристально глядя на Алиедору. – Что обратишься именно в пепел? Что Мудрые не остановят, не обратят вспять то самое заклинание – или ту алхимию, коей так гордятся Мастера Смерти? И знаешь, что случится тогда? Ты заговоришь. Тебя вывернут наизнанку.
Алиедора не сдержалась, зарычала.
– Я знаю, что ты не сдашься. Что до последнего будешь стараться выкрутиться. Что изобразишь признание, расскажешь маловажное или то, что им известно и так. Но Мудрые – это даже не маги Навсиная. Чародеи Державы покажутся тебе в сравнении с ними просто маленькими шкодниками.
– Они такие мастеровитые некроманты? – только и нашлась Гончая.
– Они мастеровитые во всём. Включая некромантию. Я тебе говорил, что их нельзя недооценивать?
– Я помню. И потому мы идём на север, если удастся, прорываемся к твоим загадочным Мастерам, или же, сделав вид, что идём на север искать помощи – причём даже я в это уверовала, как теперь понимаю, на случай, если бы таки угодила в руки ноори, – поворачиваем назад. К башне Затмений. Верно? Или это тоже – на случай моего плена? – вдруг засомневалась она.
– Нет. – Голос дхусса был твёрд и даже сух. – Всё правда. Мы достаточно здесь блуждали. Мудрые явно не могут взять наш след. Назад повернуть всегда успеем.
– Уже лучше, – проворчала Алиедора. – Если бы ты ещё взял на себя труд объяснить, что делать с этой самой башней…
– Х-ха! Две вещи, – усмехнулся дхусс. – Или уничтожить её совсем, или заставить Мудрых поверить, что мы способны её уничтожить.
– Если не ошибаюсь, – Алиедора смотрела ему прямо в глаза, – ты сказал, что мы их больше не опережаем. Может, даже они нас. Может, они уже ждут, что мы поворачиваем к башне. Когда ты убеждён, что врагу что-то ну никак не может прийти в голову, оно ему таки в голову приходит. Почти обязательно.
– Разумеется, – усмехнулся дхусс. – Я надеюсь, если не получится прорваться на север, захватить их врасплох в самой башне, то… Вот потому-то ты и должна выдержать. Ни с кем иным это бы не получилось. Только вдвоём с Гончей. Мудрые ждут, можно не сомневаться.
