ведь воспитали два ублюдка. Вот если бы тебя воспитывала твоя собственная мать…
– Любая стерва могла бы вить из меня веревки, – я поставил точку.
– Пожалуйста, перестаньте, – Элишка нахмурилась. – Только что нам было хорошо, зачем…
– Сестренка, тебе надо трезво смотреть на вещи. – Катерина подлила себе еще вина. – Ты ведь не передумал нас спровадить, Янош? А то она надеется…
– Что именно тебя беспокоит, Катерина? – поинтересовался я, отрезая кусочек рыбы.
– Я, наверное, чуть-чуть умнее своей сестры, – заметила она. – Поэтому меня беспокоит многое. Или ты считаешь, если я осталась жива, я не должна задавать вопросы, как, например, Марьяна?
– При чем тут Марьяна? – спросил я, разлив остатки вина себе и Элишке.
– Кажется, она единственная, кто побывала в твоей постели и не была убита.
– Даже если это так – не вижу связи между этими двумя событиями. Откуда такие поразительные сведения?
– Как-то около года назад пересекалась с ней – она должна была сделать для меня кое-какие мази. Заодно мы посидели в кафе и немного поболтали. Перед самым уходом я заметила чертовски привлекательного молодого мужчину, высокого, стройного, зеленоглазого брюнета – просто мечта! – и обратила на него внимание Марьяны. Тогда-то она и сказала мне, чтобы я держалась от тебя подальше.
– Спасибо за комплимент. – Я пригубил вино и заметил, что щеки Элишки горят от ревности.
– Так почему же Марьяна осталась жива? – спросила Катерина. – Она работает на тебя?
– Если бы… – Я нахмурился. – Я ее должник.
– Никогда бы не подумала. – Мой ответ несколько разочаровал Катерину.
– Не окажись она рядом, пару лет назад, я бы подох от потери крови. Впрочем, ведьмам ее не за что винить – оказывая помощь, она не знала, кому помогает.
– Выходит, ты умеешь быть благодарным…
– Что тебя еще интересует? – Я поднялся, убрал со стола опустевшую бутылку и выудил из холодильника еще одну.
– Каковы твои планы?
– Относительно чего?
– Своей дальнейшей жизни, Элишки, меня… остальных ведьм. Ты и дальше будешь делать свою грязную работу?
Я разлил вино. Херес пился удивительно легко. Так же легко он развязывал языки.
– Что касается вас обеих, я думаю, у тебя хватило ума понять, что я не для того вас оставил в живых, чтобы…
– Но к чему был весь тот фарс, тот спектакль, разыгранный на нашей кухне? – Катерина мгновенно осушила бокал. – Зачем тебе надо было приводить охотников?
Я посмотрел на нее так, словно услышал несусветную чушь.
– Ты считаешь, что это я навел их на вашу квартиру? Но это они мне сказали, что мы должны «поработать» у вас.
Захмелевшая Элишка забралась ко мне на колени, обвила руками шею, прижавшись лицом к моей щеке.
– Хочешь сказать, что ты ни при чем? – не поверила Катерина. – Каким образом они тогда вычисляют нас?
– По-разному. Иногда действительно через меня. Иногда до них доходят какие-то слухи, жалобы от граждан. А еще у них есть любопытные приборы, способные опознать в толпе ведьму. Поскольку ты не разбираешься в технике, бесполезно объяснять принцип их работы.
Катерина нахмурилась и вновь взяла бокал, когда я подлил ей вина. Вопросы, похоже, временно иссякли. Мы в молчании закончили ужин. Элишка к этому моменту успела задремать. Попросив Катерину немного прибрать на кухне, я подхватил Элишку на руки, отнес в спальню. Бережно опустил на подушки, присел рядом. Через пять минут появилась Катерина и присоединилась ко мне.
– Сестра влюбилась в тебя без памяти, – заметила она и опрокинулась на постель. – Даже не думает о том, чем ты занимаешься и сколько подобных ей на твоем счету. И ты будешь последней свиньей, если погубишь ее.
Я поднялся, глянул в окно. Солнце клонилось к заходу. Времени было около четырех часов.
– Через час будет темно. У тебя есть шанс успеть выспаться перед дорогой.
– Если ты ничего другого не хочешь… – Катерина глянула на меня. – Год назад ты действительно произвел на меня с ног сшибающее впечатление… Знаешь, ты прав. Если бы тебя воспитала женщина, ты вырос бы слабым, безвольным ничтожеством, коими являются все остальные ведьмаки.
– Наверное, все ведьмы – немного феминистки.
Она рассмеялась.
– Пожалуй… И последний вопрос – что находится в той таинственной комнате, которую после твоего ухода мы не смогли отыскать?
– По идее, там должна быть кладовка. Но у меня там хранятся книжки и документы по работе.
Катерина вздохнула, прижалась к Элишке, обняв сестру, и закрыла глаза.
Через час я с трудом добудился обеих.
– Я не хочу оставлять тебя, Янош, – Элишка повисла у меня на шее.
– Это невозможно, милая, – прошептал я, обнимая ее.
– Но… – Она в отчаянии смотрела на меня. – Когда мы увидимся?
– Скоро, я что-нибудь придумаю.
За окном между тем было уже темно, небо нахмурилось, и шел мелкий снег. Я попытался найти в своем гардеробе что-нибудь подходящее для них, но попытка оказалось не очень удачной. Я дал им теплые носки, Элишке достались спортивные штаны, которые ей пришлось прилично подворачивать, а Катерине – теплая пижама, сверху я дал ей еще один свитер, а на Элишку надел свое пальто.
Они посмотрели на себя в зеркало и принялись хохотать.
– Это все же лучше, чем снова замерзнуть. Не догадались натереться мазью от холода или хотя бы прихватить ее с собой?
– Она воняет прогорклым жиром, – хихикнула Элишка.
– И сестренка побоялась оскорбить твои эстетские чувства, – добавила Катерина.
– Чудесно… – Я был в том же костюме, в котором ходил на работу, и лишь замотал на горло шарф.
– Ты действительно вознамерился провожать нас? – изумилась Катерина. – Это исключено!
– С какой стати?
– Нет, Янош, ты знаешь почему.
– Ты думаешь, я не знаю, где находятся колдовские леса? – полюбопытствовал я. – Я могу указать тебе на карте. Более того, в совете тоже знают, где находится это место.
Они смотрели на меня во все глаза.
– Но почему же тогда…
– Люди защищают город, а колдовские леса они не считают своей территорией.
– В любом случае – это опасно уже для тебя, – встревожилась Элишка. – Ты представляешь, как они относятся к тебе?
– Мне нечего опасаться, – заверил я.
Рыжий комок скользнул во внутренний карман пиджака, тихо пискнув, что Черныш остается дома.
