несла Брюсова над империей гирудов. Андрей узнал дорогу, которая теперь казалась узкой лентой, вьющейся далеко внизу.
Унылые серые холмы он тоже видел не впервые. Они были изображены на портрете Саймона Пилгрима. Потом из-за горизонта выплыла посеребренная луной гора Айронмаунтен. Мелькнули верхушки кленов леса Флавия, река и полуразрушенный замок на берегу. Вид знакомых мест пробудил воспоминания. Брюсов поразился тому, как много пришлось ему пережить с тех пор, как он ступил на землю Уайтроуза. Здесь он не раз смотрел в лицо смерти, нашел верных друзей и непримиримых врагов. И теперь этот некогда чуждый ему мир стал таким близким и понятным!
На горизонте показались стены Ноулдона. Несмотря на удаленность, Андрей разглядел на них маленьких людей в сверкающей броне и шлемах. Они перегибались через крепостную стену, показывая руками куда-то вниз. Там, на подступах к столице, колыхался лес копий. Это шла в атаку Лунная гвардия империи!
Полет Брюсова оборвался внезапно, словно рука невидимого великана, перенесшая его через луга и леса, просто-напросто разжала пальцы, и он камнем упал вниз. Вне всяких сомнений, он должен был разбиться, но его спас Нерукотворный Плат Маргариты, яростно затрепетавший в воздухе. Андрею показалось, что у него выросли крылья. Так оно и было. Падение превратилось в плавный спуск. Брюсов мягко коснулся земли и сразу почувствовал, как содрогается она под копытами гирудской конницы.
Андрей повернулся спиной к Ноулдону. За ним была столица королевства Уайтроуз, на него надвигалась лавина черных латников Империи, наступавших на город с западной стороны. За опущенными забралами противников не было видно их лиц. Однако перед его мысленным взором встали бесстрастные, словновысеченные из камня, исполненные грозной решимости лица чад Тьмы и отчаянные глаза защитников Ноулдона, готовых отдать жизнь за Деву белую королевскую розу и неотъемлемое право оставаться людьми.
Брюсов развязал узел на шее, сорвал с плеч Плат, поднял его над головой на вытянутых руках, показывая тем самым захватчикам, что добиться победы будет не так-то просто.
Время словно остановилось, мгновения растянулось до бесконечности, а ожидание стало невыносимым. Андрей уже думал, что его появление не в силах предотвратить неотвратимое. И тут люди на стенах Ноулдона пришли в движение, начали размахивать руками, кричать, указывая друг другу на одинокого рыцаря с Платом в руках.
Гируды тоже его заметили. Руки в черных латах натягивали поводья, поворачивая коней. Конский топот, напоминавший надвигающиеся раскаты грома, сменился шумом теряющего силу камнепада и, наконец, полностью стих. Черная кавалерия остановилась. Из ее плотно сомкнутых рядов, словно камень из пращи, вылетел одинокий рыцарь в черных гирудских доспехах. Забрало у него было опущено, на шее развевался длинный черный шарф. Рыцарь нещадно молотил шпорами блестевшие от пота бока черной лошади. Наконечник тяжелого копья, нацеленный на Брюсова, грозно покачивался. В этом бешеном скоке чувствовался такой неистовый напор, что, казалось, нет в мире силы, способной ему противостоять.
Андрей был зачарован этим жутким и величественным зрелищем, и только усилием воли ему удалось стряхнуть с себя оцепенение. Меч, уже вкусивший крови самого императора, со свистом рассек воздух унего над головой. Они хотят поединка один на один? Они его получат! В это мгновение весь остальной мир скрылся за плотным занавесом взаимной ненависти. На опустевшем поле остались только Брюсов и его противник Конный и пеший, гируд и человек, холодное чудовище и существо из плоти и крови. Андрей поднял меч над головой, готовясь увернуться от удара копья и нанести свой, но черный рыцарь растаял в воздухе в нескольких десятках футов от своего противника.
Брюсов принялся наугад раздавать удары направо и налево, как вдруг сильнейший толчок в грудь откинул его на несколько ярдов назад. Если бы не крепкая броня гирудской выделки, ему бы пришел конец. Сознание помутилось, но не настолько, чтобы он не мог расслышать нарастающего топота копыт. Конский храп... Позвякивание сбруи... Лязг доспехов... Он понял, что на него летит невидимый всадник и откатился в сторону. Это позволило ему избежать очередного удара, но сил подняться на ноги не было.
Из воздуха соткался черный рыцарь. Он уже успел развернуть коня и занес копье, готовясь пригвоздить Андрея к земле...
Глава 30
О последней битве и о благодарности короля Уорвика
Рука Брюсова легла на Плат. Святыню, а вовсе не собственную грудь он пытался защитить от гирудского копья. Удар был нанесен незамедлительно, но как только острие коснулось тонкой ткани, раздался оглушительный треск Наконечник лопнул, рассыпался брызгами ослепительных искр. Древко окуталось голубым сиянием. А когда оно рассеялось, копье бесследно исчезло.
Брюсов вцепился в край свисавшего черного плаща и дернул изо всех сил на себя. Добротная фералийская ткань не порвалась, сослужив гируду плохую службу. Он завалился набок и упал бы, если бы не стремена. Напуганный конь рванулся с места, волоча всадника по земле. Андрей вскочил на ноги и зарычал от ярости. Черный скакун стремительно уносил гируда, лишив Брюсова возможности нанести последний удар. Но сожаление юноши было слишком поспешным. Проскакав меньше двадцати ярдов, конь встал на дыбы. Андрей с изумлением смотрел на знакомую фигуру, преградившую дорогу скакуну. Старик с посохом в руке был не кем иным, как Тритемием. За его спиной стояли Эсквилина и Ригглер. Лорд Саймон сдержал обещание и освободил их из подземной темницы короля горбунов.
Возвращение друзей придало Андрею новые силы. Он спокойно дождался, пока гируд освободится от стремян и вытащит из ножен меч. Поединок продолжился. Черный рыцарь с воплем ринулся на Брюсова, а тот без особых усилий отбил удар гирудского меча и вонзил лезвие своего в грудь противника. Сначала показалось, что сталь не причинила кровососу вреда. Но вот он зашатался, выронил меч и рухнул на землю. Загремели доспехи. Слетел с головы шлем. Время иллюзий закончилось.
У ног Андрея лежала дама в черном подвенечном платье. По земле рассыпались пышные волосы цвета воронова крыла. Это была леди Клементина. Она пыталась что-то произнести, но похожие на рану красные губы застыли на полуслове. Андрей так и не успел узнать, что хотела сказать ему перед распадом ледиФог-Смог. Лицо ее потемнело до цвета глины, покрылось сеткой мелких трещин. Некоторое время тело гирудины шевелилось, словно мешок, наполненный червями. Еще мгновение, и плоть леди Клементины рассыпалась в прах.
—Я знаю, что ты сейчас испытываешь, Эндрю, — негромко проговорил Тритемий, по-отечески кладя руку на плечо Брюсова. — Сотри же печаль со своего лица. Эта тварь никогда не была Фионой, а лишь принимала полюбившиеся ей формы.
Брюсов повернулся к друзьям. Нежно улыбнулся Эсквилине, дружески кивнул Ригглеру.
—Ты прав, Гиннес. Я рад, что мы снова вместе, но не хочу больше рисковать вашими жизнями. Сейчас не время праздновать встречу.
—А по мне так самое время, — тихо пробурчал Ригглер. — Я не ел с тех пор, как угодил в плен к проклятым подземным бородачам.
—Тут ты прав, Рыцарь Саламандры, — согласился Тритемий, не обращая внимания на нытье монаха. — Возьми мой посох. Думаю, он тебе пригодится. Ведь армия без знамени — просто толпа вооруженных головорезов.
—Какая армия?
Гиннес поднял руку, указывая на Ноулдон. Над стенами города занимался рассвет. Из распахнутых ворот, вздымая клубы пыли, вылетела конница. За ней появились ряды пехотинцев королевской гвардии. Вслед за регулярной армией, беспорядочной, но внушающей уважение толпой неслись простолюдины, вооруженные тем, что попалось под руку. Тритемий ударил посохом о землю. Он начал медленно расти вверх, превращаясь в древко копья с головой кобрывместо наконечника. К нему Брюсов и привязал Плат Пречистой Маргариты.
Теперь святыню стало видно издалека. Это было встречено восторженным ревом армии Уайтроуза. А что гируды? В рядах Лунной гвардии не наблюдалось воодушевления. Легкий утренний ветерок, дувший на
